Бородинское поле

Сердцем бывалого воина он чувствовал, что сейчас там, в

этом невиданно грандиозном сражении, дорог каждый

человек, а тем более танкист, прошедший, как он считал, огни

и воды.

В Марьиной роще, где расположен завод "Борец", в узких

улочках и переулках, мощенных булыжником, среди

деревянных домов и бараков не было той атмосферы

панического бегства, которую они наблюдали, проезжая по

Садовому кольцу. В бюро пропусков возле проходной завода

ему не долго пришлось дожидаться отца. Он вышел в

замасленном ватнике и черной цигейковой ушанке,

оценивающим глазом осмотрел сына с ног до головы,

задержав взгляд на его инкрустированной трости, сказал,

обнимая:

– Ну, поздравляю, сынок. Жив, и слава богу.

И, конфузливо пряча мокрые глаза, он как-то неловко

засуетился, не зная, что еще сказать. Потом кивнул на трость,

спросил:

– А без посошка, выходит, еще не можешь?.. Ты, как я

понимаю, выписался, излечился, а теперь куда?

– На фронт, отец, - ответил Игорь, задорно кося

смеющимися глазами в сторону Вари.

– И когда ж думаешь?
– скрывая внутреннее волнение,

спросил Трофим Иванович.

– Сегодня. Вот заехал проститься.

Игорь всегда удивлял своими неожиданными поступками,

но такого Варя от него не ожидала. Она смотрела на брата

широко раскрытыми глазами и вдруг, к своему ужасу, все

поняла, разгадала его уловку. Она стояла в немом оцепенении,

не в силах что-либо сказать, а Игорь продолжал:

– Может, отпустят тебя на часок? Как там у вас

обстановка?

– Обстановка, считай, серьезная. Народ возмущен,

потому как кто-то панику поднял. Говорят, на дорогах к востоку

от города кутерьма творится. Бегут паразиты всякие. А наши

рабочие хотят заградительные отряды выслать.

– Это еще зачем? Пусть бегут, - легкомысленно ответил

Игорь.- Как это - пусть? - Мохнатые брови отца сурово

сдвинулись, голос зазвучал твердо и властно: - В городе и так

не хватает рабочих рук, а шкурникам, выходит, скатертью

дорога? Забирайте транспорт, грузите свое добро и спасайте

шкуры? Так, по-твоему, получается?

– Ну, на это есть милиция, НКВД, - уступчиво ответил

Игорь.
– А рабочие что могут сделать?

– Рабочие? Рабочие перво-наперво революцию сделали,

советскую власть отстояли и теперь Отечество спасают, не

шкуры свои, а Отечество. А у милиции и так забот полон рот.

Да и какая она теперь, милиция? В юбках. А мужчины, кто

помоложе да поздоровей, те в окопах.

– Ну ладно, отец, не будем время терять, считай, что ты

прав, а я беру свои слова обратно. Пойди к начальству

отпросись. Или, может, мне с тобой сходить?

– А у тебя это тут, при себе?

Трофим Иванович дотронулся корявой в ссадинах

ладонью до груди сына. Под меховой курткой звякнул металл.

Игорь лихо дернул "молнию", распахнув полы, и на груди его

гимнастерки сверкнули награды, а круглое лицо довольно и

озорно улыбалось.

– Ладно, - решил отец. - Один пойду, а то, пока тебе

пропуск закажут да выпишут, час пройдет. Ждите меня, я

мигом.Придя в себя, Варя набросилась на брата с упреками,

что он, мол, поступает нечестно по отношению к Борису

Всеволодовичу, что поступок его мальчишеский, глупый, что он

сошел с ума, что рана его еще не зажила и ему обязательно

грозит осложнение. Но он смотрел на нее с веселой улыбкой,

упрямо шевеля пухлыми девичьими губами, и, улучив паузу,

быстро и твердо заговорил, обнимая сестру за плечо:

– Милая моя, добрая, восхитительная сестричка...

– Между прочим, ты эти слова говорил уже Саше, -

перебила Варя.
– Кстати, и с ней не простился, невежа, - с

досадой упрекнула Варя. Красивое лицо ее сердито

морщилось, а серые родниковые глаза смотрели ласково и

снисходительно.

– Это неправда, - краснея, возразил Игорь.
– Александре

Васильевне я говорил другие слова. И поверь - от всего

сердца, ни капельки не преувеличивал. А проститься, сама

понимаешь, не мог. Не хотел рисковать.

В это время, гулко стуча по булыжнику, к воротам завода

подошли два танка, две тридцатьчетверки, притом одна

тащила на буксире другую. У той, что шла своим ходом,

выделялась сильная вмятина, заклинившая башню, - это

Игорь определил с первого взгляда. А когда из люка

показалась тяжелая голова с круглым курносым лицом и затем

широкоплечий детина с необычным для его коренастой

фигуры проворством соскочил на землю, Игорь опешил. Они

столкнулись лицом к лицу.

– Добрыня! - негромко, точно боясь ошибиться,

воскликнул Игорь.

– Командир! - Обветренное лицо Кавбуха засияло

удивлением и радостью. - Вы здесь?.. А мы и след ваш

потеряли. Дайте же мне вашу руку, я ж еще вас с Героем не

поздравлял.

– И я тебя от души поздравляю с орденом Ленина, -

обнял Кавбуха Игорь и тут увидал под меховым воротником

куртки в петлице Добрыни рубиновый кубик.
– Ого, да тебя с

младшим лейтенантом! От всей души, Добрыня Никитич!..

Варя, познакомься. Это тот самый былинный герой, мой

боевой товарищ, - с радостным возбуждением представил он

Кавбуха сестре.

– Я догадалась, - сказала Варя и протянула руку

несколько смущенному Кавбуху. - Игорь мне много о вас

рассказывал.

– Это моя сестренка, Добрыня. Вот, собирается бежать на

фронт - на Бородинское поле. Какова, а? Берегись, фрицы!..

Ну а ты каким образом сюда? Как там Тула? Держится? И