Бельгийский лимонад
Шрифт:
— Вы спокойнее, — посоветовал Голиков, — я не имел намерения что-то приписывать вам, просто спрашиваю. Итак — о Пожневе.
— Я готов, пожалуйста. Да. Начать, наверно, надо со Случевска. Там я с ним общался как-то мало и припоминаю его смутно. Помню только, что был он коренастый и подвижный. Начало его службы у немцев тоже не вспомню, мне кажется, что в полку «Десна» он появился позже меня. Возможно, месяца на два. И служил не со мной, в другой батарее. До Клинцов, до города Клинцы, то есть до октября или ноября сорок третьего года, я не припоминаю, где находился Пожнев...
— Что было в Клинцах?
— Это было не в самих
— Как вы об этом узнали?
— Увидел Пожнева, подошел к нему. Он рассказал, что его взвод попал в партизанское окружение, из которого пробивался с боем. После я узнал, что их батарея потом, не жалея снарядов, долго обстреливала лесной массив, где располагалась партизанская база...
— Что вам известно о карательной деятельности Пожнева?
— По рассказам сослуживцев по батарее, Пожнев участвовал в карательных операциях при прочесывании лесов. Фактов его участия в расстрелах партизан или мирных жителей не знаю, как не знаю и того, участвовал ли он в операциях по угону людей в Германию. И вообще в этот период характер моих взаимоотношений с Пожневым был эпизодический...
— Где вы подарили Пожневу свою фотографию?
— Там же, в Аахене.
— А где фотографировались?
— Все там же, в Аахене. Ходил как-то на рынок и зашел к частному фотографу. Он дал мне свой пиджак и шарф — в таком вот виде и сфотографировался.
Голиков сделал знак Овсянникову: тот перебрал лежавшие в папке бумаги, достал листок с машинописным текстом, заверенным печатью, прочитал вслух:
«Криминалистический анализ фотобумаги, на которой был отпечатан в 1944 г. позитив снимка В. Родионенко, показал, что она принадлежала бельгийской фирме «Agfa».
— ...бельгийской фирме «Agfa», — повторил Голиков вслед за Овсянниковым.
— Аахен в двух шагах от границы с Бельгией, — нашелся Бовин, — и перейти эту границу в то время не составляло никакого труда. Вполне возможно, тот фотограф таким способом и добывал для себя эту бумагу.
— Так, понятно. Теперь хотелось бы уточнить: вы прибыли в Аахен в марте сорок четвертого?
— В конце февраля или в начале марта.
— И как долго здесь находились?
— Пока не пришли американцы. Они сначала подошли близко к Аахену, но немцы их отпугнули, затем они появились вторично, и немцы им сдались...
— И все это время изучали материальную часть орудий, занимались строевой подготовкой?
— Не понимаю, почему на этом заострилось ваше внимание?
Голиков потер пальцами левый висок, пытаясь загасить в зародыше тупую боль, сказал устало:
— Василий Иванович, эта ваша очередная версия противоречит не только правде, но и элементарной логике: немцы проигрывали войну, на счету был каждый, кто мог носить оружие, под пули гнали стариков и подростков, а тут, по вашей версии, в тылу прохлаждалась, занимаясь строевой подготовкой, целая боевая часть, оснащенная пулеметами, минометами, пушками, не говоря уже о личном оружии...
Бовин молчал, потупившись, ломал в пальцах сигарету, которую не успел прикурить, из-под пальцев сыпалась на столик табачная крошка.
Голиков
повернулся к Овсянникову:— Юрий Петрович, где там у вас заключительная часть показаний Данченко?
— Давно держу наготове, мы же обещали Василию Ивановичу, что ознакомим.
— Вот и ознакомьте, пожалуйста.
Из «Дела об ордене»
«1945 г., декабря 14 дня, г. Гера.
Я, старший следователь 28 гвардейского стрелкового корпуса гвардии капитан Астахов, сего числа продолжил допрос задержанного сержанта сверхсрочной службы 64-й полевой авторемонтной базы 28 корпуса — Данченко Ивана Николаевича, 1924 г. р., уроженца с. Случевск, Погарского р-на, Брянской области, русского, гр-на СССР, из служащих, б/партийного, имеющего образование в объеме 10 кл., холостого, ранее не судимого, в Советской Армии с июня 1945 г.
Об ответственности за дачу заведомо ложных показаний по ст. 95 УК РСФСР предупрежден — (подпись Данченко).
Вопр.: Назовите фамилии командиров, под началом которых вы служили в полку «Десна».
Отв.: Фамилию командира полка не знаю. Нашим дивизионом командовал обер-лейтенант фон Вайзе, лет 35, ниже среднего роста, плотного телосложения. 1-й батареей командовал немецкий лейтенант — фамилии его не помню.
Вопр.: Назовите фамилии командиров, под началом которых вы служили в Восточной учебной батарее Намурского полка.
Отв.: Батареей командовал обер-лейтенант Вебер, лет 25, выше среднего ростом, худощавый. Командиром батальона, в состав которого входила батарея, был капитан Залевский.
Вопр.: Назовите фамилии лиц из числа советских граждан, которые вместе с вами служили в полку «Десна» и с которыми вы наиболее тесно общались. В чем заключалась их практическая деятельность в период службы у немцев? Где они сейчас находятся?
Отв.: Наиболее тесно общался в период службы у немцев с односельчанами — это были:
Крохин Михаил, лет 20, перешел потом к партизанам, вернулся после войны в Случевск;
Пожнев Василий, лет 23, теперешнее местонахождение мне неизвестно;
Савченко Михаил, лет 24, кажется, вернулся в Случевск;
Родионенко Василий, лет 20, теперешнее местонахождение мне неизвестно;
Карцев Степан, лет 20, кажется, вернулся в Случевск.
Каждый из них принял присягу на верность германскому командованию, все имели винтовки, принимали участие в артобстрелах лесных массивов, где располагались партизаны, участвовали в бою в районе города Мглин, о чем я рассказывал во время предыдущего допроса.
Вопр.: Все эти лица находились на службе у немцев до самого конца вместе с вами?
Отв.: Нет, Пожнев и Родионенко были весной 1944 г. откомандированы в какую-то особую часть.
Вопр.: Где эта часть дислоцировалась и почему вы назвали ее особой?
Отв.: Место расположения немцы держали в секрете, а особой назвал потому, что у нас ходили разговоры, будто это ихняя разведшкола, где они готовили агентуру для засылки в Советский Союз на оседание. Но в точности этого я не знаю.