Цветок Эридана

–  Почему наше мнение совершенно не принимается в расчёт?
–  сердито воскликнула Ева-Мария.
–  Мы хотим сейчас же написать письмо королю Мроака!

–  Я не ослышался?
–  вытянул шею советник.
–  Письмо? Хазару?

–  Должны же мы узнать, что он думает об устроенном Вами браке!
–  мстительным тоном ответила королева.

–  Что за глупости!
–  хищно оскалился Фин.
–  Единственное, что требуется от короля Хазара - чтобы он наконец подписал мирный договор. Вот о чём следует думать в первую очередь. Несмотря на Ваше недовольство, этот брак - хороший политический ход. К тому же нет ничего незыблемого, всегда существует способ освободиться от брачных обязательств. И хватит об этом - сейчас принесут завтрак.

Советник распрямился, пригладил шевелюру и твёрдым шагом вышел в коридор. Ева-Мария тяжело вздохнула и откинулась на подушки: у неё не было ни сил, ни мужества, чтоб спорить с этим ужасным человеком.

Наступил день помолвки.

С утра в спальню королевы доносился весёлый звон колоколов и завывания флейт с улицы. Еве-Марии не суждено было выспаться - едва за окном рассвело, её подняли с постели и повели купать в ваннах. Во дворце царила ужасная суета: все бегали и спотыкались, гофмейстерина наставляла фрейлин, пока их пудрили и завивали, церемониймейстера отпаивали валерьянкой, леди Мари руководила подготовкой праздничного банкета, танцмейстер порхал по зале, репетируя балеты, а сэры, пэры и дворяне всех мастей путались под ногами и только добавляли неразберихи.

Ева-Мария выглядела вялой и бледной, точно всё ещё пребывала в объятиях Морфея. Одевание заняло свыше четырёх часов, причём в процессе были задействованы восемнадцать служанок. Лорд Фин пару раз присылал камердинера с приказом поторапливаться, но королевский парикмахер совершенно забыл о времени, когда сооружал на голове Её Величества непревзойдённую причёску под названием "Корабль, плывущий в блеске звёзд навстречу завтрашнему дню". Следует отметить, что специально для этой причёски было заказано полтысячи шпилек с бриллиантами и 172 сапфировых заколки; драгоценные камни мерцали в высоко уложенных русых волосах, увенчанных короной, вызывая лютую зависть придворных дам.

Королева поднялась со стула, и все почтительно расступились. Она стояла между трёх зеркал, не видя своего отражения и не осознавая, как она прекрасна. Никогда ещё на ней не было столь великолепного облачения: тяжёлое пышное одеяние в испанском стиле состояло из двух бархатных платьев - нижнего белого, расшитого золотом и жемчугом, и верхнего на корсете, с рассечённой юбкой, жёсткой от нашитых на неё зелёно-голубых узоров, золотых подвесок, бахромы и драгоценных камней. Рукава верхнего платья были короче нижних и отделаны широкими, ниспадавшими до колен полосками меха. Круглый испанский воротник горгера охватывал шейку девушки до самого подбородка, придавая ей высокомерный вид и не давая голове понуро опуститься. Богатство одежды дополнялось обилием драгоценностей.

Её Величеству подали усыпанный бриллиантами веер и батистовый платок с тончайшими кружевами. Словно во сне, она вышла в парадный зал, где ожидали придворные и гости. Вздох восхищения пролетел над головами: все склонились в поклоне, а лорд Фин замер с открытым ртом, когда увидел королеву. Ему предстояло вести её в церковь, но советник продолжал стоять, подавленный неземной красотой девушки. Прокурор откашлялся и вместо советника произнёс торжественное приветствие, за время которого лорд Фин успел прийти в себя и принять подобающий случаю вид - как-никак, он был вторым лицом в государстве.

У крыльца ждали украшенные цветами и лентами кареты. Фрейлины несли за королевой десятиметровый белый шлейф, играла музыка, и мутное солнце, начинавшее спускаться к горизонту, холодными лучами ласкало бледное личико Евы-Марии. Было ужасно холодно, точно зимой, но снег почему-то до сих пор не выпал, хотя сухая земля была скована морозом и безмолвно молила о покрове. Сегодняшний праздник произвёл огромное опустошение в королевской оранжерее - цветы вяли от холода, а главный садовник проливал слёзы жалости, по ошибке принимаемые окружающими за выражение радости и умиления.

Дворцовая площадь была полна народа - на свадьбу, по мнению советника, собралось больше людей, чем на коронацию. В толпе пестрели цвета и гербы всех городов Эридана, развевались дворянские флаги. Столица гудела от приветственных выкриков, колокола продолжали радостно трезвонить; мелькание лиц, блеск и роскошь одежд ослепляли, но Ева-Мария ничего не замечала. То есть, конечно, она слышала, что творится вокруг, но слабо, как бы сквозь сон.

Всё происходило чинно и церемонно. На крыльце был расстелен белоснежный, затканный золотыми лилиями ковёр, на который ступила маленькая ножка королевы. В этот момент от толпы ожидавших отделился человек и шепнул что-то на ухо Фину, отчего тот запнулся на ровном месте, но девушка не обратила на это внимания. В церкви было светло и очень холодно. Приятно пахло ладаном и благовониями, возле образов были зажжены свечи, и тысячи огоньков мерцали на сквозняке, точно готовые улететь мотыльки. Звучала торжественная музыка, гул голосов колыхался под сводами - здесь было очень много зрителей, в том числе из других королевств. Ева-Мария медленно шествовала к амвону, а сбоку проплывали знакомые, полузнакомые и совсем незнакомые лица - придворные, родственники, гости. Цветы, поклоны, приветствия, поздравления…

Лорит со свитой уже ждал на возвышении, там же виднелась фигурка епископа в роскошных белых ризах, перед которым на золочёной подставке стояла раскрытая толстая книга. Святой отец поднял перст, и в храме тотчас установилась тишина: слышалось лишь негромкое пение хора и тихие покашливания среди многотысячной аудитории. Король Пирании смотрел на невесту во все глаза, с блуждавшей на губах блаженной улыбкой идиота, совершенно не замечая, как его дед бормочет что-то о знатной пташке с пустой казною. Молодым вручили зажжённые белые свечи.

Ева-Мария стояла у алтаря и почти не слышала слов, которые говорил священник - кажется, вначале он читал молитву, потом произнёс проповедь и лишь после этого обратился к ним со словами:

–  Дети мои, свободно ли Ваше желание вступить в брак?

–  Да!
–  воодушевлённо отозвался Лорит. Ева-Мария промолчала.

–  Чисты ли помыслы ваши?
–  продолжал епископ.

–  Да, - ответили оба.

–  Не обещался ли кто-нибудь из вас другому?

–  Нет, никогда!

–  Нет, - повторила Ева-Мария, опуская ресницы (если бы не воротник, она опустила бы и голову, что могло быть неверно истолковано окружающими; к счастью, никто ничего не заметил).

–  Тогда, дети мои, - епископ возвысил голос, - по воле Господа я соединяю ваши судьбы, и пусть залогом вашей верности друг другу станут эти кольца, - он взял с атласной подушечки, которую держал паж, два изумрудных перстня. Все затаили дыхание.
–  Известны ли кому-либо из присутствующих причины, по которым эти двое не могут сочетаться законным браком?

–  Известны, - раздалось у входа.

Глава 18. Падение ангела

Veni, veni, venias,

ne me mori facias.93

(K. Orf)

Послышались громкие выкрики, и толпа расступилась перед вооружённым до зубов гебетским отрядом. Принц Лотар растолкал гостей и взлетел к алтарю; на лице его была извечная мерзкая ухмылка.

При звуке его голоса Ева-Мария вздрогнула, словно её окатили ледяной водой, и едва не лишилась чувств - хорошо, что канцлер-страж поддержал её за пояс. Лотар поднялся на возвышение, вклинился между королём и королевой и нахально спросил:

–  Не помешаю?

–  Уже помешали, милсдарь, - процедил советник.