Чипсы
Шрифт:
Но и это мать девочки проигнорировала. Стояла - и как будто ничего не слышала. Её спина и задница как бы говорила нам: "Чего надо? Сами такие! Идите вы!"
Мама обработала мою рану раствором перманганата калия из своей аптечки, прилепила пластырь. И когда я побежала на качели, наших обидчиц и след простыл. Наверное, они смылись, когда мама наклеивала пластырь.
Я очень расстроилась. Я переживала из-за несправедливости. Мне было так смешно на батуте, так радостно, я так хотела дружить, а она - душить стала. Рана сочилась и на следующий день - пришлось мазать царапину зелёнкой. Ещё через день царапина начала жутко чесаться и я сковырнула корку. Опять потекла кровь, мама ругалась, снова мазали зелёнкой. Я сковырнула и новую корку, потому что и на следующий день жуть как чесалось. И всегда на удивление сильно текла кровь!
Я закончила рассказ. Дэн безразлично поцеловал меня в висок. Я прекрасно видела, что он ничего и не понял, да и слушал в пол-уха. Он покачал головой, поохал, уверил, что сейчас шрам практически не заметен и нервно спросил: встретили ли мы эту когтистую девочку и её маму где-нибудь когда-нибудь потом. Я ответила: к сожалению, нет.
– - Повезло им! Не то, что мне.
Дэн впервые за два года тонко намекнул мне на толстые обстоятельства... на ту давнишнюю обиду. Но ведь я же просила прощения, стояла на коленях! Зачем вспоминать?!
Я разозлилась. После двух лет наших целомудренных отношений я перестала возмущаться про себя и молчать. Меня бесили его чёрные депрессии, которые он выплёскивал только на меня. Я сказала:
– - Всё не успокоишься, что ли?
– - Что ли.
– - Хочешь, что ли, чтобы я теперь на колени в лужи здесь встала?
– - Что ли.
– - Понравилось тогда что ли?
– - Ну так, -- он смотрел на меня с вызовом.
Я психанула, села в лужу - как тогда, поцарапанная и напуганная сидела на батуте:
– - Доволен?
– - Ну так!
Я опустила руки в лужу - вода доходила до запястий... встала и пошла, высоко подняв голову. Дэн конечно же меня догнал.
"Ещё бы он не догнал, да он тебя на понт брал", -- говорила мне мама вечером. (Я не утерпела и пожаловалась маме, я всё чаще и чаще в этом году стала жаловаться маме на Дэна, вообще больше стала рассказывать.)
В последней нашей ругани, перед тем как я убежала из дома навсегда, мама мне сказала:
– - Если бы ты не возмутилась тогда, в ту слякоть - помнишь?-- он бы тогда тебя и бросил бы, неужели ты не понимаешь?
– - Почему?
– - Допустить, чтобы ты села в грязную весеннюю лужу в светлых джинсах?!
– - Но куртка, мама, у меня была пёстрая, почти не было заметно, что она испачкалась!
– городила я глупую лишённую логики околесицу.
– - Он хотел от тебя уже тогда отвязаться!
– - Нет!!!
– заорала я.
– - И ты спокойно бы сейчас сдавала ЕГЭ!..
– тихо и очень уверенно сказала мама.
Я теперь верю и не верю, что Дэн провоцировал меня на ссору и разрыв отношений. Зачем же он потом извинялся?
Мы тогда поссорились с Дэном, у этой злополучной площадки, и я не стала ему дальше рассказывать, как мама переживала, как больше никогда не выходила на прогулку, не захватив с собой большой чёрный сотовый телефон, на оплату которого уходило в то время много-много денег.
Я не стала рассказывать, как мама не пускала меня больше на батут, а прежде, чем покупать билет, подолгу стояла за забором и смотрела на детей, а особенно на их родителей... Предельно осторожной мама становилась в разгар лета, когда в Мирошеве много приезжих туристов и дачников-москвичей. Мама считала, что на меня, четырёхлетнюю, напала тогда как раз москвичка. Хорошо, что Илька чаще мамы гулял со мной. Илька разрешал мне всё.
Папа сказал после этого случая, поцеловав меня в макушку:
– - Шрамы украшают не только мужчину, но и женщину. Наша мама всегда так говорила, когда работала в челюстно-лицевой.
А мама расплакалась и спросила:
– - Почему? Почему обидели Аришеньку? Илька в пять лет часто один гулял, никогда не было, чтобы его так цапали.
– - Так то в Казани, -- бурчал Илька.
Папа успокаивал маму, уверял, что это ерунда. Но вид у него был грустный. Папа говорил, что не надо забывать, что мы живём в провинции, где много очень бедных и поэтому очень агрессивных людей. От агрессивных и бедных людей папа плавно перешёл к криминогенной
обстановке, и "успокоил", что Мирошев и область - в последней трети списка рейтинга "количество преступлений на душу населения", в отличие от Казани, которая устойчиво укрепилась в первой двадцатке. Дальше папа переключился на свою специализацию, и начал отчёт по афганским опиатам и психотропным веществам. И тут Мирошев волочился где-то в хвосте списка. Всё это не имело никакого отношения к произошедшему со мной. Но папа считал, что имеет. Он считал, что наркомания опасна в том числе и последствиями и обязательно отражается на потомстве. Папа связывал агрессию девочки с её психическим здоровьем. А психическое здоровье с...– - В Кимрах по прогнозам восемьдесят--девяносто процентов молодёжи умрёт в ближайшие десять лет.
– - Зачем ты мне это говоришь?
– рыдала мама.
– - Какое отношение это имеет к Арише?
– - Представь: какие у них родятся дети. Представь как агрессивно будут они себя вести из-за пагубной наследственности.
– - Да что представлять-то! У нас в Мирошеве сейчас такие дети. Злата. Ты бы видел её мать.
– - Да видел. Ничего криминального.
– - Она выпимши! Она всё время выпимши!
– - Тем более нечему удивляться, - тут папа обратился ко мне: -- Ты, Ариша, не бойся драк. Это не самое страшное. Драку можно предвидеть, научиться давать отпор. По статистике на каждого погибшего в драке приходится десять смертей от паралича сердца. Вот с этим я борюсь, и, надеюсь, ты вырастешь и будешь бороться.
Папа сглазил. Во-первых меня избили меньше, чем через год. А спустя восемь лет в Мирошеве от драк погибло столько несовершеннолетних, что смерти от передозировки и некачественных наркотических составов отошли даже не на второй, а на десятый план. В отчётном восьмом году это повлияло на статистику не только по региону, но и по стране. Началось всё с того, что наши местные наркоманы избили проезжего байкера, припарковавшегося на пляже Иголочки, чтобы искупаться. Байкеры не знали, что можно парковаться на любом пляже (река Игла огибает Мирошев), но не в Иголочке. В отместку друзья байкера приехали с костетами и заточками и покалечили кучу наших пацанов. А потом случайно проезжали другие байкеры, какие-то питерские, этих уже побили и порезали вроде бы мирошевские бездомные из гаражей. Многие дела до сих пор "в производстве". На самом деле, кто побил питерцев, неизвестно до сих пор. Но потом случилась организованная бойня в центре города у мемориала. Есть неподтверждённые версии, что с байкерами бились футбольные фанаты, оповещённые кем-то из наших мирошевских болельщиков. Восьмой год стал "весёлым" для папы, он тогда был начальником УВД, и ему пришлось буквально поселиться на работе. Теперь тот конфликт вошёл в новую редакцию учебника "Криминальная психология", раздел "Психология группировки", глава "Подстрекательство и провокации". В июне байкеры приезжают с цветами к мемориалу, памятнику погибшим воинам. Но это к моему рассказу вообще не относится. Просто - папа сглазил, вот и всё. Я не верю в сглаз. Это для слабых, чтобы себя оправдать. Просто так говорится.
Шрам был поводом первого моего серьёзного стресса. Я тогда не могла понять за что меня оцарапала девочка, причём намного выше и старше меня. Теперь-то я прекрасно понимаю, почему девочка на меня накинулась. Я классно прыгала и садилась на шпагат, а девочка так не умела. Но она умела ненавидеть и драться.
– - Синяки у Ильгиза в Казани были, и гематомы были -- мальчишки во дворе дрались, -- причитала мама.
– Но: такая жуткая царапина! Так ещё и душила эта девчонка Аришу!
Мама и меня тогда сглазила (шучу). Через год синяки и гематомы появились и у меня, и тогда меня научили обороне, я об этом уже писала.
19 Земляничный букет
Тоня охала, слушая мой рассказ. Сказала, что у них в школе тоже были драки.
Я сидела над земляникой. Мне совсем не было жарко в гетрах, которые я надела от муравьёв поверх легинсов, и в ветровке, которую я надела опять же от муравьёв. Голову припекало. Но у меня была вода. Я полила на бандану водой. Сразу стало холодно, и как-то странно заломило голову, будто зажало в тиски. Я пожаловалась Тоне: