Царство

– Слушай, а какого чёрта они по девкам-то стреляли? Мы что? Им как-то угрожали?

Надин, бордель-маман, тоже вышла перекурить после нескольких часов борьбы за жизни раненых наёмников и нонкомбатантов.

Мурцатто выпустила облачко дыма и отозвалась хрипло:

– Нет. Просто они людей не видели. Так… яркие пятна в тепловизоре, которые должны погаснуть. Мишени.

– Блядь. Вот вам и Ангелы Его. О чём ещё пиздели церковники?

Мурцатто пожала плечами. Какая разница-то? Лучше быть на стороне космических десантников, а не сражаться против них.

– И что теперь? – спросила Надин.

– Да хуй его знает, – отозвалась Мурцатто. – С каждым днём всё хуже. А ведь начиналось совсем неплохо!

Она докурила, бросила окурок к ногам, растёрла сапогом.

– Короче… я уже ничего не понимаю, – продолжала Мурцатто. – По-хорошему, если выберемся со Скутума, нужно бежать куда глаза глядят. Капитану крышка. Он всегда кичился силой, что всё по плечу, но на этот раз откусил больше, чем смог проглотить. Ну… он всегда был жадным, не мне тебе рассказывать.

– Неужели всё так плохо? Мужики-то говорят, немного их осталось.

– А нас много? Да и вообще… не понимаешь что ли? Столкновения с инквизицией и этими ублюдками, – Мурцатто указала на разорванный труп, – нам никто не простит, даже если осада закончится переговорами, а не поражением.

– Дерьмо.

– Последние годы я всё раздумывала о том, чтобы начать сначала. Ну, знаешь… вернуться на родину, найти себе кого-нибудь, пусть даже не принца на белом коне, родить, пока не поздно. И, похоже, жизнь сама к этому подталкивает.

Надин усмехнулась и спросила:

– Думаешь, сможешь? Некоторые с ума сходят на гражданке.

– Конечно, смогу. Я просто другого выхода не вижу.

Надин докурила и свою сигарету тоже, и женщины вернулись в госпиталь, – не все раненые бедолаги получили необходимую помощь.

6

На званом вечере семьи Форте Мурцатто блистала, и о кровавом прошлом напоминал только длинный рубец от ожога чуть ниже правого плеча, – стреляли в Георга, но зацепили кого угодно, но только не его.

Мурцатто не стала скрывать отметину, так как по идеальной картинке взгляд скользит, а на изъянах, напротив, взгляд останавливается.

Но даже без безобразного шрама на алебастровой коже у Мурцатто было чем удивить высший свет Стирии.

Волосы собраны в высокий хвост, украшены золотыми цепочками. Из ювелирных украшений, кроме цепочек, ещё и крупные серьги, сделанные из золотых монет, чокер и перстни. Платье чёрное длинное с открытыми плечами и спиной, но всё в рамках приличия. На руках оперные перчатки до локтей, на ногах туфли на высоком каблуке, из-за чего и без того высокая Мурцатто стала выглядеть совсем монументально.

Мурцатто пришла на вечер без компаньона, не зная никого, кто бы мог её представить хозяевам, и даже по приглашению не на своё имя, а на имя Фабианы Каппони. Никого убивать и обманывать не пришлось, – Фабиана сама передала приглашение Мурцатто, так как видеть не хотела главу семейства Форте, как бы он ни старался загладить перед ней свою вину.

Мурцатто взяла у официанта бокал с шампанским, а потом перемещалась от одной картины к другой, отмечая про себя, кому же она принадлежала раньше.

Тридцатилетняя Смута перетасовала карты: тот, кто был всем, стал никем, кто-то из грязи пробился в князи. Семья Форте же как считалась далеко не самой влиятельной на Стирии, так и осталась ею. Ну, разве что, чуть-чуть в лучшем положении, чем прежде. Дело в том, что семейство выбрало не сражение за трон губернатора, а иммиграцию, и вернулось уже после всех кошмарных событий, случившихся на родине.

– Интересуетесь Фальсом? – спросил маленький и тщедушный мужчина с жиденькими усами и оптическим имплантатом вместо левого глаза.

И, тем не менее, алый мундир вооружённых сил Стирии, гвардейская белая перевязь через плечо, планки орденов и даже три увесистых медали: Имперские Лавры, Рыцарский Крест и Багряный Медальон.

Мурцатто свой Крылатый Череп и Крест Выдающейся Службы вешать на грудь не стала, – не подходили они к образу. Как-нибудь в следующий раз.

– Наверное, сами картины впечатляли бы не так сильно, если бы не связанные с ними истории, – ответила Мурцатто, глядя на кружащий голову хоровод цветов безумного абстракциониста.

– О, да. – Офицер кивнул, улыбаясь. – То запрещён, то разрешен, то подозревается в ереси, то приглашён на приём к губернатору или экклезиарху.

– Вообще я удивлена, что хоть что-то осталось после лихолетья.

– Эта – последняя, – заметил офицер. – Потому и цена заоблачная. Фальс бы окончательно тронулся, если бы дожил до сегодняшних дней и узнал, сколько стоит эта его не самая впечатляющая работа.

Мурцатто прищурилась и спросила:

– Не подозревала, что Форте так богаты.

Офицер ответил улыбкой и следующими словами:

– На самом деле нет, их преследуют неудачи. Беллино плохо справляется с ролью главы семейства. Вот с тем, чтобы пустить пыль в глаза, – да, справляется хорошо.

Мурцатто указала рукой на богатый интерьер со светом и золотом, обслугу в одеждах из дорогих тканей, влиятельных гостей, но спросить не успела, собеседник опередил:

– Пыль, всё пыль. Беллино ищет спонсоров, чтобы остаться на плаву, а, кроме того, собирается провести на днях аукцион, чтобы продать ещё кое-что из культурного наследия старой Стирии. Я тоже подумываю прикупить что-нибудь, – культурное наследие старой Стирии сейчас в моде. – Собеседник смолк на мгновение, а потом проговорил заговорщически: – Абелардо Анжело Росси, кстати.

Мурцатто едва заметно вздрогнула и посмотрела на собеседника иначе. Она разглядела знакомые черты и предположила, что служила с дедушкой этого человека в своё время, многие десятилетия назад, ещё до приключений в составе Classis Libera и далеко не самых удачных перелётов в варпе.