Desiderata. Созвездие судеб

– Полно тебе, говори, как есть, – отец Теодор поплевал на нитку, чтобы вдеть ее в игольное ушко. – Слаб я в этой сфере. Никуда не гожусь.

– Эх, тебе бы эти интрижки… – Наполеон мечтательно сощурился и стиснул Бальзака в объятиях.

– Единственный человек, не имеющий духовной должности и способный повлиять на Синод – это обер-прокурор, – проворчал Теодор и вслед за этим выпрямился настороженно. Все переглянулись. У Наполеона сделался такой вид, будто он вот-вот переспросит, какой еще прокурор, но Бальзак что-то вовремя нашептал ему на ухо.

– Точно ведь! – воскликнул Император. – А кто у нас там сейчас?..

– Его Величество не утруждает себя докладами синодального обер-прокурора, – с апломбом оповестил окружающих Бальзак. Судя по всему, эта реплика была обращена в первую очередь именно к монарху и призывала поскорее покончить с описываемым произволом. – Личные аудиенции давно уже сменились записками, которые в лучшем случае читаю я – да и то не всегда…

– Что Синоду твой обер-прокурор, Наполеон? Они сами себе ищут кандидатов, ты их только одобряешь, – святой отец закончил штопать носки и теперь внимательно осматривал результаты своей работы. – Да и то – мельком взглянешь…

– А вот он займется теперь, верно, Котище? – подмигнула официальному мужу Георгина. – Человек-то толковый есть на примете?

Тут в разговоре возникла неловкая пауза – Императрица задала вопрос, на который Император сразу ответить не смог, и его Советник тоже сощурился задумчиво. Достий только вздохнул: из хорошо знакомых и надежных людей у их самодержца нашлись бы только служивые вояки, а таких в Синод никак не назначишь.

Духовник тем временем подсел к Достию, безо всяких церемоний (впрочем, он на это право имел как никто другой) принялся натягивать ему на ступню свежезаштопанный носок. Затем прошелся пальцами по ноге, проверяя, не доставляет ли неудобства какой-нибудь стежок или узелок – и вдруг замер.

– Послушайте… – произнес он. – Вообще-то… Но я это так, для сведения скажу. Безо всякой задней мысли.

– Давай-ка! – оживился Император.

– Говорит ли тебе о чем фамилия де Ментор?

– Встречал ее в земельных реестрах, – мгновенно отозвался Советник. – Род довольно старинный и знатный, владеет землями на юго-востоке империи.

– Я знаком был с одним из них, еще в семинарии. Умный парень был, не без интриганства, – продолжал отец Теодор. – А тут мне рассказали, что он-де томится на скучной должности… Служить великому хочет, да вот не дают.

– Ты себе осведомителя завел? – насмешливо, но при том одобрительно покивал Наполеон.

– Брат Геслий – однокурсник мой бывший – тот еще осведомитель. Его послушать так он ничем больше не занимается, кроме как письма десятками пишет друзьям да знакомым… Так про де Ментора. Я так подумал, он рад будет такой должности, в столице тем более, все-то ему кажется, что он в глуши свои лучшие годы зря прожигает. Но это я так, говорю тебе…

– Мы наведем справки, – упрямо ответил Наполеон.

====== Глава 15 ======

Как ни были заняты его друзья делами, а все-таки, делали и они перерыв. Надо ведь и отдых голове давать, не то дров наломать недалеко.

В один прекрасный день Достий, выглядывая из окна, приметил, как копошатся в углу сада Его Величество и Георгина. Что-то друг другу показывают, обсуждают эдак деловито. Это показалось странным – чай, зима на дворе, заметено все, какие еще могут быть дела в саду, да еще и в такую рань, когда солнце только-только высунуло краешек из-за ближней горы?

Обуреваемый интересом, Достий спустился вниз, и как раз успел увидеть, как в трапезную оба добытчика вносят ни много ни мало пушистую елочку, отряхнутую по мере их сил от снега. Хитрецы не срубили ее, а выкопали с комелем, опустили в кадку, и явственно намеревались позже вернуть на природой ей задуманное место.

– Чего глаза округлил? – весело окликнула его Георгина. – Елки никогда не видал разве?

Достий неловко улыбнулся. Он постеснялся сказать, что ему и правда ель в сочельник, почитай, в новинку. В приюте, где он рос, устанавливали кое-какую, часто облезлую, а пряники редко когда доставались тем, кто был поменьше и послабее: уследить за порядком пара-другая нянюшек никак не успевали. В деревне же и отродясь такого почина не водилось – там были свои традиции и увеселения, дома украшались венками и гирляндами из еловых лап. Годы его жизни во дворце и вовсе никакими особыми празднествами не отмечались по известной причине: Император официальных торжеств не жаловал.

– Где ставить-то? – перебил между тем старую приятельницу Его Величество. – Не возле камина, место попрохладнее надо.

– Вон там давай, – предложила Георгина деловито. И они поволокли кадку в ближайший уголок. Достий заторопился следом. Ему было и странно, и удивительно – обычно с елкой затевали возню те, кто устраивал детский праздник, или у кого самого в доме были ребятишки, а под этой кровлей пока что об этом говорить не приходилось. Тем не менее, покончив с елью, Георгина из-под стола вытащила припасенную объемистую корзину с пряниками, орехами в блестящей бумаге и прочими сластями. Все это добро они с Наполеоном принялись ловко и деловито в четыре руки развешивать по елочке, словно бы вовсе не деревце к празднику украшали, а расчет пушки составляли.

– Не желаешь присоединиться? – предложил Его Величество вдруг. – Ежели не особо, то сиди себе, но я знаю, что это многим нравится.

– Арро-о, правда? – высунулась Георгина из-за ветки.

– Правда-правда. Мне вот Макс на днях рассказывал, как елке в доме Гамелин едва ли не больше Пьера радовалась. Мог бы – и в лицах показал, но ты же видела Макса…

Достий несмело подошел, присел у корзины и потрогал ближайшее украшение. Пестрые обертки шуршали, переливались в свете камина, радуя глаз. Он выбрал наугад одну тесемку и приладил ее. На ветке закачался, весело подпрыгивая, красный леденцовый петушок. Юноша улыбнулся – это и правда было и забавно, и весело.

– Астай! – качнула она головой. – Внизу не очень густи. Оставляй место, чтоб пролезть было можно.

– Пролезть?

– Конечно. А то как же Есенка свои подарки достанет?

Достий склонил голову к плечу, а загорянка хлопнула себя ладонью по лбу.

– Айе, да ты ведь не в курсе… Конечно!.. Видишь ли, Есенка жуть как елки любит сочельные, с самого детства. Увидала однажды, как в городе делают, так страсть ее прямо обуяла, и не смутило ничуть, что не везде эта традиция заведена. Чуть не с лета готовилась, мастерила всякие украшения – то шишек наберет да позолотой покроет, то еще что выдумает, – Достий кивал, следя за рассказом. – Ну вот, а раз ей потеха, уж конечно, мне не тяжко ее порадовать.

– Герге из столицы который год выписывает то наряды, то краски, то еще какие-то штучки, – весело сообщил Наполеон. Достий понемногу начинал понимать, откуда в обиходе миледи Есенки такое количество исключительно городских обновок и прочих вещей, которые нелегко было бы купить в загорской глубинке.

– Завтра будет под елкой-то шурудеть, – добродушно отозвалась Георгина. – Нынче просто так пусть глаз радует…

Впрочем, радовала глаз украшенная елочка не только Есенке: Достий и сам нет-нет, да бросал на нее довольные взгляды. Он знал, что в их кругу не принято было прежде как-то особенно отмечать сочельник: два предыдущих года они ничем этот день не выделяли. Святой отец отправлялся на всенощную, Достия же оставлял дома, не желая впутывать его лишний раз в дела Синода, и юноша засыпал, как и обычно, а Его Величество с Советником поутру зачастую заставали в кабинете за составлением финансовых планов на грядущий год. Поздравлений между ними в каком-то особенном их виде, или, паче того, подарков, не было принято – церковь по сей день относилась к такому легкомысленному поведению с подозрением, и Император не желал лишний раз подчеркивать различие между ним и его друзьями. Да и потом – чем его радовать, для Достия было бы одной сплошной загадкой. Сам Наполеон, очевидно, вообразил бы себя не иначе как Святым Клаусом, спустив на подарки близким пол-казны, так что, очевидно, Бальзак тоже как-то препятствовал привычному празднованию сочельника во дворце, опасаясь за государственную стабильность.