Царство

Вот и всё. Первая кровь. Рубикон пройден, и отступать уже некуда. – Перекрыть движение! – приказал Рауль. – Закрепить на вратах мелта-бомбу! Подогнать сервиторов! Рауль уже опаздывал от графика на минуту, а врата затягивали операцию ещё в лучшем случае на пять.

Преграда на пути не меньше метра в толщину. В иное время она берегла космическую станцию от разгерметизации, но вот остановить одних людей от убийства других была не в силах.

Пара абордажников примагнитила к вратам дисковую бомбу. Когда они отошли на безопасное расстояние, Рауль зажмурился и отдал команду:

– Бойся!

Даже за пару десятков метров Рауль почувствовал жар взрыва. Во вратах образовался проход, через который внутрь могла пройти пара бойцов. Оплавленные края прохода покраснели, во все стороны от эпицентра взрыва разбежались ручейки расплавленного металла.

– Запускайте сервиторов! – приказал Рауль.

Первыми в пролом отправились расходные материалы, – бывшие люди, превращённые в боевые машины. Одни на своих двоих, другим ноги заменили гусеничными движителями. Первые несли оружие в руках, у вторых оружие было вместо рук.

Загремело сражение, и Рауль поморщился от того, что приходится поддерживать вокс-связь, иначе бы он давно заткнул уши.

Вышел из строя один сервитор, другой. Рауль встряхнулся, бросил взгляд на побледневшие лица соратников и прикрикнул:

– В атаку!

Каску тут же по касательной задела пуля, алый лазерный луч впился в грудь и оставил небольшое оплавленное отверстие на кирасе. Всё внутри Рауля сжалось, руки и ноги похолодели.

Он проскрежетал зубами и прокричал нечто нечленораздельное, чтобы прогнать вредные чувства.

Враги уже успели вывести из строя почти половину боевых сервиторов. Другое дело, что изрешечённые, истекающие кровью и машинным маслом истуканы стали неплохим укрытием, когда рядом нет ни окопа, ни барьера.

Рауль припал на колено около человека-танка, лишившегося головы и обожжённого до неузнаваемости плазмой. Плохо, что у врагов такое оружие было под рукой. Хорошо, что Рауль быстро нашёл, где этот враг находится.

Пара очередей, поправка, и плазмомётчик свалился с крыши контрольно-пропускного пункта.

Подразделения абордажников уже прорывались вперёд, подавляя сопротивление, а вот Рауль, пригибаясь, побежал подобрать дорогой трофей. Плазменные ружья попадались очень редко, без необходимых запасных частей и ухода работали не так уж и долго.

Плазмомётчик, этот ублюдок Хокберга в цветастых шмотках, был ещё жив. Первое, что сделал Рауль, – пинком выбил оружие из рук. Наёмник хотел что-то сказать, но захаркал кровью, да и слушать его было некогда, – пуля в лицо, и дело с концом.

А вообще-то стоило послушать, потому что ублюдок Хокберга собирался предупредить своего убийцу о ловком трюке, – он отомкнул трубку охладителя от плазменного ружья. Сверхнагретая материя преодолела магнитное поле, расплавила кожух, превратила и наёмника, и Рауля в пар. Даже пепла не осталось.

И пусть один командир абордажной группы погиб, но его место тут же занял другой.

Даже если вся первая волна сгинет во время штурма, то Генрих Эвери договорился ещё с парой капитанов о поддержке. Времена наступили тяжёлые, и терять команду из-за щедрого конкурента никто не хотел.

4

На странном наречии Пиу Де Бальбоа "cara a cara" означало что-то вроде "с глазу на глаз", поэтому я не был свидетелем совета капитанов. Однако позже узнал детали из первых рук, да и на отсутствие фантазии я никогда не жаловался.

Итак…

Георг принял Пиу у себя в кабинете. И само помещение, и гость заметно преобразились с тех пор, как я их описывал в последний раз.

До пожара в конце 99-го кабинет Георга можно было сравнить с музеем. Всё-таки страсть капитана к собирательству граничит с одержимостью, если не говорить о болезни. Оружие, награды, чучела, карты, медные бюсты и картины – это ещё полбеды. Талисманы чужаков и вещи еретиков куда хуже. Это не грязное нижнее бельё горячей поклонницы – встречалось в коллекции и такое – за подобные штуки можно было и расстаться с жизнью, если увидит какой-нибудь фанатичный слуга Трона или ортодоксальный представитель церкви Бога-Императора. Однако Георга это не останавливало. Он очень трепетно относился к памятным вещам, словно боялся забыть об интересном эпизоде из своей долгой, богатой на события жизни.

Всё это осталось в прошлом. Что-то Георг наверняка забудет, потому что в конце 99-го Георг лишился не только руки, но и своих дорогих сувениров. Этот эпизод из жизни капитана очень-очень тёмный, поэтому я и поменял его на честную схватку с вождём орков. Не поймите превратно, – схватка на самом деле была, но произошла раньше и закончилась для Георга куда как удачнее, чем то, что можно увидеть на страницах "Classis Libera".

Ну да ладно, я отвлёкся.

Сцена – просторное помещение, где при большом желании можно было принять целую делегацию дорогих гостей.

Полы выложены наборным паркетом. Узор сложный – не только разнообразные геометрические фигуры, но и разная древесина по оттенкам и качеству, настоящее сокровище в эпоху материалов из нефтепродуктов и прочей химии. И как будто этого мало – плотные пёстрые ковры, каждый из которых обошёлся Георгу приблизительно в полугодовое жалование доппельзольднера. Капитан любил дорогие ткани. В принципе, он вообще любил всё дорогое.

Именно поэтому и стены тоже были задрапированы жаккардом, который складывался в картину сокровищницы с горами золота, открытыми сундуками, набитыми самоцветами, декоративной посудой и оружием. Могло возникнуть чувство, что стоит только протянуть руку, как выхватишь со стены тяжёлую монету и точно не уйдёшь несолоно хлебавши, неважно, удалось договориться с хозяином или нет.

Потолки в кабинете капитана зеркальные с точечными люменами. Мебель массивная, деревянная. Алые портьеры закрывали большой – во всю стену – иллюминатор.

Георг сидел за столом и курил трубку, а перед ним стоял капитан Де Бальбоа.

Если до этого мига могло показаться, что Де Бальбоа – безобидный старичок, вроде меня, то теперь пират раскрыл своё истинное лицо. Несмотря на невысокий рост и хрупкое телосложение – относительно иных мордоворотов из числа наёмников Хокберга – Де Бальбоа излучал угрозу.

Сапоги перепачканы кровью, вся одежда в тёмную точку. В кобуре на бедре однозарядный болт-пистолет, выполненный под старину в виде кремнёвого пистоля. Левой ладонью Де Бальбоа обхватывал корзинный эфес силовой шпаги. Другой рукой Пиу отчаянно жестикулировал будто бы всё ещё находился на поле битвы и побивал одного врага за другим. На голове пирата не было привычного аккуратного аллонжа, только старческие пятна, темнеющая гематома и безобразное рассечение с коркой ссохшейся крови.