Дневник травницы

Глава 22

«Здравствуй, дневник.

Если мне когда-нибудь, мой дорогой дневник, сказали бы, что я буду каждый день на протяжении уже недели помогать мужчине, не являющегося родственником, стоять на ногах, крепко обнимая или держа крепко за локти или предплечья, и всё это по часу минимум… Да ни за что бы не поверила!

Я знала, что Яромиру будет трудно даже стоять, и была готова к длительному его восстановлению. Трещина, проходящая по всей длине кости — это вам не шутки. Я, конечно, кормила его для ускорения срастания трещины и ран и молочкой самых разных видов, и даже сварила густой холодец из добытой две недели назад говяжьей голени(а находить её было адски тяжело!). Впихивать его, к счастью, не пришлось. Яромир оказался редким любителем этого блюда, поэтому пришлось варить вторую большую порцию, от чего я была искренне зла и одновременно довольна. Холодец у меня никогда не получался, я его за всю жизнь варила от силы раза три, два из которых сейчас. И то, что съеден он был подчистую — комплимент для меня.

Но вот стоять с ним каждый день с излишне тесным контактом… была бы возможность, я бы не делать этого. Объятия с мужчиной сих пор вызывают некоторый страх, пусть и стоически это терплю. Головой-то я понимаю, что это нужно, Яромир мне не навредит, но что делать с этим чувством — без понятия. Придётся терпеть. Никто, кроме меня, не сможет помочь ему пройти физиотерапию, разработать мышцы и вернуться в прежнюю форму. Это мне, выходит, по меньшей мере месяц, а то и два, быть его поддержкой, делать с ним зарядку, ходить с опорой на ногу, учиться преодолевать разные расстояния: от метра и до нескольких километров. Да ну к чёрту…

Я искренне надеюсь, что это завершится как можно быстрее, а не затянется ещё на более долгое время.

Напишу в тебе позже, мой дорогой дневник.

Тридцатый день месяца Холодной Метели»

Есения со вздохом поднялась из-за стола, громко отодвигая стул. За последние… нет, не дни, а полтора месяца, она как будто живёт в каком-то цирке. Её размеренная жизнь закончилась в момент обнаружения Яромира, этого чёртового князька, свалившегося со своими травмами на голову девушки. И сейчас в голову Есении всё чаще приходили мысли о том, чтобы переселить его из своего дома к кому-то другому, а самой просто приходить каждый день для тренировок и передачи лекарств. Но свербящее чувство ответственности и абсолютное нежелание перекладывать её на других людей не давало девушке это сделать.

Яромир не спал и лишь ждал её для очередных тренировок. Он уже стоял, чуть пошатываясь и опираясь на спинку кровати, когда Есения твёрдо притянула его к себе, хватая поперёк торса, помогая принять ровное вертикальное положение. Мужчина отпустил кровать и крепко схватился за её плечи, опираясь на девушку и подняв взгляд и голову куда-то вверх, сжав зубы и выпуская шумно из них воздух. На благо, сил у Есении было предостаточно, чтобы Яромир мог позволить переложить часть своего веса на неё.

— Больно? — тихо спросила девушка.

Она знала ответ. Конечно же, ему больно. Нога не работала нормально больше месяца, отчего мышцы атрофировались. И каждый чёртов день уже неделю начинались с разминания мышц ног. Береста уже была давно снята, а бывшая рана стала мягким розовым шрамом. Если по первости этим занималась Есения, то сейчас это делает Яромир самостоятельно, каждый раз недовольно пыхтя и ворча. Он лучше чувствовал, что и где болит, где стоит нажать посильнее, а где едва пройтись. На удивление, мужчина не жалел себя, разминая конечность до состояния покрасневшей как рак, но всё же её часть у раны он не чувствовал до сих пор. Ни боли, ни какого-либо покалывания не было. Кажется, зараза всё же успела убить некоторую часть нервных окончаний в этой части ноги.

— Адски… — процедил сквозь зубы Яромир.

Есения гладила его по спине, пытаясь как-то утешить, пусть это объективно не помогало ему справится с болью. Она неосознанно подметила, насколько сильно мужчина поменялся за это время. Приехав к ней бравым воякой, сильным, способным даже её поднять если не одной рукой, то двумя точно, сейчас потерял былую форму. Болезнь, даже при хорошем питании, буквально «высасывала» из людей силы. Лоб Есении противно щекотала и немного царапала бородка Яромира, которая за это время сильно отросла из лёгкой щетины в начале. А ещё поменялся запах. Теперь от кожи и одежды пахло розами и немного щёлоком, которым всё стиралось. До этого он пах кожей и конём.

Девушка спустя небольшое количество время отошла аккуратно на полшага назад, перемещая руки со спины мужчины на его предплечья, крепко вцепившись в них ближе к локтям. Для Яромира это был сигнал на начало ходьбы. Он неспешно и аккуратно сделал первый шаг вперёд, она — твёрдый и быстрый назад. Каждый день они старались сделать небольшой «круг» по комнате: от кровати к стеллажам, оттуда к столу у большого окна, а затем к входной двери и обратно к кровати. Первые два дня заканчивались всё на стеллажах, последующие три у стола и лишь последние два дня едва доходили до двери.

Шаг за шагом перемещаясь, они медленно дошли сначала до стеллажей. Есения смотрела внимательно на искажающееся болью лицо Яромира и лишь мысленно ему сочувствовала. Ничего поделать с этим могла. Подсаживать на его более сильные обезболивающие, вызывающие никому не нужное привыкание, вплоть до той самой ломки, только чтобы мужчина без боли ходил? Нет, она прекрасно знала о последствиях такого, отчего никогда не решится использовать. Опиоиды хранились отдельно, в закрытой особой руной шкатулке, открыть которую могла лишь Есения и использовала её содержимое только для облегчения боли умирающих от тяжёлых заболеваний. Возле стеллажей они ненадолго остановились. Мужчина переводил сбитое дыхание, а девушка лишь его внимательно разглядывала, подмечая побледневшее лицо и ещё лёгкую испарину.

— Если тебе тяжело, можно не продолжать, попробуем позже или завтра.

— Нет! — твёрдо сказал Яромир, качая головой. — Нужно встать на ноги как можно скорее.

Есения с улыбкой кивнула на его решимость, и они проследовали медленно дальше. Будь в доме или во дворе пресловутые параллельные брусья, дело бы пошло быстрее и без её помощи. Но пока девушка по сути являлась одной большой опорой для мужчины. У стола они не остановились, а стоически дошли до двери. Яромир был совсем бледен и покрыт липким потом, ему тяжело дышалось. Он лишь тихо шипел от боли, ни одного ругательства или просто недовольства не выдавал.

— Ты плохо выглядишь, давай не будешь перетруждаться. Закончить круг можно и завтра.

— Женщина, ты целительница или как? — огрызнулся мужчина.

— Как целительница тебе это и говорю, придурок! — парировала Есения. — Дойдёшь и свалишься от судорог в ногах на несколько дней, а мне лечить тебя!

— Обойдусь. Сам справлюсь!

Он твёрдо убрал свои руки и, мягко оттолкнув не особо сопротивляющуюся девушку, неспешно направился к столь близкой кровати. Его первые шаги без опоры были несмелыми, но твёрдыми, будто он вознамерился сказать ей, мол, я и без тебя могу, смотри! Он смотрел себе под ноги, как бы контролируя их и пытаясь наблюдать за простым для обычных людей действом. Девушка отошла подальше, пропуская и позволяя ему справляться с этим самостоятельно, но при этом готовая в любой момент подбежать и помочь. Её руки от небольшой нервозности и переживаний тряслись. Если что-то пойдёт не так, восстановление ещё больше затянется.

Но Яромир упорно шёл. От двери до кровати восемь шагов Есении, которые для него превратились по меньшей мере в два десятка. Он ни на что не опирался, отчего периодически было явно трудно. Наблюдавшая за ним девушка затаила дыхание, когда он резко дёрнул головой, запрокидывая её наверх. Его либо начало тошнить, либо начала кружиться голова, отчего стало вдвойне страшно за здоровье Яромира. Но он поправил дрожащей рукой отросшие волосы, слегка зачесав их назад и продолжил путь. Когда оставалось всего-ничего, он всё же протянул руки к спинке кровати и схватился за неё. С помощью этой простой опоры сделал последние два шага и сел на перину. Всё, путь окончен! Впервые с начала лечения, он смог закончить этот чёртов «круг», пройдя последнюю часть самостоятельно!