Дети, сотканные ветром 2

– Ты проведёшь нас к нему?

Игнат сделался не в меру задумчивым:

– Уверен, что тебе так надобно его навестить?

– Он моя единственная зацепка, – Лев даже друзьям не мог поведать о собственных снах. – Дело в нас?

– Во мне, – грустно улыбнулся Игнат. – Просто… после оплошности в Соборе не все пути для меня открыты в Водах.

– Ты и вправду вор, – спокойно выговорил Вий. – Неспроста так ловко вскрыл замок Распутин.

Игнат поднял ладони и поиграл пальцами:

– Замок-то ерундовый, а ловушка сработала на славу.

Лев не знал, что сказать. Игнат выжидающе смотрел на него. Тот добрый староста, самый прилежный среди вьюнов, отпрыск Нового, хоть и угасшего, рода.

– Наверное, у тебя были причины стать тем… – Лев замялся. – Кем ты был?

Игнат, рассмеявшись, обвёл руками окружавшую их улицу:

– Вот она, главная причина. Сточные воды – мой дом. И ты прав, Лев. Теперь я подмастерье ленивейшего из мастеров – Сульды Чернорыба. Рискнёте прогуляться со мной?

Вий пожал плечами и пошёл за Игнатом. Лев, понимая, что сам заварил всю кашу, двинулся следом.

– Жаль, вы не прихватили с собой коньки, – говорил по пути Игнат. – Зимой по Златолужью быстрее передвигаться по замёрзшим каналам. И заодно показал бы вам, как режут лёд в Сточных водах.

Чем дальше отдалялись ребята от трамвайной станции, тем выше рос город. Дороги сужались, а крыши нависали над головой, стянутые подвесными переходами и канатными подъёмниками.

Местных жителей на улице легко было перечесть, однако каждый уделял трём юношам взгляд. Кто-то краткий и безразличный, кто-то долгий и хмурый. Одежда на обитателях Вод лишена щегольских шляп и пышных юбок. Мимолётно Лев разглядел в проулке босых детишек. Каждый чаровник сегодня надел чёрный траурный платок.

– Не сказать, что в обычный день тут веселее, – шептал на ходу Игнат. – Где проведёте праздничный ужин?

– У Бабы Яры, – ответил Вий. – Более нигде мы не ко двору.

– Я же с родными. Сульда урвал приличную ногу моа и поделился с нами. Мелкие будут рады.

«Так у него есть младшие братья и сестры, – смекнул Лев. – Наверное, после смерти отца, благополучие семьи легло на его плечи».

– Кстати, о еде. Вы голодны? Полдень настал.

– По пути сюда проглотили по яблоку.

Игнат потянул ребят к первому попавшемуся прилавку с уличной едой. За десяток грошей стряпуха в грязном переднике навалила три порции чего-то неоднородного.

– Побыть в Водах и не отведать «трухи» – преступление, – Игнат передал Льву тарелку из бересты.

Трубочист попробовал принюхаться.

– Ошибка новичка, – предостерёг его Вий. – Лучше представь себе готовку Проши и, не глядя, закидывай труху на язык.

– М-м-м, её наваристое рагу, – жуя, Игнат мечтательно прикрыл глаза.

Если бы во рту Льва осталась сладость запечённого яблока, то смесь перебила бы её мгновенно. «Труха» походила на недоваренные злаки, перемешанные в безвкусном креме.

Стряпуха фыркнула от вида трубочиста, боровшегося с позывами рвоты.

– Вполне, знаете ли, – наигранно похвалил Вий.

– Лучшее заведение на этом берегу, – подыграл ему Игнат.

Лев себя не превозмог, и друзья пришли на выручку ему с «трухой». Даже половина порции раздулась в желудке, и чувство голода ушло.

«Сытно и крайне дёшево, такое едят не от хорошей жизни».

С набитыми животами ребята отправились дальше. Между крыш виднелась лишь узкая полоса серо-бледного неба. Они будто шли по дну расщелины, и вместо слоёного пирога горных пород тут нагромождённые друг на друга постройки. И чем выше они, тем моложе и рыхлее.

– Златолужье – град царя, град – солнца, – Игнат обвёл сумрак первых этажей. – Поблагодарите Бабу Яру от имени всех жителей Вод. После чумы её муж соорудил канализацию и печи в брошенных шахтах, где сжигаются нечистоты. Как подсказывает вам нос, ныне из-за перенаселения его изобретения не справляются.

– Ай! – подпрыгнул Вий. Он размазал по лицу сажу. – Скажи мне, что пепел не долетел от тех шахт.

Игнат рассмеялся, подставляя ладони под хлопья золы:

– Началось. Посыпая пеплом улицы, жители Златолужья чтят не только Праотцов, но и жертв давнейшей чумы. У вас так не принято?

– Нигде не позволено пачкать прохожих, – пробурчал Вий, поднимая воротник кителя.

– А вы думали, отчего так мало народа на улицах? – удивился Игнат. – Зато узнаёшь, каково Льву ходить в саже целый год.

Пепел усиливался. Он падал в прореху крыш и на земле смешивался с подтаявшим снегом. Несмотря на золу в носу, глазах и ушах, Льва зачаровал мрачный вид улиц. Его настроение легло на сказ Игната:

– Как говорит моя матушка: в душах людей свербит боль об утраченном могуществе предков. После Раскола чаровники остались разобщены, непроходимая тогда Пелена разделяла их от семей, от любимых. Никто не знал, что стряслось с близкими. Быть может, они погибли или также ютятся на возникших Осколках. Чаровникам было доступно единственное прощание с любимыми – жечь имя на бумажке и вещи, какие напоминают о потере. Так они поступали каждую годовщину Раскола и продолжали выживать.

«Когда-нибудь и я сожгу листок с её именем, – пообещал себе Лев. – Когда-нибудь...».

Вскоре троицу подростков встретил свежий поток воздуха. Строения разбежались по сторонам, чтобы окружить рыночную площадь. Сердцем рынка сегодня служила печная установка, такие же устанавливали на крышах. Оказалось, любой желающий мог кинуть в её топку ненужные вещи, которые через мгновение печь выплюнет пеплом.

Под чистым небом собралась толпа, и Лев почувствовал себя неуютно.

– Не надо тут задерживать, – шепнул Игнат.

– Эй, Мора!

Неподалёку из-за скудного прилавка вывалился подросток в громадной фуражке. Незаметно ребят окружили его одногодки. Все грязные на вид и одетые как попало.

– Недалече ли ты ушёл от будки покровителя?

– Чернорыб отправляет меня по делам даже к твоим хозяевам? Как только увидишь их, спроси: стоит ли мешаться у меня под ногами.

– Чего ты яришься понапрасну. Тебя не тронем. А это кто с тобой?

Ко Льву почти вплотную подступился обритый подросток в бесформенном пальто.