Бремя колокольчиков

– Все ведь идём?
– спросил Глеб.

– Ой, отцы, только без меня...
– скривил физиономию дьякон Аркадий, - совсем плохо мне... Я уж - домой...

– Давай! А бабло твоё мы поделим!
– ухмыльнулся протодьякон, - ты и на службе-то едва чо-та лепетал, тебе и не положено!

– Да ладно, Коль! Плохо человеку - пусть едет! Главное - чтоб настоятель дал...
– заступился отец Глеб.

Подстерегали у отца Глеба в келье. Она была ближе всего к настоятельским покоям. Дьякон Аркадий, деливший с Глебом комнатку, ушёл, и все остальные спокойно смогли разместиться в их восьмиметровой келье.

– Идёт!
– сказал прислушавшийся у двери отец Сергий.

Отцы высыпали из комнаты и застали настоятеля отпирающим свои покои.

– А, отцы! Что вам? Заходите!

– Отец Константин, тут молдаванки-малярши насчёт оплаты спрашивали. Замучили, прям, неугомонные, - начал улыбаясь отец Вячеслав, - говорят, ^[129] будто вы копеечку им какую-то не додали. Сами подойти боятся - меня попросили...

– Да? Боятся они? Они и мне все уши прожужжали, прежде чем к тебе пришли. Наглые бабы! Сказал им - больше не дам! Как там они эти метры мерили - не знаю. Говорят, больше вышло! А я на какую сумму рассчитывал - ту и дал! У нас здесь храм Божий, а не благотворительная организация!

Отцы приуныли.

– Что-то ещё?
– нетерпеливо спросил настоятель

Глеб понял, что никто больше заговорить не решится.

– Отец настоятель... мы ещё насчёт праздничных спросить хотели. Престол, всё-таки! А гостей немного было...

– Тебе как всегда больше всех надо! Из тебя твоё еврейство так и лезет!
– неожиданно разозлился настоятель.
– Нет денег! Всё на приём владыки ушло и на стол!

– Как же? Иподьяконов^[130] всего трое было. Дьякона - наши. В прошлый год Святейший был, а нам всё равно перепало...
– завёлся, слегка подвыпивший, отец Глеб.
– Мы ж пашем, как надо! Вон, Аркадий вообще больной служил...

– А ты об Аркадии не беспокойся! Ты - о себе подумай! Оборзел больно!

Отец Сергий ткнул Глеба в спину - прекращай, де! Но Глеба уже

понесло.

– Да? Эти пидоры всё сожрали, а батюшкам служащим и малой премии не положено...

– Какие это пидоры?
– неожиданно понизил голос настоятель и внимательно и очень нехорошо посмотрел на подчинённого.

– Монах этот... секретарь...

– Не болтай ерунды!
– приказал настоятель.

– Да и владыка... Будто вы не видели, как епископ к алтарнику подкатывал, а про иеромонаха этого...

– Что-о-о-о?!!
– заревел настоятель.
– Ты что несёшь, пьянь жидовская! Я ничего не видел! Понял! И никто ничего не видел!
– настоятель обвёл взглядом всех собравшихся.
– А что ты выдумываешь тут... Ты лучше расскажи, как самоубийц отпеваешь!

Глеба прошибло холодным потом. Он неделю назад всё-таки отпел заочно того несчастного наркомана Николая. Перед этим он позвонил его матери и, узнав, что в патриархию за разрешением она так и не пошла, потому как плохо ей каждый день, пригласил её отдельно днём в храм и, не афишируя, совершил отпевание. Кто мог стукануть? Знали только отец Сергий и Аркадий, случайно, или, может быть, и не случайно, зашедший тогда в храм и всё интересовавшийся, что здесь делает отец Глеб...

«Аркадий, гад, сто пудов!» - понял Глеб и пробормотал, оправдываясь:

– Да это сын прихожанки нашей... Я квартиру им освящал... Неизвестно ещё... Возможно, это был несчастный случай...

– Ага! Наркоман, в петлю залезший дома у себя, и - неизвестно? У меня друг - прокурор района! Я всё знаю! Ты мне тут мозги не полощи, а то знаешь... Терплю я долго, но ты явно уже злоупотребил моей добротой... Думаешь, незаменимых у нас не бывает? Ошибаешься!... Всё! Уходите, отцы, мне переодеться надо!

– И что тя понесло-то? Явно, ведь, не тот момент был!
– упрекал друга отец Сергий, когда перед их носом захлопнулась настоятельская дверь.

– Да, не знаю... Пидоры эти... Понимаешь... Достало уже...

– Ладно, отцы, я потом с ним поговорю. Может, и обломится нам ещё... Он часто так: сначала орёт - а потом и подкинет что-нибудь на бедность... Пошли ко мне в келью - стресс снимем, - предложил отец Вячеслав. Возражать никто не стал.

– Оно всегда так! Когда не с тем пьёшь - потом изжога! Вот и сейчас...
– говорил, закрывая за собратьями дверь своей кельи, отец Вячеслав.
– Поэтому всегда лучше потом в своей компании ещё добавить, чтоб в нормальное состояние желудок привести... У кого чего есть?

– Я тут коньячку со стола прибрал...
– отец Николай, не спеша, извлёк из какого-то потаённого кармана в недрах широкой греческой рясы аж две бутылки Мартеля, и добавил, - дьяконское дело - печься о столах! Шоб где надо убавлялось - а куда надо прибавлялось!

– Да, ты джигит, батянь!
– восхитился хозяин тесной кельи, доставая рюмки, - вот и закусь. Шоколадка вот. Лимончик ещё есть...
– Глебушка, ты что приуныл? Лишку сказал, конечно... но настоятель у нас отходчивый. А что жидом тебя назвал - мы ж знаем, ты нормальный парень, хоть и полукровка... А чо там с самоубийцей-то? Я не понял...

– Не лезь к человеку, батянь! Не видишь - совсем расколбасило чувака, - вмешался отец Сергий.
– Давай лучше выпьем!

– Бывает, и ты дело скажешь, Серёга! С праздничком!
– поднял рюмку отец Вячеслав.

Выпили.

– И чо ты правда с этой голубятней? Сам же знаешь, тема такая, что лучше не лезть. Да ты сам всю дорогу за толерантность и всё такое, а тут попёр: пидоры, пидоры, - сказал закусив отец Николай.

– Ну, ты тоже у нас вон какой разный человек бываешь - как будто двое!
– отозвался отец Глеб.

– Да это ты только двоих знаешь, а во мне их больше! Это ты меня ещё прежним, до протодьяконства не знал... Ладно, давай ещё по одной!

– Это не заржавеет!
– отозвался отец Вячеслав, наливая.

Выпили ещё. Кто-то - по полной, кто-то - не допивая...

– Да, блин, отцы... Афанасий этот... он ко мне приставал в алтаре... Так я ему накатил легонько...

– Ай да Глебушка! Ай да хиппи с пацифистом! Ты нам тут спьяну не буробишь?
– развеселился протодьякон.

– Да нет...

– Погоди, - встрял, бережно согревавший в ладони наполовину наполненный бокал с коньяком, отец Сергий, - это ж серьёзно! У тебя и так всё не слава Богу, а тут... Чо, по-другому нельзя было?

– Нельзя... Не знаю... Да вообще всё достало! Нелюди они какие-то! Не, ну все не без греха. Самому порой от своего дерьма тошно... Не лучше я всех их, правда. Но эти... Порода другая какая, что ли? Налей ещё!

– Эх, разошёлся! Ладно, добиваем, - протодьякон разлил по новой.