Дети, сотканные ветром

На нём небрежно висел сюртук подмастерья, а на брюках трепетала паутина. Подпрыгивающей походкой он пробрался через невысокий кустарник, хотя рядом пролегала аккуратная тропинка.

– Мог бы удивиться твоему присутствию, но тут же замешена Баба Яра, – без вступлений заявил Матфей. – Не хватило накидки?

Лев рассмотрел большие и грязные ботинки привереды. Похоже, тот вместо торжественной части предпочитал прогулку вдоль пруда.

– Я не подмастерье.

– Сейчас-то я озадачен, – съязвил Матфей.

– Надо же, ты успел! – удивление выдало приближение Клима.

Вий от него отставал на шаг. Они оба закутались в синие накидки. Пухлые щёки Клима рдели. Вий, хотя и продолжал дуться на Льва, всё же выглядел раскованней. Похоже, они получили то, к чему шли: кто по рельсам в ночи, кто через ферму и упрямого деда.

– Ты вступаешь в должность местного трубочиста, – Вий указал на пригласительное, которое мальчик держал в руках. – Знавал мальчишек, бегавших в помощниках у трубочистов. Они не были такими опрятными и смазливыми.

Лев засунул послание в сумку и с вызовом посмотрел на курчавого паренька, искавшего хоть какую-то возможность уколоть его.

– Видимо, банный автоматон Бабы Яры постарался на славу, – высказался Матфей.

Вий чересчур громко рассмеялся, и Льву захотелось огреть сумкой его курчавую голову. Теперь он не боялся детей чаровников. Они такие же, как он и ничего не смыслят в чарах. И всё же, если ему будет чуточку легче прижиться с ними, Лев стерпит многое и в друзья ни к кому набиваться не станет.

– Б-будет вам, – призвал Клим, его речевой порок становился более заметен из-за волнения. – Глядите, по нашу душу идут.

В оживлённой толпе шла низенькая дама и навзрыд призывала новобранцев следовать за ней. Матфей, сославшись на безотложные дела, двинулся куда-то в сторону от толпы.

– Ты разве не идёшь, Лев? – обернулся Клим, когда они двинулись за женщиной. – Поверенный будет в старом саду.

– Думаешь, мы укусим? – ухмыльнулся Вий.

Лев, понимая, что противоречит здравому смыслу из-за ребяческого противостояния, пошёл следом.

За дворцом находились несколько построек, окружённых елями и соснами, где-то шумела падающая вода, остальное пространство усеяли фонари и летние учебные веранды. У железной двери здания, сооружённого из матового стекла, толпились дети.

– Если бы оранжерею старого сада и дворец п-построили в городе, то они казались бы нам очень красивыми и большими. Но она всё п-портит, – Клим на ходу заглядывал на чёрные шпили трёхглавой башни. Их не один век подпаливали бушевавшие здесь грозы. – Со всем влиянием Собора разве нельзя было в-возвести школу в не таком… впечатляющем месте.

Лев тщательней осмотрел башню. Её загадочная старость и незыблемая мощь подтверждали то, как незначительны его познания в истории Осколков. Множество труб подобно лозе сорняка, обвивали древние стены. Кое-где свешивались подъёмники и лебёдки кранов, как грибы высоко наросли строительные леса. Все ухищрения чаровников казались чуждыми: трубы сгниют, подъёмники опадут на землю, а башня будет стоять века.

– Небось, только тут каждому магистру нашёлся кабинет с красивым видом, – поддержал Вий. – Ставлю последний грош на то, что Кагорта забрала себе самую высокую башню. Сейчас, поди, следит за теми, кто без спросу разгуливает по лужайкам.

Его правдоподобный тон заставил ребят всмотреться в узкие прорези башни по пути к стеклянному сооружению. Стены оранжереи излучали изумрудный свет, будто внутри находилась зелёная луна.

– Вы последние? – с раздражением спросил их парень с длинными волосами, убранными в хвост.

– Нет, там ещё один, – за них ответила золотоволосая девочка.

К ним бежал парень, удерживая атласную накидку в руках. За его спиной лаяла собака привратника, гнавшая его от ворот.

– Прошу прощение, – с достоинством извинился он, когда приткнулся к сверстникам.

После непродолжительного недовольства все разговоры оборвались. Похоже, многим не терпелось войти в оранжерею. Льву бы частичку их желания. Некоторое время сотня детей провела в молчании, вслушиваясь в шаги за стенками старого сада. Вскоре плотная дверь со стоном и натугой отворилась.

Бежать! Пока никто на него не смотрит, мелькнуло у Льва.

Глава 10. Молодой трубочист.

Роптание осязаемой волной разошлось по толпе. Феоктист Киноварный, зажав трость в локте, творил моноклем солнечных зайцев.

– Следуйте за мной, подмастерья, – наконец-то произнёс он.

Гомон детей усилился разом. Неуклюже толкая друг друга, они ступили на щебёночную дорожку оранжереи, увлекая Льва внутрь, чему он запоздало воспротивился.

– Заходи же, – зашипели на него со всех сторон.

– Слыхал, Поверенный жутко строг!

– Из-за тебя всем влетит!

За последним в шествии Климом двери сами собой захлопнулись, и тот подпрыгнул от испуга.

– Прищемил чего? – поинтересовался Вий, проглотив смешок.

Против ожиданий стеклянное сооружение внутри себя укрывало темень. За оградами у стен расползлась ломаная и запахнутая в мох растительность. Цепкая зелень пробралась даже на потолок, недотягиваясь только до середины свода, под которым покоились останки дерева. У Льва создалось впечатление, будто за мгновение он перенёсся в сердце дремучего леса.

В ниспадающем с потолка луче тепла Киноварный развернулся к оробевшим детям:

– Прошу, образуйте круг.

Ребята, точно мотыльки у фонаря, захватили в осаду дерево, чьи корни замурованы в камень. Многие из них опасливо озирались по сторонам.

– Перед вами Старый Сад – кусочек Края Собора, который предстал перед Храбрыми Скитальцами. Он сохранён таким, каким его увидели наши пращуры, дабы показать потомкам, как под силу им было вернуть из запустения потерянные земли. И оставили иссохшее тело, – Киноварный указал тростью на распростёртую корягу, – дабы донести до нас то, как опасно злоупотребляли они стремлением покорить природу.

За спинами обособленной шайки подростков в потёмках послышался шорох. Парень с хвостиком поспешил увести от ограждения подружку, и их приятели потянулись следом.