Чипсы
Шрифт:
– - Пропана Ивановна! Ну какие же красные. Да врёт она всё. Они все такие вруны, кто денег снять хочет с людей, -- возмутилась я.
– Вы бы знали, сколько в дежурке заявлений лежит. Вот, например, такой прошлогодний случай. Сам заявитель -- боксёр, избил на пляже человека, а потом поехал в "травму" и справку взял на синяк. А тот, кого избили, справку в "травме" вообще не взял. До суда дошло, Пропана Ивановна. Папа просил меня свидетелем стать, чтобы я засвидетельствовала, что я драку видела.
– - Ты и правда видела?
– - Ну что вы!
– - Тогда как же?
– - А что делать, Пропана Ивановна? Засадили бы человека, если бы не нашёлся свидетель.
– - А как же родственные связи твои?
– - Но ведь не папа вёл дело. Он сам "хулиганку" и во времена оперуполномоченного редко вёл, а сейчас если только что-то из ряда вон. Его подписи нигде в отчётных документах и не было, ну в тех, которые рассылает
– - Знаю. Мне такие "письма счастья" приходили когда-то.
– - Так и мне, Пропана Ивановна, по этому делу пришло, -- улыбнулась я.
– Я же свидетель.
– - Лжесвидетель.
– - Нет, Пропана Ивановна. Лже - свидетель, который говорит неправду, подписавшись, что отвечает за дачу ложных показаний. Я же говорила правду.
– - Но ты не видела того, что было!
– - Пропана Ивановна! Я не видела и вашей родительницы, которая вам стала угрожать второй частью. Но это ничего не меняет. Вы мне рассказываете правду! Я вам верю! Этого достаточно! А она сейчас, я уверена, всем разносит клевету! Вы сейчас рассказываете правду. А она - врёт. Понимаете разницу?
– повторила я.
– - То же и с моим свидетельством. Я не видела. Но якобы "потерпевший" избил и клевещет. "Обвиняемый" избит, мямлит, плачет, но говорит правду. А по бумагам, по справкам, получается виноват избитый, слабый. И так происходит очень часто.
– - Мести, Ариша, не боишься?
– - Да ну. Ерунда. Какая месть? Они же отдыхающие на пляже. Уехали, и ни слуху-ни духу больше о них. Боксёр обратился в трвмапункт в Мирошеве, в нашу больницу, знаете почему?
– - Не знаю.
– - Отгадайте, сколько раз он обращался в "травму" по месту жительства?
– - Много.
– - Точно. Много. И всегда - с царапинами и гематомами. И с, его слов, -- "головокружение и тошнота". Понимаете, о чём я? Когда судья эти выписки из его родного московского травмапункта зачитал, на суде всем всё понятно сразу стало. Провоцирует драку, а потом якобы обидчики ему денег дают, умоляют заявление забрать, извиняются...
– - Ты ещё не дослушала.
– - Пропана Ивановна. Я слушаю вас. Промежуточный подитог. Родительница - клевещет: вы такая-сякая и этакая. Вы перестаёте выходить из дома.
– - Я и говорю сдуру этой дуре: " Вы, милая моя мамочка, прежде, чем неправду говорить, справочник сестринского дела почитали бы. Ожоги от соляной кислоты - жёлтые. Кожа желтеет, а не краснеет!" Она тут вскакивает, говорит: "Нет! С вами невозможно разговаривать!" И убегает. Ну: убежала, и убежала. Я её ловить не буду. Конечно же директору ДК в тот же день на меня - письменная жалоба. В управление допобразования - жалоба по интернету. Но справки об ожогах так и нет. Только от окулиста. На сайте "образования" об ожогах и миопии - ни слова. Просто жалоба, что я обираю родителей, что я собираю деньги. Это самое неприятное. Ко мне директор ДК пришла, кричит, я её успокаиваю. Директор попросил написать объяснительную. Я пишу ответ, отчёт, калькуляцию. Показываю все накладные и товарные чеки. Объясняю директору, что микроскопы, которые закупил ДК по безналичке- оказались нерабочие, втюхали брак. Но деньги бюджетные потрачены, поезд ушёл. Пришлось собирать по новой с родителей. Три с половиной тысячи микроскоп и предметные стёкла по четыреста за сто штук -- это оптом. А реактивы, образцы? Реактивы всегда были на родительские деньги! Это у меня ещё связи, поэтому недорого. А вентиляторы докупать? А вытяжки чинить? Я уж не говорю о том, в каком состоянии у нас парты. Всё это пришлось объяснять: писать, писать, писать... Оправдываться. Всё сделала, всё отправила, все объяснительные, и пошла со спокойной совестью в отпуск. И на радостях решила сходить в гастроном.
– - В какой?
– - В Оболтусский. Подхожу к бакалее - товар смотрю. Подхожу в рыбный - товар смотрю. И знаешь: такое у меня чувство, что за мной тоже кто-то смотрит. Следит. Подхожу в молочный - купила сыру. Подхожу в рыбный, жду, когда меня обслужат. Передо мной мужчины, купили себе рыбину горячего копчения. Скумбрию или ставриду. Господи! Как сейчас коптят? Ты можешь себе представить, как сейчас коптят? Дальше - я, прошу взвесить минтай, филе минтая. И вдруг у меня за спиной - знакомый голос, крикливый, властный: "Девочки! Эту бабулю в кружевах и с палкой не обслуживаем! И чтобы её никто не обслуживал!" Оборачиваюсь: а эта моя мать-одиночка - стоит в чепчике, в халате и на груди - табличка приколота. Я прочесть-то не могу, что у неё начертано на грудях-то. Спрашиваю у девушки - она рыбу как раз на весы клала. Спрашиваю: кто это? А девушка сначала молчит, смотрит не на меня, а за меня, а потом говорит: это наша заведующая. "Извините, -- говорит.
– Я пока не могу вас обслужить". Арина! Я тут поняла, что надо уходить. Срочно! Бежать, пока она не разошлась, эта воинственная мать. Поблагодарила
– Жалко палку. Но у меня дома и получше есть". Вышла на улицу и захромала к остановке. Думаю: не посмеют на людях бить. Но до остановки надо дойти! Иду мимо гастронома и вдруг окно открывается и эта, с позволения сказать, заведующая, выливает на меня воду. Люди вокруг меня шарахнулись. А эта заведующая чепчик поправила и говорит: "Извините, господа! Простите, милые, Бога ради!" И на кремль из окна крестится. Я, вся мокрая смотрю на неё, а она - на меня. Я тогда говорю: "Где же вы здесь, милая мамочка, господ увидели?" А она мне: "Заткнись, старая карга, я ещё в газету на тебя напишу, чтоб весь город знал, как ты родителей обираешь!"
И ты знаешь, Ариша, я дохромала до дома! Без палки! Она наверное думала, я без палки упаду, а я доковыляла. Сама! Вот что бассейн сделал. Два года. Вот.
– Пропана Ивановна затравленно на меня посмотрела: -- Ты не собираешься бросать химию? Не передумала?
– - Что вы!
– - А родители твои?
– - Что вы. Они вас боготворят!
– - Ну уж... так прям боготворят, мама твоя меня Бутановной называет...
Мне стало ужасно стыдно. Мама и правда так всегда называла Пропану Ивановну. Но как Пропана Ивановна об этом узнала?! Неужели в Башне-аптеке? Но это далеко, семь остановок, в Военном городке же это аптека. Там и бассейн... Может, Пропана Ивановна после бассейна в аптеку зашла? Но её всегда ждёт такси после бассейна...
– - Мама вас очень уважает, Пропана Ивановна.
– - Да ничего. Меня и в школе так дразнили. А знахарки, как твоя мама, всегда будут на ножах с наукой. Химик всё рассчитывает, видит схемы, цепочки, реакции, знахарки работают с дозировкой по наитию. А в фармакологии главное что?
– - До-зи-ров-ка, -- отчеканила я.
– "Не навреди!"
– - Вот именно. Твоя мама могла бы со мной и повежливей здороваться. Это вообще хорошая черта - вежливость.
Пропана Ивановна поправила волосы, и я заметила, что седые корни крашеных волос давно отросли.
– - Я знаю, что пора красить, -- поймала мой взгляд Пропана Ивановна.
– - Но боюсь в парикмахерскую идти. Через дорогу, и в километре левее Оболтусов. Так вот. Я пришла без палки домой, села и чувствую - встать не могу, колено ноет, и ноги как будто отнимаются. Ночью температура вдруг подскочила, тахикардия. И вот я из дома не выхожу, на звонки не отвечаю - настроения совсем нет, боюсь теперь на улицу показываться. У меня уже было так в Москве после того, как меня машина сбила. Какой-то сбой. Психический даже больше, чем сердечный. Когда после миниска выписали из больницы, я полгода дома сидела. А тут - не машина же, человек сбил, заведующая в гастрономе, торговка, а ругается на меняна всю улицу. Я вот думала ночью... Лежу и думаю: вдруг статья в газете уже вышла. В газете, в печатном издании! В "Милославиче", как ты считаешь, напечатают или в газете "Вперёд"?
Я сидела и сжимала кулаки: Пропану Ивановну, милую строгую Пропану Ивановну, дочь автора всех мало-мальски приличных учебников, доктора наук, так унизили! Она рассказывает спокойно. Но лицо краснеет, шея трясётся... Человек, учитель, с которым мы так прекрасно общаемся, дружим, которому я рассказываю о папе, не боясь и не таясь, об Ильке, о мамином бизнесе и наших прогулках, человек, который научил меня готовить эфирные масла и кремы, человек, который научил меня обращаться с ядовитыми растениями, человек, которому мы - я, мама, папа -- обязаны всем моим блестящим будущим (я тогда была в этом почти уверена!), об этого человека просто вытерли ноги! В прямом смысле слова: ложно обвинили, оклеветали, оскорбили в общественном месте, отняли палку и грозятся ещё написать в газете. Я представила, что пережила Пропана Ивановна.
– - Что ты, Арина? Что думаешь - действительно выйдет в газете заметка? Это будет позор!
– - Пропана Ивановна! Милая! Оскорбления, угрозы - это же статья административная статья, а палку отняли - это уголовная статья, это кража!
– я разволновалась - встала, потом села, опять встала. Свидетели есть... Эта продавщица из рыбного...
– - Тише ты, Арина. Ну что ты!
– - Пропана Ивановна! Это нельзя так оставлять! Что это такое?
– - И почему она так ко мне привязалась? Из-за того, что у дочери миопия? Но миопия совсем небольшая, и уж точно не катастрофическая...Да. Мы работаем с микроскопом. Да. От микроскопа вполне возможно, что портится зрение. Но младшая группа работает с микроскопом совсем мало! Да! Химия--вредная для здоровья профессия. В том виде, в котором химия преподаётся в кружке - она безвредна в смысле перечня реактивов, концентрации паров ... при условии соблюдения техники безопасности...