Бремя колокольчиков

После литии¹³⁴, на кафизмах, отцы пошли запивать к жертвеннику. На престольный праздник настоятель не поскупился и выставил хорошего кагора без ограничений. Гость вёл себя дружелюбно, настоятель отошёл, и у жертвенника как-то само собой завязался разговор на вольные, но и не редкие для алтаря темы.

– Отцы, у нас-то ещё ничего, милостью Божией, а посмотрите, что на Западе творится! Все эти антиглобалисты с ума посходили! Все чего-то хотят,

¹³⁴ Лития (от греч. Лпц, усердная молитва) - в Православном богослужении часть всенощного бдения, следующая за ектенией.

IOI

куда-то ходят! Нет, чтоб примус потихоньку починять. Вон, гей-парады, понимать, и прочая ерунда! Я б поубивав у сих!
– возмущался запивающий третьим ковшиком отец Вячеслав.

– Не, отче, антиглобалисты - они в чём-то и правы. И не так там всё просто. А геи? Они ж - безвредные, а часто и добродушные, что уж их бить-то?
– вставил своё слово отец Глеб

– Отцы! Прошу к престолу, на полиелей^{[125] [126] [127]} пора выходить, - воззвал настоятель.

Оборачиваясь, Отец Глеб увидел, что иеромонах внимательно следит за

ним...

– Так, подтянулись, отцы! Отец Вячеслав - ты чо трясёшься! Опять перебрал вчера?! Вот ведь некого больше с крестом поставить, - шипел настоятель, стараясь, чтобы стоящим рядом прихожанам не было особо слышно, когда на следующий день, как положено, при входе в храм все встречали архиеерея, - А ты, Глеб, поправь облаченье! Стоишь, как чмо! Эх, надо было тебя на исповедь послать, а Сергия служить! И чо я не сообразил?!... Так, всё! Идёт!

Архиерейская служба шла спокойно. Епископ был добродушен, всё время мягко перешучивался то с настоятелем, то с отцом Афанасием. Приехавших на престол отцов было всего трое: двое друзей настоятеля, тоже настоятели других храмов, и иеромонах Афанасий, приехавший с архиереем. Протодьякон владыки, как выяснилось, был отправлен в Кремль на патриаршую службу, но отец Николай, столько лет бывший архиерейским дьяконом, отлично справлялся, зная особенности богослужения до тонкостей.

Пока шла служба, Владыка всё косился на молодого алтарника, паренька лет восемнадцати, и, когда один из приглашённых священников читал проповедь , подозвал его к себе.

– Чем занимаетесь, молодой человек?

– Учусь в богословском на историческом факультете.

– В Тихоновском , наверное? Историей, стало быть увлекаетесь? Ну что ж, похвально! А дальше кем собираетесь стать?

– Пока ещё не решил...

– Что ж, надо определяться как-то уже... А девушка есть? Жениться собираетесь?

– Нет пока...

– И правильно! Не надо с этим торопиться... Вы ко мне загляните - я постараюсь найти вам послушание. Ну, и по истории у меня литературы много... Я вам телефончик оставлю секретаря, отца Афанасия. Он батюшка добрый - через него надёжно, - сказал епископ поглаживая плечи потупившегося студента.

Глеб с Вячеславом переглянулись и тоже опустили взгляд...

– Отче, помоги потребить - совсем загибаюсь, - подошёл к Глебу в конце службы бледный дьякон Аркадий.

– Ладно, живи - одну чашу потреблю.

– Спасибо! Я-то с настоятелем уже договорился. А другую - Николай потребит, как обычно.

– Так, отцы! Все выходим на многолетие и поздравление!
– скомандовал настоятель после возгласа, - Глеб! Можешь остаться в алтаре - потреблять.

Глеб остался в алтаре один, даже алтарники вышли. Из открытых царских врат доносился пафосно-величавый голос архиерея:

– ...и, вот, дорогие мои! Господь выделил нашу Русскую землю, среди других! Сама Матерь Божия возлюбила её! Сколько подвижников, угодников Божиих взрастила наша матушка Святая Русь! И мы должны стараться хранить в себе этот благодатный огонь, переданный нашими предками, нам, недостойным! Не поддаваться на соблазны, которые в обилии льются на нас от народов, забывших свою веру, свои христианские корни, уклонившихся от истины и впадших во многие скверные грехи, и теперь навязывающих нашей Святой Руси свои заблуждения и скверны. Пропаганда насилия, разврата во всех самых мерзких его формах, о коих и говорить нормальному человеку стыдно, мы знаем, откуда к нам идёт...

Отец Глеб продолжал потреблять чашу у жертвенника и неожиданно ощутил сзади чьё-то дыхание...

– Я тогда ещё понял, что ты из наших и для вида на меня гневаешься, ну что ты? Всё хорошо будет, дорогой, - шептан сзади Афанасий, запуская руку отцу Глебу под фелонь .

В руках у Глеба была чаша с причастием. Он аккуратно поставил её и сильно ударил локтем назад. Попал под рёбра. Обернулся. Афанасий держался за бок и с недоумением смотрел на него.

– Боишься? Что ты, брат! Перестань! Хочешь, я тебе чашу помогу потребить, а вечером...

– ...не поддавайтесь, братия и сестры, на сатанинский соблазн, льющийся в наши души!
– громыхал владыка.

За открытыми вратами были видны лица прихожан, затаив дыхание слушающих архиерея у амвона.

Глеб, прикрываясь фелонью так, чтоб из храма не было видно, долбанул носком ботинка иеромонаху по голени.

– Ты чо?
– пискнул от боли Афанасий, - Сам же вчера говорил, что не надо нас бить... ^[128]

– Я в другом смысле, имел ввиду не бить, - сквозь зубы прошептал Глеб, сжимая кулаки, - Я - не из ваших, понял?!

Праздничная трапеза продолжалась долго. Владыка никак не уезжал. Два храмовых сторожа, сидевшие в самом хвосте стола, поспорили, сколько будет тостов. Один предположил, что двенадцать. Другой возражал: «Больше!» Кончили считать на двадцати трёх... Много раз возглашалась Многая лета. Первый раз - патриарху. Потом - владыке, благочинному, настоятелю. Потом ещё многим, сидевшим здесь за столом. Закончили прокурором района. Пели несколько раз и Вечную память. После того, как пропели её убиенному благотворителю храма сего, отец Глеб предложил настоятелю провозгласить и покойному отцу Василию, на что настоятель возразил: «Сейчас не надо!»

Уже к вечеру довольный епископ наконец-то собрался уезжать. Его машину подогнали прямо к выходу из трапезной . Усаживаясь на заднее сидение вместе с отцом Афанасием, Владыка всех благословил и уехал.

Настоятель пошёл прощаться с гостями, а отцы сбились в кружок у входа в церковный дом.

– Вроде, настроение у него хорошее, с владыкой всё тип-топ обошлось, подкатим, насчёт праздничных, как договаривались?
– начал отец Сергий.

– Да, народу много было, а затраты - явно меньше, чем если б святейший был на празднике. Так что резонно!
– поддержал отец Вячеслав.
– Настроение, опять же, у шефа хорошее... Только прежде, чем о бабках для нас говорить, я о зарплате для рабочих разведаю! Прозондирую, так сказать... И, если всё нормально, тогда вы уже о наших праздничных. Так оно грамотнее будет.