Дети, сотканные ветром

Они прошли мимо входа корпуса Ветра, дальше которого располагалась широкая каменная лестница. Её разветвления углублялись в подвалы башни, ключник повёл Льва по самой пологой.

– Не советую плутать по подвальной части Трезубца, – говорил на ходу Каспар. – Случалось, что подмастерья, возвращаясь с арены, терялись в необжитых корпусах. Позже тебе выдадут схему этажей. В остальные подробности тебя посвятит Вапула.

– Ваша милость, и где я найду этого Вапулу? – через десяток шагов спросил Лев.

– Разумеется, в котельной. Он редко покидает её. Благодаря ему мастерские в полной мере обслуживаются паром. Однако дикарский нрав котельщика зачастую приносит неудобства. Приготовься к тому, что его обязанности, где необходимо соприкасаться с другими службами, перейдут к тебе. На таком условии настояли Главы, открывая должность трубочиста.

Тем временем они подошли к массивной металлической двери. Было слышно, как она сдерживает гул по ту сторону. Каспар притянул к себе небольшой раструб, выходящий из стены, и проговорил в него:

– Вапула, открой дверь.

Ответа не последовало даже после нескольких повторений. Ключник нервно поправил ворот рубашки и поднёс широченные ладони ко рту. Льву подумалось, будто он молится, как вдруг Каспар заткнул раструб руками.

– Живо открой! – грянуло за дверью.

Довольный Каспар принял ожидающую позу. Не прошло полминуты, как двери отворились и из них высунулась чудная голова, с большими обвисшими ушами.

– С прекрасным солнечным днём, Вапула, – ухмыльнулся Каспар.

Сперва вид котельщика показался Льву нелепым и даже прибитым. Однако, когда существо распознало ключника, на его морде появилось недовольство и злой оскал.

– Чего вам? – потребовал Вапула.

– Хочу представить тебе твоего помощника, – проглотив грубость, ответил ключник. – Лев – трубочист. Главы определили его в котельную.

Недобрый прищур, которым Вапула одарил Льва, давал понять, что при том решении явно позабыли узнать его мнение.

– Если же он не захочет тут жить? – в надежде спросил котельщик.

– Тогда Поверенный найдёт нам нового трубочиста.

Голова существа наполовину исчезла в проёме, внутри ней явно велась борьба.

– Он мне по нраву. Не скрывает, как боится меня, – прохрипел Вапула наконец. – Пусть поживёт денёк, а там посмотрим.

– Так и порешили, – сказал Каспар и удалился.

Лев с испугом осознал, что был передан в полное подчинение ушастому созданию. За дверью находилось просторное помещение, бывшее складом. Уголь, металлические резервуары и непонятный мусор валялись где попало. На стенах переплетались трубы разного размера, кое-где из них сквозил пар.

– Закрывай двери и проходи, – пробурчал Вапула и, видя нерешимость мальчика, повторил на высоких тонах: – Проходи же!

В сравнении с чудью из каравана род Вапулы был ближе к людям. Даже цвет кожи не так отличается, как серость лунси. Желтоват и грязен, как у тех, о ком мама Льва говорила, что кровь у них алкоголем разбавлена. Ростом он был ниже мальчика, возможно, так казалось из-за покатых плеч и сутулости. И всё же, несмотря на кажущуюся хилость, Вапула пугал. Под его мешковатой одеждой крепкие жилы, а на крючковатых длинных пальцах ногти неспроста заострённые.

– Наверху каморка, которой не пользуюсь, – указал Вапула на винтовую лестницу, ведущую под потолок. – С крысами и клопами как-нибудь сладишь.

– Извините, ваша милость, а как? – робко спросил Лев.

– Какой я тебе «милость», – огрызнулся котельщик. – С вредителями сам разберёшься, мне они не мешают. Бери с них пример, иначе я живо управу на тебя найду.

Посмеиваясь над «милостью», он потопал к дальнему проходу, из которого доносился весь шум.

Выбора не оставили, и Лев отправился в своё новое убежище. Каморка оказалась помещением в несколько раз больше комнаты, где он жил с мамой. Среди кип изгрызенных бумаг нашлась и узкая кровать, и письменный стол, и даже комнатка с умывальником и подобием канализации. В каменной стене была выложена вентиляция, которая поднималась из подвала на улицу. Блёклое освещение давала стоящая на треноги трубка с клубящейся в ней мутно-молочной жидкостью.

Лев разглядывал каморку с навязчивой тщательностью, будто выискивал то, что непременно убедит его в правильности пути, который он выбрал. Однако желание оказаться в уютной комнате с окном из разноцветных стёклышек разгоралось всё ярче. Лев достал янтарь и тот приветливо подмигнул ему. Мальчик хотел бы ответить тем же, но подвывающий желудок настроение не прибавлял. Прощальный подарок Бабы Яры пришёлся впору, и Лев, сохраняя как можно дольше сладкий вкус на языке, поедал шоколад и более приятного действа не предвидел.

Вдруг на дверь один за другим посыпались удары. Когда Лев отворил её, мимо головы просвистел кусок угля.

– Эй, Сажа! – надрывался снизу Вапула. – Забирай шмотьё и жратву, пока я не отправил её в топку!

У входа в котельную кто-то оставил подушки с одеялом, корзину и свёрток одежды. Лев перенёс их в комнату и поспешил закрыться в каморке, заметив, как Вапула противно ухмыльнулся. Ну и пусть, думал Лев, они оба поняли, что дружба у них не выйдет.

Одежду, подаренную караваном и соседями Бабы Яры, Лев решил придержать для обратного пути из Собора и потому сразу переоделся. Из всего наряда лишь серая хлопчатая рубаха подошла по росту, рукава куртки с высоким воротником пришлось подогнуть, а штаны натянуть на живот. Весь наряд шился из тяжёлого сукна, что, надев ремень с крупной пряжкой, Лев недоумевал, как при таком весе ползать по крышам. Он был даже согласен отстричь для удобства половину пузатых медных пуговиц.

Мальчик вновь оглядел каморку, любое прикосновение с местной обстановкой извозит в пыли его новый наряд. Как говорила Баба Яра: хочешь привести голову в порядок – займись уборкой. В случае Льва ему на роду написано оказаться в котельной Собора.

Набравшись храбрости, он вышел к Вапуле, который продолжал опустошать корзину с ужином. На вежливую просьбу о швабре и ведре котельщик недоверчиво сузил глаза. Причина же навести чистоту и вовсе показалась ему наглым обманом. Однако спустя минуту молчаливого ожидания мальчика, Вапула едва не рыча нашёл и ведро, и швабру. Благо горячая вода вместе с паром била из любого крана и щели. И после мальчик обрушил на свою обитель пенящуюся месть и всепоглощающую швабру. Он устранил тёмные подтёки на стенах, отмыл пол от масляных пятен. Вычистил из углов мышиный помёт и одержал верх над паутиной. Сопротивляясь бумажным оползням, заложил несколько башен из свёртков с непонятными чертежами.

Через пару часов удовлетворённый порядком Лев поддался уговорам желудка и принялся за осмотр корзины. Помимо простецкой еды в ней лежали мелочи для обихода, вроде зубного порошка. Самым вкусным в ужине показался свежий хлеб, мальчик открыл пузатую бутылку, чтобы утолить жажду. Приторная тягучая жидкость обожгла горло.

– Алкоголь?

Скорей всего, чаровники ничего возбранённого не видят в том, что вино пьют тринадцатилетние, удивлялся Лев. Да и никто за прошедший день не относился к нему как к ребёнку.