Цветок Эридана

–  Кто их впустил? Это от них так воняет?
–  принцесса сморщила носик.

Супруги Бэйсик растерянно переглянулись.

–  Мадонна, эти бедные и несчастные люди достойны жалости и Вашей сострадательной любви, - сказала хозяйка.

–  Пусть убираются вон! Мы хотим веселиться!

–  Выведите их, - распорядился Фин. Стражники приблизились к нищим и стали тихонько подталкивать их к двери. Один заматерился, другой упал на пол и начал бесноваться, перепугав дам за столом. Третий же, до тех пор сидевший неподвижно, вдруг поднялся, наставил на королеву скрюченный палец и изрёк: "Блудница хупавая! Да побиют тя камением, да будет на те хромота и слепота и всякий порок зол, аще Господа Бога твоего не убоишися!". Его выволокли за шиворот, а госпожа Бэйсик заломила аристократические руки:

–  Ваше Величество, эти люди святые, они зла никому не делали, их нельзя прогонять! Бог за такое непременно накажет! Вы и так венчаетесь в запретное время!

–  Уймись, дура, - прошипел советник и встал.

Весёлая музыка приглушила звук оплеухи. Фрейлины затеяли игру в жмурки, и Ева-Мария со смехом убежала водить.

Наигравшись, королева изъявила желание прогуляться по саду. Как только королевская процессия сошла вниз, к крыльцу подкатили большие белые сани, украшенные бубенцами с колокольцами, и из них выпрыгнул подросток в короткой подпоясанной шубке и маленькой вязаной шапочке. За ним вылез кудрявый юноша с розовыми щеками и улыбкой от уха до уха. Парочка побежала в дом, не обращая внимания на гостей, и мэр был вынужден окликнуть их, а его жена насупилась.

–  Мадонна, позвольте представить Вам мою дочь, она гостила у бабушки, - в лёгком замешательстве произнёс лорд Бэйсик.
–  Элис, подойди ближе.

В свите королевы зашептались, да и сама Ева-Мария с любопытством вытянула шейку: слухи о красоте младшей Бэйсик давно достигли столицы, но мало кто в действительности был знаком с предметом обсуждения. Элис приблизилась, неприветливо глядя на посторонних огромными тёмными глазами; её розовые губы были сжаты, из-под шапочки выбивались прямые чёрные пряди - она действительно выглядела восхитительно. Сделав реверанс, она молча отступила, полагая, что на этом формальности закончены. Гофмейстерина была шокирована:

–  Юная мисс Бэйсик, сейчас же вернитесь на место! Вас представляют Её Величеству и высшим лицам королевства, а Вы проявили грубейшую бестактность в поведении - не знаю уж, чему это приписать: тому, что Вы дурно воспитаны, или тому, что Вам стыдно за свой неподобающий вид.

–  Прошу прощения, Элис чрезвычайно застенчива, - пробормотал мэр, краснея.

–  Знаете, сударь, у меня иное мнение, - перебила Дора Инсара, доставая лорнет и нацеливая на девушку.
–  Это больше напоминает не застенчивость, а нахальство, и смею Вас уверить, данные вещи абсолютно противоположны по смыслу. Ваша супруга, которая была фрейлиной, должна знать, что такие манеры недопустимы для девушки, поскольку характеризуют её самым отрицательным образом, а также компрометируют её семью. В былые времена за подобную дерзость не только удаляли со двора, но и лишали постов и придворных должностей.

–  Исправься, Элис, - шепнула леди Бэйсик.

–  Я что, должна извиниться?
–  огрызнулась та неожиданно писклявым голосом.

–  Вы?!
–  взъярилась Инсара.
–  Не только извиниться, юная леди! Я бы на Вашем месте сгорела со стыда!

–  Гори-гори ясно, чтобы не погасло.

–  Элис, прекрати!
–  воскликнула мать, покрываясь яркой краской, в то время как гофмейстерина потеряла дар речи.

–  Как хорошо, что эту нахалку не взяли во фрейлины, - негодующе сказала статс-дама.

–  Не сердитесь на крошку Алису, нашего милого ребёнка, - хохотнул молодой человек.

–  Ваше Величество, это мой зять лорд Лаэрт Нэниль, - без особого желания представил мэр.

Дамы заметно оживились, прикрываясь веерами: светские львицы смотрели на парочку и перешёптывались, отчего манеры мэра и его жены становились всё более нервозными.

–  Он тоже гостил у бабушки?

–  елейным голоском спросила Ева-Мария.

–  Скорей, у тётушки-метели, - как все молодые эриданцы, Лаэрт был полон легкомысленного задора.

–  Состязались, кто громче завоет?

–  Ваше Величество переоценивает мой скромный талант, - юноша галантно поклонился, зардевшись от насмешек принцессы.
–  Я не претендую на лавры Орфея, хоть и выиграл конкурс певцов.

–  Тогда верните золотую лиру!
–  потребовала королева.

–  А Вы - мою песню, - с куртуазной дерзостью ответил Лаэрт. Девушка мило улыбнулась и склонила голову - выступление лорда Нэниля снискало ему всеобщее одобрение и известность.

Пока демуазель флиртовала с зятем деммского мэра, из саней вылез третий участник поездки - судя по скромному виду и тому, как робко он топтался в сторонке, это был возница. Поборов нерешительность, юноша приблизился к Элис и со словами: "Миледи, Вы случайно обронили" протянул ей варежку. Ева-Мария неожиданно для всех обернулась и выхватила рукавицу из рук брюнетки.

–  Милая проделка!
–  со звонким смехом воскликнула она, запуская пальчики внутрь.
–  Ах, так и есть! Право, господин мэр, Вам следует лучше следить за этим слугой!

Она потрясла варежкой, и в снег выпала маленькая записка. Все остолбенели. Лаэрт шагнул к кучеру и ударил его в лицо - тот упал и молча поднялся, прикрывая рукой разбитый нос.

Лорд Бэйсик побледнел от гнева.

–  Элис! Немедленно иди к себе в комнату - нам предстоит серьёзный разговор, - приказал он.

Красавица повиновалась, но каким немигающим, полным ненависти взглядом она смотрела на королеву! Что касается возницы, ему было велено распрягать лошадей, но тут Еве-Марии пришла в голову затея покататься на санках и послушать, как звенят бубенцы на морозе. Не осмеливаясь поднять глаза, кучер влез обратно в сани, следом забрались Её Величество, мадам Инсара и фрейлины. С визгом и смехом сани выкатились за ворота и, обогнув Демму по околице, помчались к катальной горе.

–  Ваше Величество с ума сошли!
–  вопила гофмейстерина, скорчившись на заднем сиденье под шерстяным одеялом. Фрейлины были испуганы, а Ева-Мария, покрепче ухватившись за край, с замиранием сердца слушала адский вой ветра и весело, беззаботно смеялась:

–  Быстрее! Быстрее!!!

Во дворец они вернулись уже затемно. Уставшие кони еле переставляли ноги, и когда двое слуг суетливо распахнули дверцы, из саней выпало семь замороженных тел, залепленных снегом до самых бровей.

–  Восхитительно!
–  проговорило одно из них слегка осипшим голосом.
–  Где мэр? Пусть хорошенько наградит этого слугу!

–  Ага, наградит он… пинком под зад, - проворчала Диана Саем, у которой от снега и ветра размазалась тушь.

–  Миледи Саем, сколько можно напоминать Вам о необходимости выражаться прилично!
–  скрипнула гофмейстерина и разразилась скучнейшей нотацией. Не слушая Инсару, Ева-Мария поспешила во дворец. Её щёки пылали ярким зимним румянцем, ресницы заиндевели, как у куклы, а роскошная серая шубка пушилась от снега.

Лорд Фин нервными шагами расхаживал по холлу в ожидании королевы.

–  Холодно! Мы желаем горячих напитков!
–  воскликнула демуазель с порога, пока четверо слуг снимали с неё верхнюю одежду и обувь.

–  Удалась прогулка?
–  советник повернулся к Её Величеству, держа руки за спиной.

–  Не передать словами!
–  королева прошла мимо Фина. За ней тянулся шлейф морозного воздуха.
–  Где леди Мари? Пусть сейчас же готовят ванну!

–  Вот что, мадонна, - советник шёл за ней по коридору, немного отставая, - ещё одна такая выходка, и мне придётся запереть Вас до самого отъезда.