Цветок Эридана

Огромные суда медленно и величаво плыли над бескрайней равниной. Ева-Мария стояла у окна перед белым полем, что простиралось от горизонта до горизонта, - величественное, застывшее и прекрасное, словно чистейшее фарфоровое блюдце, на котором стояли лазурные края неба. Она не слышала, как вошёл советник.

–  Quidquid agis, prudenter agas et respice finem,109 - проворчал Фин, проводя рукой по волосам и сутулясь больше обычного. Поскольку девушка никак не отреагировала, советник продолжал.
–  Зря Вы это сделали, мадонна. Хотели досадить мэру? Что ж, это Вам удалось, но последствия не заставят себя ждать.

–  Господин Фин, - сказала она не оборачиваясь, - как Вы думаете, почему эту равнину называют Долиной Розовых Облаков?

–  Из-за пожаров во время войн, а может, из-за красивых закатов.

–  Они и вправду красивые?

–  Не знаю, я в это время ужинаю.

–  Говорят, когда человек умирает, в небе появляется ещё одно облако, - принцесса протянула руку и коснулась стекла.

–  Хм, - советник подошёл и встал рядом. На какой-то миг неприязнь между ними исчезла, уступив место спокойствию, но затем канцлер-страж встрепенулся.
–  Я не верю в эти сказки. Надо бы выставить круглосуточную охрану: скоро пересечём границу, а послезавтра будем в Досе.

–  Мы не хотим выходить за Лорита, - поморщилась Ева-Мария.
–  Нам не нравится брак по расчёту!

–  Брак всегда по расчёту. Если не по расчёту, то по глупости. Только расчёты бывают разные, в том числе и неоправдавшиеся.

–  Давайте полетим в Гебет… - чуть слышно прошептала она.

–  Что?
–  переспросил канцлер-страж.

Принцесса не ответила. Советник тихо вышел, а невидящий взгляд Евы-Марии продолжал блуждать над белыми просторами, словно пытался отыскать что-то неведомое. Лицо королевы было печальным и отрешённым.

Глава 20. Farce avec travestissement

Ты с постылым назло мне пошла под венец,

С ним пошла под венец — Эх! Моей жизни конец!

(Народная песня)

Из-за неплотно прикрытых дверей доносились раздражённые голоса советников, которые о чём-то спорили и никак не могли договориться. Cпустя час двери распахнулись, и из кабинета, вытирая платком блестевший от пота лоб, вышел начальник канцелярии. Шуба на нём была расстёгнута, перчатки небрежно заткнуты в правый карман. Не утруждая себя раздеванием, советник направился прямо к королеве.

Ева-Мария с кислым видом сидела на стуле в окружении пёстрых панно и вычурной мебели, пока вереницы слуг переносили вещи. Супруге короля Пирании было отведено четыре личных помещения — библиотека, будуар, спальня и туалетная комната, к которой примыкала большая фрейлинская. При появлении советника девушка обрушила на него поток негодования:

— Куда Вы запропастились, лорд Фин? Это не двор, а какое-то недоразумение! Мессир Лорит даже не удосужился нас встретить!

— Начинайте подготовку к венчанию, — распорядился советник и вышел.

— Что?! Сейчас? Мы только что приехали! — возмутилась принцесса, но её никто не слушал.

Фрейлины тоже не были в восторге от нового места проживания. Их разместили в большой проходной комнате, одна сторона которой выходила к покоям Её Величества, а противоположная — в вестибюль. Возле стен аккуратно, как в пансионате, выстроились узкие кровати и тумбочки для личных вещей, у окна стоял большой туалетный стол, один на всех, как в гримёрной. Их платья вместе с туалетами королевы отнесли в гардеробную, где суетились пиранийские служанки. Комната Доры Инсары, к счастью, находилась в значительном удалении — требовалось пройти почти половину этажа, чтоб попасть к ней в гости, и девушки таили надежду, что в своём почтенном возрасте Дора Инсара не сможет навещать их так часто, как ей хотелось бы.

Через несколько минут в будуар явилась леди Мари с приставленными дамами: всем им были даны инструкции, и женщины без промедления приступили к делу. Ева-Мария была отведена в туалетную и искупана в круглой мраморной ванне, после чего облачена в венчальный наряд — прекрасное платье из белой парчи и вышитую жемчугом фату. Долго не могли найти фамильные бриллианты (подарок жениха), потом щипцы для завивки, свадебный веер и ещё кучу всяких мелочей. Всё делалось в спешке, пиранийские и эриданские служанки метались по комнатам, церемониймейстер потерял голос, а за окном уже стало вечереть. В конце концов принцессу подняли со стула и сопроводили к карете (подарок жениха). Перед дворцом толпились люди — зима в Пирании была тёплой и бесснежной, на улицах цвели деревья и порхали птицы. Ворота открылись, и роскошный кортеж невесты двинулся к церкви. Среди горожан возникло движение: задние ряды напирали на передние, чтоб лучше разглядеть девушку и её свиту. Заграждение из стражников не выдержало натиска, и толпа хлынула вперёд, топча белоснежный ковёр, усыпанный белыми розами. К моменту, когда советник с королевой достигли церковного крыльца, позади визжали и свистели, заглушая музыку: это местная полиция с целью наведения порядка поливала граждан водой из брандспойтов.

В церкви царила напряжённая атмосфера ожидания. Внутреннее убранство помещения сильно отличалось от эриданских храмов: всё здесь кричало роскошью, пышностью и богатством, затмевая даже королевский дворец. В середине на специальном возвышении стоял священник, а рядом с ним скучали Лорит и сир Орк. Король был в белом камзоле и белой шляпе; в церкви было душно, и он утомлённо обмахивался кружевным платком, но при виде невесты ожил и приосанился. Как только Ева-Мария переступила порог, тысячи лиц в полнейшей тишине повернулись в её сторону. Заиграла музыка, и советник почувствовал, как вздрогнула рука королевы на его предплечье — ему даже показалось, что Ева-Мария сделала нерешительное движение к выходу, и во избежание каких-либо порывов с её стороны Фину пришлось обнять девушку за пояс и вести. Маленькие девочки из знатных семей, одетые ангелками, запели, осыпая невесту белыми лепестками, а ноги королевы всё больше слабели. Когда пара достигла священника, девушка была близка к обмороку. Улыбка на лице Лорита сразу увяла.

— Что это такое? — пробурчал пиранийский советник.

— Вероятно, корсет слишком сильно затянут, — соврал канцлер-страж.

— Слыхал я эту песню. Девицы вечно упрямятся, как доходит до дела.

— Может, следовало обождать до утра? Королева утомлена с дороги.

— Нет уж, быстрей начнём, быстрее кончим. Не срывать же венчание, чёрт побери! Поженим и дело с концом, а то мне ни сна ни покоя с вашей свадьбой, — сир Орк повернулся к священнику и махнул рукой. — Давай, приступай!

Святой отец с невозмутимым видом (очевидно, подобные сцены здесь были не редкость) обратился к молодой паре с напутственным словом, ещё раз спросил их согласие, потом прочёл три длинные молитвы, испрашивая благословения у Господа, и советникам подали венцы, которые они должны были держать над головами подопечных в продолжение всей церемонии.

— Господи Боже наш, славою и честию венчай их! — затянул священник, воздевая к иконам руки, и началось нудное, бесконечно долгое чтение евангелия. Молодым поднесли чашу с вином — символ радости и скорби, которые им предстояло делить до самой смерти. "Я бы тоже не отказался промочить горло", — заворчал, стоя над Лоритом, дед. Затем руки новобрачных соединили, и король с королевой под торжественное пение трижды обошли вокруг аналоя. Фата больше не скрывала прекрасного бледного лица Евы-Марии, и по церкви ползли многозначительные шепотки. Под конец пару подвели к алтарю, и священник произнёс слово назидания, после чего король, королева и свидетели поставили под брачным контрактом подписи, при этом перо так плясало в пальцах Евы-Марии, что она вся испачкалась чернилами. Возникла заминка: все терпеливо ждали, когда Её Величество снимет перчатку, но тут в завершение всех бед королева уронила на пол кольцо (подарок жениха), и оно, сверкая изумрудным огоньком, откатилось к ногам гостей. Все обмерли, Лорит растерялся и побледнел. Пока придворные суетились и толкались, кто-то вложил перстень в руку принцессы.

— Sudarynya obronila, — невозмутимо сказали по-мроаконски.

— Спасибо, — это было так неожиданно, что слова благодарности замерли у неё на губах, превратившись в слабый шёпот. Кольцо было возвращено на пальчик, и под всеобщие поздравления, к которым примешивались шепотки и пересуды, супруги покинули церковь и направились во дворец.

— Кто этот человек, поднявший Ваше кольцо, сударыня? — ревниво поинтересовался Лорит, едва за супружеской парой захлопнулась дверца кареты. — Вы знаете его, не так ли?