Цыганские сказания

Не знаю, в каймаки ли дело, но пахнет греческий кофе одуряюще. Настолько, что я безо всяких споров набираю мужу сообщение.

Конечно же, как назло, никто меня не похищает.

***

«Крувис» — раненый воин, падающий с крепостной стены. В раскладе знаменует собой проигрыш в споре или азартной игре, крах надежд или банкротство предприятия.

***

Большинство людей учатся мириться в детстве. У меня подобного опыта нет. Близких друзей у меня не было, с братом я не ссорилась, просто хороших знакомых — не обижала. Потому я не очень уверенно чувствую себя, нажимая на кнопку звонка. Что-то подсказывает мне, что одной доброй воли в таком деле маловато — надо ещё оправдать какие-нибудь ожидания. О чём заговоришь, как поглядишь, всякие такие социальные штучки из разряда тех, с которыми я всю свою жизнь попадаю впросак.

По крайней мере, на этот раз громила, сопроводивший меня до квартиры, уходит, раскланявшись с Кристо. В прошлый раз я чувствовала себя почтовым пакетом с объявленной ценностью.

— Заходи, чего стоишь-то, — муж отодвигается, освобождая проход. Очевидно, потому и не заходила — не напролом же.

— Добрый вечер... всем.

Кристо, Катарине, тёте Дине, зябковато кутающейся в шаль. И двум котам-близнецам, уставившимся на меня с недоумением.

— У панасенковской Рупы котята подросли. Ринка взяла двух, — кашлянув, поясняет муж.

— Котята? — каждый из двойняшек весит килограмм по пять.

— Они полурыси. То есть наполовину камышовые. Видишь кисточки на ушах? И лапы длинные. Они ещё больше вырастут, — сиротка тыкает одним из котов мне в лицо. Кот пользуется моментом, чтобы обнюхать меня.

— А разве они не злые? — с сомнением спрашиваю я, рассматривая медные кошачьи глаза со слишком близкого, на мой взгляд, расстояния.

— Очень! Могут серьёзно покалечить человека. Они иногда даже оленят убивают. Ну, в дикой природе, конечно. Перекусывают шею, и кранты. Я им пока из зоомагазина мышей приношу и декоративных крыс. Раздирают бедолажек за милое дело! — Катарина, похоже, просто упивается кровожадностью своих питомцев. — Это, кстати, Чарли. Давай, погладь его! Он очень любит женщин. И Сэм тоже. Я их пока не кастрировала, так что на посторонних мужчин они буквально кидаются.

— Потрясающе, — бормочу я, неловко трогая пальцем между ушами Чарли.

— Я их уже научила прыгать по команде на плечо, стоять сусликом и кататься с боку на бок.

— Поразительные педагогические таланты. Я бы рекомендовала тебя нянькой к принцу, но у тебя неподобающее происхождение. Я могу пройти? Я бы душ приняла, что ли.

— За мной! — командует Катарина и уходит в свою комнату в сопровождении совершенно неотличимых друг от друга Чарли и Сэма. Надеюсь, поднятый хвост, крючком на самом кончике, означает недовольство, и две полурыси вскоре разорвут её за унижение их полудикого достоинства. И дело вовсе не в том, что они на самом деле не оказались нарочно приготовленным для меня подарком.

— Поищу тебе чистой одежды на ночь, — решает тётя Дина и удаляется следом за сироткой. Я вопросительно смотрю на Кристо. Тот взглядываеты на закрывшуюся дверь тётидининой комнаты и вдруг улыбается:

— А я, пожалуй, помогу принять душ.

Кажется, я выполнила все ожидания — аллилуйя!

— Может, мне прекратить пить таблетки?

Хлопковые майка и юбка приятно касаются чистого тела. Кровать наконец-то какая надо, не слишком мягкая, не слишком жёсткая. И как раз такой ширины, что нам с Кристо удобно в любом положении.

— Если ты не пугаешь меня сейчас отлучением от супружеских обязанностей, остаётся только спросить: ты хорошо подумала? Ты же помнишь, как опасна беременность от меня. Или всё-таки тебя шкафом слишком приложило?

Шутки настолько неуклюжие, что я поняла бы, что Кристо взволнован, даже если бы не видела ,какой кривой у него стала улыбка.

— Но ведь какой-то шанс есть. Почему нам не попытаться?

— Ну, во-первых, потому что лично для меня этот шанс выглядит очень маленьким. Я... тронут, что ты готова пойти ради меня на такой риск, но... я сам не готов оказаться с тобой в качестве жертвы моих мечтаний на руках. И к тому же, знаешь, я думаю, если ты вдруг решишься, несмотря ни на что, Тот позаботится, чтобы хранительница смерти императора оставалась в безопасности. Просто устроит тебе прерывание беременности, и тогда, может статься, шанса не останется никакого.

— Вот сейчас мне хочется вручить тебе чашку чая, чтоб ты так не хлопотал.

Белёсые брови взлетают на долю секунды, но улыбка остаётся очень и очень натянутой.

— Я просто хочу сказать, что я же везунчик. Обычно именно мне достаётся билет «нет, ты умираешь не сегодня» и «конечно, ты должна бы остаться без ноги, но именно сейчас только поцарапаешь её». Ты ведь слышал, все цыгане из Пшемысля называют меня фартовой девчонкой.

— Но сейчас, ты сама сказала, у тебя удача закончилась.

— Сейчас — да. Но я могу её добрать. Спор с Тотом выигран, и мне остаётся только шататься по местам, где ходит достаточно много людей. Думаю, через год активных посещений разного рода магазинов или там мероприятий я смогу забеременеть именно так, как надо. От тебя.

— А потом на императора будет совершенно покушение пять раз подряд, и твоя «бахт» решит, что её хватает только на одного, и лишнего пассажира скинет.

— Почему ты обязательно предполагаешь плохое?

— Я просто не хочу, чтобы плохое случилось с тобой. Поэтому мне приходится постоянно думать, как я могу тебя защитить.

— Ты прямо как Тот. Прости, но выглядит в итоге довольно безумно. Можно, я и сама буду себя защищать, от тех опасностей, контролировать которые в моих силах?

— Конечно, только, ну... мне кажется, в случае с ребёнком должны решать, вроде как, двое?

— Но ты ведь хочешь ребёнка. Даже сильнее, чем я.

— Я не хочу, чтобы ты беременела! Я боюсь за тебя! Стой... ты вообще ещё пьёшь таблетки-то? Или пытаешься провернуть такой женский фокус, когда задним числом просят разрешения?

— Господи! Да пью я.

— Точно? Тебя последнее время часто тошнит.

— Может, это как-то с последним сотрясением мозга просто связано. Хотя я грешу на чересчур активное общение с императором.

— В, э, каком смысле? — теперь Кристо напрягается весь.

— В том смысле, что если ты с ним будешь столько же ужинать под разговоры о чьей-нибудь казни и вкусе крови из разорванной зубами артерии, тебя тоже тошнить начнёт. Да, я «волчица», я убивала вампиров, но, чёрт спляши на моей могиле, у меня на сердце кожа, а не деревянный футляр!

— Ладно. Я понял.

— И прекрати меня ревновать, мы же договорились.

— Ну, мне просто трудно проделывать одновременно оба фокуса: не нервничать... слишком сильно... и не ревновать. Я пока только учусь. Меня мама уже предупредила, что с твоей внешностью ревновать мне доведётся часто, а нервничать с твоим характером — вдвое чаще. Ну, Лилян, не дуйся, я хороший. Посмотри: я красивый, молодой и ласковый, на меня нельзя дуться!

— Что ты делаешь, у нас же час назад было! Эй!