Бельгийский лимонад
Шрифт:
Не рискнул. Понимал, что с него действительно не сведут теперь глаз? Или контакт на такой случай вообще исключался? Предусматривался единственно возможный путь — подчиниться обстоятельствам? Жесткому, без свободы выбора диктату обстоятельств?
«Не боитесь, что сбегу?»
Сбежал.
И унес с собой тайну этого шага.
И тайну связей.
Если, конечно, они существовали. И не были занафталинены.
Эти, оставшиеся без ответа, вопросы не дадут отныне спокойно спать. Предстоит поиск, трудный и, возможно, опасный. «Дело об ордене» не подлежит пока сдаче в архив.
Голиков сделал над собой усилие, одолел остававшиеся
— А что, Юра, — сказал Овсянникову, только что выплюнувшему в снег еще живой окурок, — если и мне испортить сигарету? Выкроишь из своего резерва?..
Из «Дела об ордене»
«При осмотре места происшествия зафиксировано следующее. Прямо, как войдешь с улицы, — кухня, из нее — ход в комнату. Слева от входной двери — лестница на мансарду. Под лестницей — окно, у окна — круглый стол.
На столе: темный галстук, открытая пачка сигарет «Астра», пустая пачка из-под сигарет «Вега», очки, кухонный нож, коробок спичек, отвертка, пластмассовая бутылочная пробка, пластмассовая шариковая ручка, две записки (одна — на визитке, вторая — на клочке бумаги).
За столом, в углу — холодильник. На полу, между столом и холодильником — две пустые бутылки: одна с этикеткой «Водка русская», вторая — «Карачинская».
На краю стола со стороны лестницы, на клеенке — следы обуви. Над столом свисает от верха лестницы сдвоенная бельевая веревка, концы разлохмачены.
На верхней ступеньке лестницы, у входа на мансарду, вбиты вместе два гвоздя размером 200 мм, за них захлестнута сдвоенная веревка.
Труп на полу под лестницей, на спине, головой к выходу из дома, ноги — между двумя стульями у стола, на шее — поперечный кровоподтек от уха до уха.
Одежда: серый пиджак, серые брюки, серые носки, черные ботинки, светлая рубашка в клетку.
На левой руке — часы послевоенного выпуска марки «Полет», ход не нарушен, время — с отставанием на 2 мин.
В карманах пиджака обнаружено: паспорт на имя Бовина В. И., шариковая ручка черная, пластмассовая, расческа белая, пластмассовая.
В карманах брюк обнаружено: кошелек с наличностью 17 руб. 63 коп., носовой платок».
(Из акта осмотра места происшествия)
«Начальнику областного управления КГБ.
Сначала о себе: докт. наук, ст. научи, сотр. НИИ, фамилия Колосков М. И., адрес: Северная, 26, кв. 7.
Обо всем, что изложено ниже, собирался сначала просто прийти и рассказать, но потом понял, что собьюсь, настолько это меня потрясло.
Дело касается Бовина В. И. Мы с ним знакомы по совместной работе еще с 1958 г., последние 15 лет жили в соседях, близко общались с его семьей.
Это — вместо предисловия, в порядке пояснения, а суть такова: приходит к нам на квартиру в совершенно расстроенных чувствах его жена и рассказывает мне, что ее муж вовсе не Бовин, что он в течение всей войны служил немцам. И что сейчас все это вскрылось. И спрашивает совета: как им быть, что делать?
Я стал ее, как мог, успокаивать, говоря, что все поправимо, все утрясется, а сам, по правде говоря, принял ее слова за какой-то болезненный бред.
На следующий день, в институте, меня попросил зайти к нему в кабинет сам Бовин и стал тоже мне рассказывать, что в течение всей войны служил немцам, что, более того, закончил ихнюю разведшколу и
вернулся по окончании войны на родину под вымышленной фамилией.Спрашивал, как, на мой взгляд: расстреляют его или только посадят в тюрьму? В том, что исключат из партии, не сомневался. Потом стал просить совета: сейчас ему застрелиться или подождать, чем кончится следствие?
Весь этот разговор настолько меня обескуражил, что я смог только задать в растерянности такой глупый и никчемный вопрос: долго ли, дескать, он привыкал к вымышленной фамилии? На этом разговор прервался, т. к. в комнату вошли посторонние.
В течение всего разговора я был очень удивлен, что он держался совершенно спокойно, я бы сказал, безразлично, как если бы разговор шел об обыкновенных текущих делах...»
(Из заявления сослуживца)
«КГБ, Голикову.
Моя семья честная, чистая, трудовая. Мне стоило больших усилий скрыть от них свое прошлое.
Жить охота, но я избрал сегодня этот жалкий путь... Бовин».
(Из предсмертной записки)
Война продолжается
«Двадцатью артиллерийскими залпами...» Нет, это лишь нам казалось, лишь думалось тогда, в мае сорок пятого, будто победные залпы салюта раз и навсегда подведут черту под самой кровавой из войн, под всем ее святотатством. Да, лишь казалось, лишь верилось в такое, на самом же деле Акт о безоговорочной капитуляции Германии положил конец боевым действиям, но не войне.
Кто возьмет на себя смелость определить, где будет поставлена точка? Кому по силам поставить ее в памяти старых — теперь уже старых — солдат, в сновидениях вдов, на страницах книг, в спектаклях и фильмах, в осмыслении историков и военной науки?..
Не поставлена в той войне точка и для чекистов. Родине по-прежнему нужна их очистительная миссия. У преступлений против народа нет и не может быть срока давности.
Война продолжается...
ШАХМАТЫ ИЗ СЛОНОВОЙ КОСТИ
Рассказы
Как я пригласил в гости его превосходительство президента Соединенных Штатов Америки
Рассказ с возможным продолжением
Рецепт кока-колы нигде не записан, сокровище носят в памяти четыре человека из числа особо доверенных сотрудников фирмы.
1
В «Известиях», на самых на задворках, появляются время от времени сообщения, публикуемые от имени Инюрколлегии: «По наследственным делам разыскиваются...» Подобное объявление возникло вдруг в моем воображении, когда однажды утром обнаружил в почтовом ящике письмо из США.
Каюсь, всю жизнь открещивался в анкетах от возможной закордонной кровности, а тут сразу ощутил прилив родственных чувств к неведомому корреспонденту: чем черт не шутит, может, наследство свалилось. Несчитанные миллионы, завещанные каким-нибудь российским эмигрантом из неизвестного мне ответвления по маминой либо отцовой линии.