Дети, сотканные ветром 2

Приблизившись к строению, заросшему мхом, мальчик вспомнил рассказ Бабы Яры о том, что на месте города когда-то золотились поля хлеба. Прошли те времена: лопасти мельницы давно сгнили, а здешний люд утоляет голод «трухой».

Мальчик обошёл основание здания два раза и не нашёл двери, в которую бы постучал. Сапоги промокли, нос забит соплями и пеплом, но Лев не думал отступать. Он различил на стене более молодую кладку и протянул к ней кулак. Янтарь кольнул жаром, и раздался скрежет. Кирпичи разошлись по сторонам, лишь бы не соприкасаться с кожей мальчика. Лев попёр напролом и образовал проход. Ещё шаг, и стена вновь срослась за спиной мальчика.

Темнота и тишина окутали гостя. Лев дрожавшими руками высвободил янтарь, но тот не откликнулся его воле.

– Нет, нет, нет, – испуг пронзил мальчика с головы до пят.

Все его приказы, словно натыкались на невидимую преграду. Лев напрасно тряс янтарь, прижимал к груди – камень не отзывался.

Залежный воздух давил, так что колени подгибались. Уже на пороге паники мальчик услышал шаги. По винтовой лестнице к нему спускался свет обычной свечи.

Шёпот стекал сверху, и чем ясней он становился, тем непонятнее его язык. Человек со свечой остановился на втором этаже. Тени укрывали его лицо, и только покачивания поблескивающих украшений выдавало то, что он сам пытался рассмотреть гостя.

– … ... …?!! – обратились ко Льву.

– Не понимаю вас, сударь, – отозвался мальчик и с опозданием догадался, что говорит на родном языке.

– …? .... … ...!

Лев долгие секунды просто хлопал ртом.

– … … ..., – задумчиво произнесли.

– Сударь, я… Даже со второй попытки мальчик не осилил речь чаровника.

– …… …! – воскликнул мужчина и хлопнул в ладоши.

Свеча потухла. На Льва опустилась звенящая волна. Внутри янтаря нерешительно загорелась искра, и постепенно свет расширился, залив первый этаж мельницы.

– С возвращением, – поприветствовал человек.

– Сударь, мы разве встречались? – спросил Лев, и к его облегчению собеседник его понял.

– Впервые вижу тебя, дитя. Но ты несёшь на себе знакомого мне путешественника по мирам и времени. Твой блюститель не раз посещал меня. Иначе бы ты не вошёл в мою обитель. Хотя отдаю должное – удивил меня и сам гость. Редко меня навещают сыновья полых.

– Вы ошибаетесь, сударь!

– Нет! Мне всё равно, откуда ты заявился. Важно лишь то, что ты несёшь на шее великую предтечу. Поднимайтесь наверх.

Лев был не готов к тому, что его так быстро разоблачат. Выбора нет, и он поднялся по винтовой лестнице. По окружности каменной стены тянулись стеллажи с маленькими ячейками. Всевозможные блюстители, как правильно сообразил мальчик. Все этажи пронизывал громадный механизм, походивший на пресс. Казалось, будто сами стены мельницы построены вокруг него.

Ритмично стуча по ступеням, мужчина снова зашептал:

– Кто за дверью? Дождь. Кто ещё? Ветер. Кто обивает порог своими ножками? Я. Кто ты?

Подъём дался Льву непросто, дрожащие ноги едва его несли.

На верхнем этаже излюбленная хозяином темень разбавилась газовыми лучинами над верстаками. Там и тут поблёскивал хитроумным инструментарием, который в Соборе держали под охраной. В дальнем углу, словно гнездом, свалялись в куче одеяла.

– Ой, – пролезая через люк, Лев едва не обрушил башню из грязных мисок, измазанных «трухой».

Для человека, живущего в сокровищнице, питался он странно. Впрочем, мастер блюсов весь состоял из причуд. Сгорбленный и худосочный под грязной мантией, он передвигался в собственном особом такте.

– Дай мне его, – потребовал мастер, резко обернувшись.

– Но…

Лев сразу и не понял, отчего потерял дар речи: от неожиданной просьбы или же от внешности мужчины. То мерцающее на лице созвездие состояло из впаянных в бледную кожу самоцветов. Будто взрыв посек тело осколками, большинство которых так и остались во плоти.

– Дитя полых, я обжигался такой мощью Праотцов, что никакой боли твоя предтеча не причинит.

Янтарь и вправду не покалечил мастера при касании. Его подушечки пальцев покрывал серебристый металл. Лев не выпускал тесёмку, и при опасности намерен был вытянуть камень. Мастера осторожность гостя не смущала.

– Трещина ни на точку не выросла, – проговаривал он, рассматривая янтарь, словно Лев продавал ему подделку. – Цвет не помутнел. Росток живее, чем тогда.

– Простите, мастер, затем я и пришёл к вам. Когда и с кем вы видели янтарь? – напирал трубочист.

Мужчина растерянно заморгал, но его лицо оставалось с одной гримасой. Вонзённая в кожу россыпь камней лишила его подвижности.

– Тише, дитя. Ты повадками весь в того другого… Грубое отсутствие выдержки.

– Прошу вас, мастер, – взмолился мальчик. – Кто он?

– Пф-ф, – разочарованно мужчина выпустил из рук янтарь. – Ты зря явился. Людские интриги мне безынтересны.

– Вы моя последняя надежда!

Непривычный к чужим всплескам чувств мастер блюсов неуверенно отшатнулся.

– Только не слёзы. Брось, брось!

– Прошу, сударь, ответьте, и вы больше не увидите меня в жизни. Кто приносил вам янтарь?

– Полагаю, твой отец.

Дрожь пробрала Льва. Наконец-то он на правильном пути.

– Камню суждено идти Тропой крови от прародителя к потомку.

– Скажите, кто был моим отцом.

– Зачем мне имена. Ваша кость и мясо потребны лишь затем, чтобы носить предтечи. Ну-ну, говорил же без слёз. Да, он назвался. Все они называются какими-то именами.

Мастер затих, а потом снова стал проговаривать шёпотом свои бредовые слова.

– Прошу вас!

– Инстриг из рода Арских. По крайней мере, он так себя называл, – умелец камней глотал воздух с мерзким сопением, похоже, смеяться ему мешал крупный рубин, вдавленный в горло. – Да, так он себя именовал!

– Инстриг из рода Арских, – повторил Лев заветные слова. – Спасибо, сударь. Больше вас не потревожу.

– Не надо сотрясаться в пустых обетах! – отмахнулся мужчина. – Твой надоедливый предшественник не раз донимал меня.

– Вы чинили янтарь? – Лев нащупал на камне трещину. – Что с ним случалось?

– Как что, глупое дитя полых! – воскликнул мастер, подталкивая мальчика к выходу. – Янтарь творил чуждые ему чары.

– Чуждые?

– Убийство, – выплюнул слово мастер. – И судя по тому, что блюститель едва не раскололся: погубили человека.