Цветок Эридана

–  Эдлер Колз?
– смутилась принцесса.

–  Ага! Ты его знаешь? Впрочем, кто же не знает старину Колза! Чёрт, сестрёнка, мне нужно идти. Забегай ещё, я буду ждать! Ты подурнела, но всё равно лучше всех!
– он развязно чмокнул её в щёку и побежал к выходу.

–  Мсьё Ральф!..
– отчаянно крикнула Ева-Мария, но принц лишь отсалютовал ей и скрылся в дверях.

В этот момент из небольшой комнаты за стойкой вышла Дратса; её сопровождала высокая черноволосая женщина с колючим взглядом.

–  Чёрт! Ни на минуту нельзя оставить, - на лице Дратсы появилась косая ухмылка. Она рывком схватила принцессу за руку и поволокла на второй этаж.
– А ну, пошли со мной!

–  Куда Вы нас тащите?
– спросила королева, упираясь.

Брюнетка последовала за ними в небольшую, весьма скудно обставленную комнату. Вместо двери у входа висела шкура животного. Из множества таких же комнат в коридор выглядывали, провожая их глазами, растрёпанные женские головки.

–  Я решила, что вас двоих надо как следует подготовить, - заявила Дратса перепуганным пленницам.

–  К чему?
– истерически спросила принцесса.

–  Чтобы вертеть мужиками, надо уметь с ними обращаться. Раз уж халдор купился на твою смазливую мордашку, хотя бы не разочаруй его в спальне.

Лицо Евы-Марии загорелось, как дикий мак.

–  Мы не желаем это слушать!
– взвизгнула она, топнув ножкой.
– Как Вы смеете делать подобные предложения королеве?!

–  Тут тебе не Пирания, детка, - цинично ответила Дратса.
– Эй ты, можешь начинать! Если что, я внизу, - и мроаконка вышла в коридор.

Женщина, которой поручили "воспитание", не отличалась учтивостью и плохо говорила по-эридански. Первым делом она попыталась снять с Евы-Марии шубу, но получила по рукам. Затем, когда принцесса присела, она снова подступила с объяснениями и хотела уложить её на кровать, однако девушка подняла такой крик, что сбежался весь этаж; пришлось звать Дратсу, и пока она вела пленниц к выходу, со всех сторон слышались смешки и предложения.

Когда они вышли на улицу, Дратса развернулась и влепила королеве затрещину. Мир повернулся волчком, и девушка опрокинулась в грязный подтаявший снег. Боль была настолько сильной, что у неё онемело лицо, а в голове всё расплылось. Она получала пощёчины от лорда Фина и от Лорита, но по сравнению с этой они казались ласковым прикосновением.

–  Ey, gasser, polegche, - угрюмо буркнул один из охранников.

–  Molchat'!
– та наклонилась и спешно подняла девушку за шиворот.

До замка её, можно сказать, не вели, а тащили. Там Дратса объявила, что раз они не выполняют приказов, то с этого дня будут сидеть взаперти. Королева была почти без чувств, а Элия, прекрасно понимая, что с ней будут церемониться ещё меньше, даже не пыталась возражать.

К ужину мроаконка перестала злиться: ей нравилось хозяйничать во дворце, и она снизошла до того, чтоб разрешить пленницам поесть. Девушки с покорным видом сидели за столом - мисс Кельвин резала апельсин, а Ева-Мария отрешённо держалась за распухшую щёку и даже не прикоснулась к еде.

–  Ешь, - приказала Дратса, подтолкнув к королеве тарелку с супом.

–  Не хочу, - сердито выговорила девушка.

–  Будешь!

–  Не буду!

Дратса врезала ей по затылку. Ева-Мария качнулась вперёд, суп оказался у неё на платье.

–  Прекратите так обращаться с Её Величеством!
– не выдержала фрейлина.

–  Ничего, будет больше ценить хорошее обхождение, - женщина растянула губы в усмешке.

–  Вы не должны бить королеву. Что скажет мессир Хазар, когда узнает об этом?
– настаивала Элия.

–  Он скажет спасибо, - самодовольно ответила та.

К утру лицо Евы-Марии ещё больше опухло. Элия обеспокоилась и попыталась приложить к разбитой скуле смоченное ледяной водой полотенце. Королева всё ещё пребывала в шоке от того, что её посмели так сильно ударить. Мисс Кельвин заикнулась, что надо бы позвать врача, но Дратсу совершенно не интересовали царапины Евы-Марии; вместо этого она велела им одеваться и вновь потащила в бордель. Принцесса долго упрямилась, но ей пришлось смириться и слушать наставления женщины из весёлого дома. Она терпела их лишь из боязни новых побоев; кроме того, в её душе теплилась надежда снова встретить брата. Следующие несколько дней прошли в молчаливом противоборстве, и тут случилось одно странное происшествие.

Среди глубокой ночи по гулким каменным коридорам прокатился испуганный женский крик. Не успели его отголоски затихнуть в воздухе, как в спальню ворвалась Дратса с факелом в одной руке и ножом в другой. Королева сидела на кровати, её била дрожь.

–  Chto tut proiskhodit?! Otvechat', bystro!
– заорала мроаконка, оглядывая комнату: от возбуждения она не сообразила, что говорит на местном и Ева-Мария её не понимает.

–  Здесь кто-то был!
– нервозно всхлипнула та.

Дратса ещё раз прошлась по помещению.

–  Тут никого нет.

–  Кто-то стоял возле постели!

–  Тебе приснилось. Отбой! Всё в порядке, - сказала женщина подоспевшей охране и засунула нож за голенище.

Через два дня история повторилась. На этот раз злая как чёрт Дратса без обиняков объяснила Еве-Марии, что если её разбудят ещё раз, то Хазару придётся искать себе новую жену. Следующая ночь прошла спокойно, но когда Элия Кельвин решила прибраться в комнате королевы, то обнаружила под кроватью небольшой продолговатый свёрток. Развернув грязную тряпку, девушка содрогнулась: внутри находилась истыканная иглами безглазая восковая кукла, шею которой обвивала петля из волос. После некоторых колебаний фрейлина вышла из спальни и направилась в комнату Дратсы. Та в одних штанах и безрукавке яростно отжималась от пола.

–  Dvesti desyat'... Dvesti dvadcat'...
– считала она сквозь зубы.

–  Простите, можно с Вами поговорить?

–  Dvesti tridcat'... Ну, что тебе надо?
– женщина неохотно поднялась и вытерла руки о штаны. Холода для неё словно не существовало.

–  Мне кажется, кто-то действительно приходил к Её Величеству. Я нашла в её комнате предмет, которого там не было, - Элия показала Дратсе куклу.

–  Чушь!
– фыркнула та.
– Ключ от комнаты есть только у меня.

–  Вначале я тоже сомневалась, что это правда, но...

–  Всё, цыпочка, сгинь, - перебила мроаконка, - не видишь, я поддерживаю форму? Или ты боишься колдовства сильнее, чем меня?

На этом разговор закончился, но вечером, когда королева готовилась ко сну, на двери щёлкнул замок, и в комнату вошла Дратса. Тщательно осмотрев спальню, она закрыла дверь и прислонилась к стене, шикнув на Еву-Марию, чтоб та ложилась спать. Девушка подчинилась и вскоре задремала, временами нервно вздрагивая от бессмыслицы сменяющих друг друга кошмаров. Когда она проснулась, Дратса по-прежнему стояла у стены. Следует отдать гассеру должное - всю ночь она не сомкнула глаз, зато утром её ругани не было конца. После пары бокалов она призналась дежурным, что если никто не захочет прирезать Еву-Марию во сне, то она это сделает самолично. Ещё несколько ночных бдений не увенчались успехом; королева даже стала привыкать, что находится в комнате не одна. Правда, положа руку на сердце, нельзя сказать, что ей было от этого спокойней: в слабом свете ночника хищные глаза Дратсы блестели как стекло, и в полугрёзе принцессе чудилось, будто её стережёт жестокий и опасный зверь.