Дети, сотканные ветром. Часть 3

Лев давно уяснил наставление Киноварного. Только он ничего не мог поделать со своим разумом. Последнюю седмицу во снах он оказывался в гуще ожесточённой битвы великанов-воителей. После пробуждения мальчику доставались лишь крошечные лоскуты воспоминаний и холодный пот. Вину за испорченное утро Лев возлагал на тягостное ожидание капитанского поединка.

Киноварный расположился за столом, казалось, это было его царство. На мягком дорогом кресле, окружённым неотложными донесениями и вооружённым стальным пером. Зашуршали бумаги в длинных, изящных пальцах, и трубочист догадался, что ему пора откланяться.

— Прощайте, сударь.

— До скорой встречи, Лев. Будь осторожен сегодня на арене. По мне, пустое насилие для услады толпы пора оставить в прошлом. Не переношу на дух все эти драки.

Киноварного и представить трудно в бою. Другое скажешь про Вольноступа или даже Распутина: они источали угрозу.

Лев хотел уверить, что тоже терпеть не может насилие, особенно направленное на него, но предпочёл промолчать. Его и так заждались.

Вий и Клим в больших покоях лекарского корпуса помогали переодеваться Пимену. Кожу Сороки украшали синяки, а левая рука жёстко закреплена к груди. И всё же Пимен широко улыбался:

— Ну, Хлюпик, настал тот заветный час, когда мы попрощаемся с больничными харчами. Надо нам скорее напроситься на наказание, на кухню. Надеюсь, Проша успеет перепрятать сахар.

— Ты же говорил, что отпустишь ежа по весне? — напомнил ему Вий, и зверь ответил ему хрюканьем.

— Хлюпик, не слушай дурочка, — Сорока наглаживал колючий мешочек. — С тремя ножками он не сладит на воле. Надобно придумать ему протез. В следующем году нас допустят к работе в мастерских с лучшим оборудованием. Чего лыбу давишь, нюня?

— П-просто ты хочешь учиться ещё один год, — сказал Клим. — После ухода Игната ты говорил, что нас неп-пременно исключат.

— Тебя припугнул, чтобы не расслаблялся. Нигде на Осколках нет столько детишек, с чьих карманов валятся златые. И завидных невест пруд пруди. И жратва для Хлюпика всегда есть. В Сточных водах ежей-то уважают, лишь когда их бока хорошенько прожарены на сковородке… О, привет, Лев. Готов навалять Аскольду Миронову? — спросил Пимен и развернулся на Вия. — Я, конечно, признателен за то, что вы так растроганы моим попаданием под нож лекарей. Но разве разумно следом за мной отправлять единственного трубочиста в Соборе.

— В ярости трубочисты черны и страшны, — улыбнулся Вий. — К тому же у Льва всегда заготовлены сюрпризы.

На поднятый шум к ним подошла Василиса в сопровождении Дыма. Лунси на практике в лекарском корпусе проявил способности к врачеванию, и после травмы Сороки, урядчик мастера Арники взяла его под крыло. Видимо, решила, что друзьям Льва пригодится тот, кто хорошо залечит переломы.

— Поторапливайтесь, — пригрозила Василиса. — Дыму нужно подготовить эту койку. Скоро у неё появится новый жилец.

Ребята сдержали смех, они понимали, о ком была речь.

— Увидимся на арене, Лев, — попрощался Дым.

Из-за занятости старшегодок на ярмарке у лекарей не хватало рук, и мальчик-лунси предпочёл провести сегодняшний день в лазарете. Лев понимал его: незачем идти туда, откуда тебя будут гнать.

После больничной койки Пимен намеревался наскоком влететь в летнюю ярмарку. Ноги у него застоялись, а сломанная рука освобождала от труда. К сожалению, остальным вьюнам пощады не было.

Скоро их нагнал Мерзляк:

— Нечего прохлаждаться, пузочесы. Трёхруку в его шатре необходимы пара крепких спин.

Куратор осмотрел Пимена. Тот вовремя поменял жадную улыбку на страдальческую гримасу.

— Лучше, если ты не станешь мелькать перед ликами благородных гостей. Возомнят всего: будто мы тут учеников калечим.

— Слушаюсь, куратор, — пролепетал Пимен.

— Ну наконец-то я повстречал лучшего трубочиста Собора! Как спалось?

— Хорошо, учитель, — соврал Лев.

— То-то же. Тебе вечером понадобятся все силы!

Потирая руки в предвкушении, Мерзляк отправился дальше выискивать вьюнов.

— Какой же олух нам достался, — Пимен снова обрёл бодрость. — Небось мечтает, чтобы чужими руками наказали всполохов, которые ни во что его не ставят.

— Надеюсь, мы не задержимся у Трёхрука надолго, — сказал Вий. — Свидимся перед игрой. Ты главное не унывай, Лев. Не будет же Аскольд убивать тебя прямо на льду. Иначе его ни одна команда к себе не пригласит.

Вий на свою же шутку неуверенно рассмеялся. Никто в самом деле не знал, что творится в голове у наследника Великого рода.

Вьюны ушли к самому большому шатру, где у входа стояли грозные на вид автоматоны. Пимен и Лев предпочли обойти ярмарку по краю, дабы не попасться на мушку Мерзляку или Каспару.

С рощи лешего доносилась музыка невпопад, приезжие артисты готовились к выступлению. Сколько же пройдёт времени, прежде чем в их лбы полетят шишки?

На отшибе палаточного городка расположился небольшой шатёр с яркими заплатами. У входа в ожидании заплутавших гостей выстроились Первыш и Матфей.

— Эгей! — зазывал вьюнов урядчик мусорщиков.

Первыша украшал парадный китель, который не успевал в росте за его плечами, на ногах блестели сапоги. Матфей не отставал от старшего товарища, только он явно испытывал стеснение и часто поглаживал свою необычную причёску.

— Вы чего такие нарядные? — недоумевал Пимен. Он с подозрением принюхался: — Вы же пивом обпились!

— Дурень! Сегодняшний вечер я встречу с незамутнённым рассудком, — возразил Первыш и пригладил свои тщательно уложенные волосы. — Половинка воды. Половинка пива. Чуток сахара и размешать. Бац! И получилась укладка, какие носят щёголи с Царского оплота! Киноварный непременно оценит.

Нахмуренный Матфей, впервые на памяти Льва, был не согласен с урядчиком.

— Буду, так сказать, встречать будущих покровителей лицом и манерами, — сказал Первыш и попытался ногтем вытащить остатки перекуса из зубов.

— Не станем вам мешать, — предложил Сорока.

— Ага, — согласился трубочист.

— Куда вам спешить?! — придержал их капитан росов. — Гости только съезжаются, а на вас я испробую заготовленную речь. Хорош мой план, Матфей?

— Вряд ли они уразумеют нашу мысль, — сделал вывод привереда.