Дети, сотканные ветром
Шрифт:
– Ты и Лев п-просто счастливчики. Он вообще получил п-приглашение утром. Теперь будет работать в Соборе трубочистом.
– Знавал я пару трубочистов, – озлобился Пимен. – Ни во что не ставили сирот, каких брали в помощники, хотя те гробили за них здоровье. Тебе повезло так быстро перескочить на должность повыше.
– Собор всем д-дает право на лучшую жизнь, – на счастливой волне продолжал Клим.
– Ты, видать, толком не слышал о Соборе, – ухмыльнулся Пимен. – Житие среди тех, кому с пелёнок всё дозволяли, скоро не покажется таким распрекрасным. Слыхали их говор?
– И к нам так обращаются. Господин Феоктист меня сударем назвал.
– Угу, тот щёголь везде блеснёт манерами. Кто другой, знай, что ты из вьюнов, нарёк бы тебя пылью дорожной.
– Пимен прав, – поддержал Игнат. – Лучше обойтись без слащавых надежд. Здешние наши ровесники приходятся родней тем, о ком мы только в газетах читали. Собор на том и держится, что бывшие подмастерья ближе к царю, чем его собственная рубашка. А брезгливое обращение с завтрашними правителями рано или поздно выйдет боком. Мы же другое дело, на нас ставки никто не делает, – видя изменение на лице Льва, Игнат недоумевал. – Вы что думали иначе?
– И д-дед так говаривал, – потеряв спокойствие, Клим утратил чёткость речи.
– Шагайте молча и постройтесь, наконец, в пары, – по волнению куратора стало заметно, что ему нечасто доводилось руководить. – Вы разбрелись будто тараканы!
Остальная страта Ветра ликовала. Они на ходу разглядывали восхитительный дворец, где будут жить, мечтали оказаться на крыше башни, смеялись над поведением куратора. Лев же от слов Игната забеспокоился не на шутку. Наличие денег везде оставалось тем качеством человека, которое влияло на благосклонность окружающих. У него же наличие сбережений выходило в минус.
По просторному холлу дворца шествовал праздник юности. По всем углам скучились подростки: они смеялись, подтрунивали над другими. Несколько ребят старшего возраста нагло уселись на резные перила мощной центральной лестницы. Заметив кого-то, они съехали по поручням вниз.
– Шикарно здесь устроились, – озирался по сторонам Вий.
– Как вы уже знаете, на первом этаже за лестницей находится обеденный зал. Вечером там состоится торжественный приём, – заговорил куратор, воспользовавшись тем, что ребята загляделись на убранство дворца. – После семи часов в Соборе запрещено порожнее брожение подмастерьев, а в девять – полный запрет.
Пимен негромко ругался, видимо, таким способом приученный высказывать изумление. Клим крутился точно с прибитыми пятками и рассматривал высокий потолок, разрисованный малопонятными сценами. Самым сдержанным, по мнению Льва, оставался Игнат. Тот лишь скромно улыбнулся ему, но улыбка разом погасла, когда он заметил, как отставшего от страты Вия окружали трое ребят с лестницы. Одним из них был наглый юноша, которого Лев повстречал у ворот.
– На последний год Киноварный мне усладу приволок. Рад знакомству, вьюны, – наглец протянул руку для рукопожатия. Казалось, его искренности не было предела. – Аскольд из рода Мироновых.
Вий нерешительно ответил на приветствие, однако парень изворотливо отмахнулся ладонью, стряхнув с накидки вьюна цветочный
пух.– Осторожно, если разворошить их, то они завоняют пуще прежнего, – заржал приятель Миронова.
– Видел, как на вазы глядят? Ключник глазом не моргнёт, как они перетащат их к себе в норы, – поддержал его другой. – Хорошо, что наш корпус защищён от них.
– От их блох сомневаюсь, что чары спасут.
Лицо Вия вспыхнуло, он замешкался, и на выручку пришёл Игнат:
– Мы не хотим вам ничем мешать.
Аскольд, взглянув на разглагольствующего в стороне куратора, зло проговорил:
– Я очень хочу, чтобы вы мне мешали. Как-никак я за вас деньги плачу, будьте добры потешать меня. Хотя вряд ли вы и полгода протянете. К Ряженью Собор будет вычищен от грязи.
– Любишь грязь чистить, начни со своего языка, – вспылил Вий.
Желудок Льва свело, он понимал, во что может выплеснуться ссора.
– Простите, куратор, здесь вазы стоят для мусора?! – окликнул он.
– Что за невежество! – встрепенулся куратор. – О, Аскольд, чем могу быть любезен?
Наглец выпрямился и обиженно сжал губы:
– Ничем, учитель. Просто напутствую ваших подопечных.
– Добрый совет пойдёт им на пользу. Хватит разбредаться, идёмте в корпус.
Страта Ветра поспешно тронулась с места, но Миронов схватил Вия за плечо:
– Ничего, у нас с вами месяцы впереди. Сейчас я только советую прочитать вам Негласное послесловие.
– Г-где нам его достать? – кое-как Клим справился со своим языком.
– Ни одна бумага не сод-д-держит его слов, – передразнил Миронов и к нему вернулась надменность. – Сам воздух Собора пропитан им, и он откроется всякому подмастерью, – Миронов отпустил Вия и окликнул Льва. – Я слышал про тебя, ябеда. Не обнадёживай себя, на прислугу управу найти проще.
Мысль о том, что недобрая встреча лишь начало будущих проблем, разошлась по страте, прежде чем они добрались до двери корпуса. В ряды подмастерьев Ветра прокралась обеспокоенность.
– Справились бы без взрослых, – сказал Вий.
Лев не верил ушам. Ему казалось, что заслуживал он лишь благодарность. Лев оглядел остальных: Игнат был мрачен, Пимен обозлён, и только Клим непонимающе пожал плечами.
На погибель надежд о красивых и уютных комнатах ребят вывели к оголённой каменной стене. Здесь начиналась башня.
– У других страт спальни во дворце, – негодовал Вий.
– Не забывай, у них койки оплачены позолоченными монетами, – похлопал его по спине Игнат.
– Ха! У нас же всего-то выдающимися способностями! – хохотнул Пимен.
Куратор Гораг провёл ребят к невзрачному закоулку в стороне от узких лестниц башни:
– Важное правило Собора: подмастерья могут пребывать лишь в корпусе своей страты. Вход охраняют механизмы, схожие чарами со стихией страты. В вашем случае ветер. Так что трубочисту придётся подождать снаружи.
Лев ощутил порывы прохлады, исходящего из пустого проёма, над которым высился барельеф птицы с человеческим лицом.
– Увидимся, Лев, – попрощался Клим.
Один за другим ребята нырнули в обдуваемый ветром проход, и Лев остался один.