Брак по расчету

Я не делаю ничего запрещенного или незаконного, но рассказывать о своих планах совсем не хочется, учитывая, что, похоже, все только и ждут от меня нового повода для критики.

Ланс, должно быть, услышал мои шаги в коридоре, потому что едва я успеваю положить руку на круглую латунную ручку, как дверь распахивается.

– Ваша светлость, прошу, позвольте помочь вам сесть.

– Ланс! Тебя же никто не видел? – спрашиваю я, украдкой оглядываясь проверить, что никто за мной не шел.

– Нет, я был очень осторожен.

– Каждый раз, когда ты и остальные называете меня «ваша светлость», мне кажется, что надо мной смеются. Мне двадцать пять лет, а из-за этого обращения кажется, что все сто!

– Мне жаль, что вы так думаете, но это обращение, которое полагается герцогине, – серьезно отвечает Ланс.

– Что ж, придется привыкать…

– Определенно так, поскольку и ваш покорный слуга, и все остальные, и те, кто следуют после вас, будут обращаться к вам именно так.

– В каком смысле «следуют после меня»? – с любопытством спрашиваю я.

– «Те, кто следуют после вас»… Что ж, хорошо, ваша светлость. Вы дали мне отличную подсказку для начала наших занятий. Если будете внимательно слушать то, что я вам говорю, вы без проблем сможете войти в общество. – Ланс начинает неслышно ходить по комнате, легко ступая по толстому темно-синему ковру, а я наблюдаю за ним, устроившись на диване.

– Я быстро выучусь, если ты будешь объяснять понятно.

– Титул герцогини, коей является жена герцога Берлингема, дает вам преимущество перед другими дворянами и аристократами с титулами рангом ниже. Отсюда следует, что вам предшествуют те, у кого титулы более значимые. Вам повезло: как герцогиня вы находитесь достаточно высоко в иерархии.

– Как круто! – с восторгом восклицаю я. – Люди должны идти позади меня, потому что я герцогиня, а они – нет!

– Именно, ваша светлость. Это круто, – подтверждает Ланс все с тем же бесстрастным выражением лица. – Но пойдем по порядку. Официальная процессия делится на ранги: сначала идут герцоги, затем маркизы, затем графы, виконты и, наконец, бароны. Разумеется, это касается и их жен.

– А София Скайпер-Кенситт? Какой у нее титул? – нетерпеливо спрашиваю я.

Ланс на мгновение задумывается, а потом отвечает:

– Графиня, пока она остается в доме своего отца.

– Да! Эта зараза может поцеловать меня в задницу! А Линда Риксон? И Джулия Бромли? – тороплю его я.

– Риксоны – графы, Бромли – бароны, – без промедления отвечает он.

Я счастливо хлопаю в ладоши, радуясь в душе, что благодаря столь неудобному для меня титулу сумела одержать маленькую победу. Ладно, получается похоже на новые туфли на каблуке: очень больно, но стоят того, чтобы носить.

– Однако есть и титулы, которые стоят выше вас в иерархии. Будучи герцогиней, вы находитесь достаточно высоко, но не настолько, чтобы входить первой. Прежде всего идет королевская семья, за ней – архиепископ Кентерберийский, затем лорд-канцлер, премьер-министр, лорд-казначей и лорд – хранитель печати.

Но я уже не слушаю: мысленно я перебираю тех, кто должен почтительно идти позади меня.

– Получается, как жена герцога Англии с наследственным титулом я иду практически сразу после королевской семьи!

– А также после архиепископа Кентерберийского, лорда-канцлера, лорда-казна…

– Да-да, я поняла, – резко перебиваю его я. – Просто хотела сократить.

– Ваше обучение потребует от вас много терпения, – бросив взгляд на настенные часы, замечает Ланс.

– Завтра следующий урок? – нетерпеливо спрашиваю его я.

– Как пожелает ваша светлость. Есть ли определенная тема, про которую вам хотелось бы узнать больше?

– Даже не знаю… Так ли важно говорить по-немецки? – спрашиваю я, мысленно молясь услышать «нет».

Ланс кивает:

– И по-французски, разумеется.

Я удрученно откидываюсь на спинку дивана. Да уж, мне придется стать гением, чтобы выучить два языка!

Ланс ободряюще улыбается мне:

– Мы обязательно найдем еще интересную тему для обсуждения. А сейчас, если ваша светлость позволит, я провожу вас в ваши покои. Боюсь, вы еще не в состоянии ходить самостоятельно.

– Спасибо, Ланс. – Я прошу его подойти поближе, чтобы обхватить за шею.

Ланс помогает мне устроиться в кровати и положить ногу на мягкую подушку с отеческой заботой.

– Следующие несколько дней оставайтесь в постели и не двигайтесь. Мы обо всем позаботимся.

Ланс уже на пороге и отвернулся от меня, когда я робко спрашиваю:

– А у Порции? Какой у нее титул?

– Ее отец – маркиз.

– О, – разочарованно вырывается у меня. Я с ней еще не знакома, но уже надеялась, что ее титул будет пониже.

– Но у ее семьи этот титул лишь с тысяча восемьсот тридцать второго года, – добавляет он.

– Спасибо, Ланс. – Мое сердце затапливает необъяснимое удовлетворение.

36 Эшфорд

Я замечаю, что место справа от меня пустует и сегодня.

С той охоты Джемма закрылась у себя в комнате. Из-за вывиха колена она вынуждена оставаться в постели, но уже прошло больше десяти дней.

Она не хочет ни видеть меня, ни говорить со мной – не то чтобы меня это беспокоило, но я бы очень хотел знать, не объявлялся ли больше этот негодяй Уиллоуби.

– Никаких вестей от герцогини? – спрашиваю я будничным тоном, чтобы ни у кого не возникло даже подозрения, что я беспокоюсь. Проясним сразу: я за герцогиню не беспокоюсь и вряд ли когда-либо буду.

– Она все еще в своих покоях, – с готовностью отвечает Ланс.

– Сколько дней она уже не выходит? Десять?

– Одиннадцать, ваша светлость, – поправляет меня он.

– Одиннадцать. Для вывиха, на мой взгляд, многовато. Мне послать за кем-нибудь? За доктором? Гробовщиком? Экзорцистом?

И, как раз когда Ланс открывает рот для ответа, раздается стремительный топот по ступенькам вместе с криком уже знакомого голоса:

– Пришло, пришло, пришло!

– Я как раз говорил про экзорциста, да? – Но мой вопрос остается без ответа.

Тяжелая входная дверь открывается, я узнаю этот звук – как раз когда грузовичок доставки останавливается у входа. Проходит несколько секунд, фургончик уезжает, а мы снова слышим торопливые шаги Джеммы по лестнице.

– Дикарка, – замечает моя мать.