Быть

Фатта улыбнулась в ответ, принимая бумаги, обвела взглядом и спутников княжа и начала мягко расспрашивать подробности. Но Горан их уже не слушал — княжник Куча всё же дал волю кулакам и ногам, а теперь княжичу надобно бежать разбирать непотребство. Он кивнул княжне и вышел из гридницы.

Глава 28

Плакала русалка возле переката,

Искрящие слёзы топила в воде,

Столетье назад проводила в путь брата —

А он потерялся в чужой стороне.

Без крепкой защиты, без сильной руки

Девицу обидеть… охотчих тут пруд запруди.

Куда ей податься? Спасенья не жди!

И только лишь омут, и плеск в ночи…

(из песни кощунника)

Дорога, хоть и хорошо накатанная, казалась запущенной. От леса её обступили кусты волчеягодника, каким-то чудом так бурно разросшиеся. Гибкие ветки путались в подолах, замедляя и так неспешный шаг. Но путниц это даже не расстроило — они любовались бело-розовой вязью цветов вокруг. И только старая кобыла недовольно пофыркивала — скотинка уже обнюхала ветки и отвернула от них свою грустную морду и теперь жаловалась, что не удаётся ухватить что-нибудь пожевать на ходу, как в прошлые дни.

— Мала, почему мы отбились от обоза? С ними же было удобней? — спросила Ясна. — И не надо было шагать весь день.

— Я уже говорила — нам было не по пути. — Старшая погладила кобылу по морде и чуть поторопила. — Да и в городе знали, куда тот обоз шел и по его следам бы потом Стояновичи пустили погоню.

— Будто бы без обоза они не расспросят смотрителей постоялых дворов.

— Расспросят. А толку? Будут спрашивать проходил ли обоз купца в эти недели. Если отправят кого въедливого, спросит были ли с обозом женщины. Так все смотрители ответят, что были почти десяток. Да вот что подробнее не вспомнят за давностью времени. И на какой версте наши пути с обозом разошлись они не найдут. — Мала пожала плечами и привычно сверила по солнцу день, а потом проверила взглядом дорогу и позади, и впереди.

— Ну запутали мы следы, так почему дальше продолжаем идти? Прибились бы к кому… — Ясна потянулась и села прямо посреди дороги, недовольная и нахмурившаяся. — Или бы рекой, вчера мимо не маленького порта прошли!

— Нам ладьёй не попутно. А обозов в ту сторону… — старшая махнула рукой от солнца и встала рядом с сестрой. — Если и найдём кого, так всё равно через пару дней дороги разойдутся. Хорошо хоть дворов много вдоль дорог, есть где под крышей заночевать.

— Всё равно. Куда мы идём? Далеко-о-о… — Ясна надула губы и сложила руки под грудью. А старшая сестра лишь улыбнулась и опустилась напротив так, что сумки, висевшие на плечах, оперлись о землю. Только лошадь неспешно продолжила брести вперёд, грустно переставляя дрожащие под грузом ноги и спотыкаясь. — Я устала!

— Мы не прошли и четверти пути. Так что соберись. Займись развитием своей сферы, ты уже достаточно научилась всему и сможешь всё это делать на ходу. Или я часть сумок отдам тебе. Хватит сидеть, идём, — Мала протянула руку сестре и помогла подняться.

— И всё же. Куда?

— Туда, где я смогу исполнить свои обещания. Пусть и не сразу.

Девушки догнали лошадь и пошли дальше в молчании. Ясна, как и посоветовала сестра, принялась развивать свой дар, мимоходом наслаждаясь самым красивым временем года, когда всё кругом цветёт нежнейшими белыми, розовыми и желтыми цветами. А вот Мала хмурилась. Груз, который она несла — это не вещи и не книги, и даже не горсть гривен, припрятанная на дне одной из сумок. Это тяжесть чужой надежды.

Много раз по много вопросов проносились в мыслях девушки, когда она смотрела на сосредоточившуюся сестрёнку. Сердце обмирало от жалости и плакало кровью из глубоких царапин рвущей его совести. Уже больше полугода прошло с их побега, и за это время Ясна сильно изменилась. Потеря мамы и разбившееся на осколки будущее, казалось, убили и ту девочку, которая смеялась и хотела новые красивые колты, а ещё сорочку шитую из бели. Сейчас же по дороге шла тень той Ясны, заполнившая пустоту пустыми капризами и мечтами о клане, который отомстит за обиды. Но где такой найти? Горькая улыбка, глаза поднятые к небу и слёзы, оставшиеся в них. Нет на свете силы, взявшей бы под крыло беглянок. Создать свой собственный клан, как обещала? Откуда этому клану черпать силы? На что ему опереться? Сестра верит в неё, отдавая всю тяжесть глыбы будущего. А на что надеется она сама? На что же может Мала опереться?

Девушка улыбнулась, встретившись взглядом с сестрой, и одобрительно кивнула, почувствовав, как так смогла ещё немного расширить дар. Но как только вновь смогла остаться наедине с мыслями, обернулась назад к оставленному родному порогу, даже не пытаясь точней определить направление. Где-то там остались её собственные надежды и стремления, осталась её жизнь. Теперь же… теперь осталась пустота, боль и ледяная глыба опрометчиво данных обещаний.

А вот сожалений не было. Может потому, что она всё сделала правильно, может потому, что у неё было достаточно лет всё обдумать и смириться. А может потому, что всё, что осталось от семьи, сейчас шло в двух саженях впереди и искренне верило, что червлёные шитые золотом одежды заставят княжа Терния пожалеть об отвергнутой дочери.

И вот, в очередной раз Мала убедила себя в правильности своего решения. Только пустота в сердце никуда не делась, и прошлое всё равно крепко держало её за руку. Хотя сейчас получалось от него отмахнуться, вдохнуть влажный запах леса и подсчитывать дали до Последней реки и сколько денег уйдёт на ночлеги на постоялых дворах. А об остальном можно будет подумать позже.

Хотя оставить планы на когда-нибудь Мала всё равно не смогла. Раз уж она выбрала куда идти, то неизбежно думала и как им с сестрой там дальше жить. Всё же земля за Последней — это не край между Правым и Великим Истоком, где даже великие кланы не могли справиться с вольницами. Они идут в те земли, куда ни малые, ни великие кланы просто даже не пытались приходить.

А Ясна пусть пока радуется и мечтает. Трудностей им обеим ещё хватит, что ковшом не расхлебать.

В полдень девушки остановились отдохнуть и отпустить кобылу попастись по краю поймы безымянной речки, а к вечеру добрались до очередного перекрёстка и гостевого двора. Прошедший день почти не отличался от множества дней до него и ещё большего количества после. Разве что солнце понемногу отогревало озябшие души и изо всех сил старалось растопить лёд. Но… ему это было не по силам.

Глава 29

Золото к золоту, радость к радости,

Беда к беде, а кровь к крови.

(народная присказка)

Дождь пошел очень некстати. Дорога, ещё только-только просохшая от весенней распутицы, расплылась непролазной грязью. А вода продолжала по несколько раз за день выплёскиваться на неё.

Горан выслал вперёд столько гонцов, сколько у них было коней, оставив при себе только двух — для Углеши и Фатты. И теперь вместе с остальными выдирал ноги из размешанной глины, когда-то бывшей вполне укатанной дорогой. Да и с другими, наверное, слишком смелое заявление. От многочисленного отряда осталось меньше половины. Кто-то уехал вперёд за подмогой, но большинство… Сенные девушки не зря ходили с покрасневшими глазами — никто из них не смог вырваться и либо остались пленницами, либо и вовсе погибли. Да многие и воины охранявшие княжича и княжон больше не вернутся домой.

Но тяжелей всего пробираться было тем, кто тащил на себе щит. Раненых, если они не могли идти, оставляли. Но княжника Кучу бросить побоялись. И теперь он бесформенной грудой стонал в полузабытьи и замедлял их бегство. А Горан злился и щерился каждый раз, когда видел единокровного брата в разы больше, чем при взгляде на сестру.

Смерть и плен его воинов, людей его дружины, гридней, до последнего стоявших за свой клан — все они случились по вине Углеши и Кучи! И ладно сестрица брыкалась и артачилась, в конце концов покорность никогда не была добродетелью их рода. Это понимали и Стояновичи, и Квилиновичи, раз за разом закрывавшие глаза на выходки невесты. Да и Чеслав тоже не горел желанием жениться и с удовольствием раззадоривал Углешу. Всё это ценой потерь нескольких строк в договоре уладилось… бы. Если бы не Куча!