Царство

Первые несколько мгновений, уткнувшись лицом в ладони, Георг размышлял над этой темой, а потом он поднялся и увидел на тумбе рядом с кроватью пустую бутылку амасека.

Скверно. Очень скверно.

Георг ничего не помнил о событиях прошлого вечера.

Раздался лёгкий зевок.

Георг обернулся и увидел, что в кровати был кто-то ещё. Этот некто посильнее закутался в покрывало и теперь больше напоминал кокон громадного насекомого.

Георг не стал ждать, когда вылупится бабочка, а отправился в ванную комнату. Он поклялся себе, что начнёт жить по-другому. Например, со следующей недели.

Георг помочился, вымыл руки, посмотрел на опухшую физиономию в зеркало: под глазами синюшные мешки, нос покраснел, усы обвисли, борода топорщилась. В таком виде Георг уже давно никому не показывался и не собирался изменять этому правилу. Он сполоснулся под душем, обсох, а потом принялся приводить себя в какой-никакой, но порядок. Георг побрился, причесался, срезал ножницами выделяющиеся кончики, обработал растительность бальзамом, завил и уложил как следует.

"Красавец, совсем другое дело!" – подумал Георг, глядя на себя в зеркало.

Уверенность в утверждении быстро прошла. Ни мешки, ни морщины, ни седина никуда не делись. Георг покачал головой.

На выходе из ванной его уже поджидало фееобразное существо с прищуренными глазами, кожей, натянутой на скулах, и маленькими губками, от которых отхлынула кровь.

– Боже, сколько можно там торчать! Я писать хочу!

– Всё. Свободно, – Георг указал ладонями на проход. – Прошу, миледи Как-вас-там.

Георг не разобрал, что себе под нос прощебетала фея, а поэтому собрался и отправился на капитанский мостик.

В коридоре его уже дожидался Ловчий, – скитарий мог днями напролёт охранять жизнь Георга. И дело даже не в феноменальной выдержке, просто Ловчий одновременно следил за обстановкой и общался с техножрецами в Хоре, совмещая приятное с полезным.

– Доброе утро, капитан, – произнёс Ловчий.

– Доброе, приятель. Есть какие-нибудь новости?

– Полёт проходит в штатном режиме. Все системы и оборудование работают корректно. Экипаж…

Вой сирены прервал отчёт. К особенно злящему в похмелье звуку добавилось и раздражающее мерцание аварийных люменов, а чуть погодя из потолочных динамиков раздался голос Пиу Де Бальбоа:

– Говорит капитан. Я объявляю особое положение. Приказываю экипажу забаррикадироваться на рабочих местах. Охранение и абордажные команды, вооружайтесь и двигайтесь на палубы 3-J и 3-M. Всем гостям "Стервятника" лучше оставаться в выделенных отсеках и каютах. Конец связи.

Правила придумали трусы, и Георг не собирался просто так отсиживаться в четырёх стенах, да ещё и в компании феи, которая растеряла всё своё волшебство. В конце концов, его защищал один из лучших бойцов в компании.

По пути Георга и Ловчего пару раз останавливали отряды охраны. Георга знали в лицо, а поэтому пропускали без лишних слов, предупредив о том, куда на "Стервятнике" лучше не ходить.

Георг добрался до капитанского мостика и направился к Пиу. И если Георг лично не командовал "Амбицией" – Лас Руиз справлялся куда лучше – то старый пират не выпускал поводьев из рук. "Стервятник" подчинялся лишь одному человеку.

Георг огляделся. Трон капитана находился в центре, а вокруг него полукружьями расходились панели управления. Высший офицер "Стервятника" не нависал над подчинёнными, как тот же Лас Руиз на "Амбиции", а работал рядом с ними. Никаких особых атрибутов пиратского судна на капитанском мостике не было, если не учитывать вольности во внешнем виде адъютантов и специалистов: вызывающая кричащая косметика, татуировки, оружие и мятая одежда.

– Помяни чёрта… – произнёс Пиу, заметив гостя.

Старик скривился сильнее прежнего, отчего глубокие морщины ещё сильнее стали напоминать уродливые рубцы. В глазах пирата засверкали искры. – Твои… выкормыши, эти hijos de puta… бунтуют, чёрт бы их подрал! – сказал Пиу.

– Да ладно!

– Сам смотри! – Взмахом руки Пиу указал на ближайший голоэкран.

Там Георг увидел следующее.

На жилой палубе перед многоместными каютами столпилось множество беженцев со Стирии: мужчины и женщины, старики и дети. Они окружали одноглазую блондинку с короткой стрижкой. Та медленно ходила вдоль строя, сцепив руки за спиной. Эту блондинку Георг знал под именем Франчески Бьянки, и она когда-то возглавляла столичную ячейку сопротивления.

– А как звук включить? – спросил Георг у ближайшего офицера на мостике.

Совершив необходимые действия, Георг услышал:

– …предупреждали нас о коварстве, о подлости иномирян, но мы и не думали слушать! Все наши мысли занимало свержение бесчеловечного режима, а поэтому мы готовы были принять любую помощь. Что ж… Бог-Император покарал нас за грехи. Покарал, но дал шанс взять наши жизни в свои руки. Он указал нам возможность закончить начатое, сделать всё самостоятельно, без предателя Хокберга и его шайки работорговцев! – Франческа вскинула кулак. – Вперёд, свободные люди Стирии, боритесь за своё будущее, за своих детей и близких!

Георг вздохнул и проговорил:

– Ну пиздец.

Он отключил голоэкран. Смотреть остальные события не имело смысла, – у Георга было богатое воображение.

– Что думаешь делать? – спросил Пиу.

– И сколько людей она повела?

– Порядочно. Несколько тысяч точно разбежались кто куда и творят всякое. Им удалось достать оружие.

– Да ты шутишь… Как?! Когда они успели изучить корабль?!

– Виновные будут наказаны, – процедил Пиу, помрачнев.

Георг закрыл лицо ладонью, потом помассировал виски и, наконец, сказал:

– Ладно, я понял. За все причинённые неудобства выплачу неустойку.

– У меня ещё несколько десятков погибших и примерно сотня матросов в плену.

– Их спасти не обещаю, но за каждого убитого заплачу. – Георг помолчал немного, глядя в никуда, а потом добавил: – Блядь! Дорого выходит! Вот ведь сука эта Бьянки! – Георг сжал ладони в кулаки.