Дневник травницы
Шрифт:
Я оставила им необходимые травы для восстановления роженицы и строго наказала после окончания послеродового кровотечения сдерживаться в любовных утехах. А чтобы избежать новой беременности в ближайшие несколько месяцев, ещё и местные противозачаточные пить до конца весны. Искренне буду верить, что во второй раз у них всё получится, а я буду всё реже сообщать плохие новости мамам.
Яромир стал как-то пободрее, уже активно сам передвигается по дому, даже вышел ненадолго к Ворону, с моей помощью одевшись, конечно. Но всё также мрачен, когда разговоры наши заходят о детстве. Мне уже неловко ему рассказывать о нашем тяжёлом, но счастливом детстве. Кажется, это его немного угнетает. Он молчит, конечно, но ему явно было не легко. Начать обучаться в трёхлетнем возрасте столько сложному
Сегодня за боярышником приедет обещанный гонец, он связался со мной ещё прошлым вечером из деревни, где живёт Ялика. Я заранее ягоды разложила чуть подсушиться на деревянные большие подносы и отправила на потолочные балки. Там сухо и тепло, быстро подсохнут, если успели намокнуть в мешке. Мешок я, конечно, выстирала, но отдам боярышник в другом, чистым льняным. Сейчас мне нужно всё упаковать и лишь дожидаться приезда гонца.
Скоро увидимся, дорогой дневник!»
Есения потянулась, разминая затёкшие конечности, и встала со стула с небольшим скрипом. Пододвинув его ближе к месту, где можно было достать до балок, и принялась аккуратно спускать один поднос за другим на пол. Закончив с этим достаточно быстро, нашла в сундуке сшитый когда-то мной небольшой мешок из светлого льна и стала небольшими горсточками, перебирая каждую ягодку, отсеивая самые «некрасивые» и откладывая их в отдельное ведро. Один за другим опустошались подносы, пока мешочек не был заполнен доверху. Оставшееся, это чуть меньше половины того, что было, отправилось в старый мешок, который встал у входа.
До полудня, когда обычно просыпался Яромир, осталось совсем немного времени, отчего девушка поспешила дойти наконец-то до теплицы, где уже вот-вот перезреют или уже перезрели мандрагоры. Туда она быстро дошла по мягкому, выпавшему за ночь снегу, оставив и шаль, и валенки в доме и попутно закинув остатки боярышника в кладовую. Возиться в теплице Есения любила, физический труд умиротворял, освобождал голову от ненужных мыслей.
Первое, что она увидела, это уже созревшие помидоры размером с треть её ладони. Для зимы это прекрасный урожай, который Есения поспешила как можно скорее собрать в небольшую корзинку. Увы, тот самый аромата от них нельзя было и ожидать, они напитывались им от летнего жгучего солнца. Рассматривая кусты помидоров, девушка обнаружила ещё несколько завязей и недозрелых плодов и улыбнулась. Ещё долго будет её тёплый огород радовать урожаем. Но больше всего её интересовала, конечно, мандрагора.
Некоторые корнеплоды уже вылезли слегка или даже наполовину из-под земли, обнажая сморщенную «рожицу». Есения начала с самых вылезших, а самых несозревших оставила на попозже. Дёрнув за ботву, она с лёгкостью вытаскивала мандрагоры одну за другой из насиженных мест, вызывая у них громкое ворчание, и складывала в большую корзину. Да, эти растения здесь были волшебными, имели свой скверный характер, но никогда не кричали и не убивали людей, как это обычно думали. Корни были самым ценным ресурсом, из них изготавливали лекарства от самых серьёзных заболеваний, от бед с желудком до страшных опухолей. Но и ботва, которую обычно выкидывали, шла на противовоспалительные и немного обезболивающие мази. Её растирали до состояния кашицы и так наносили. Можно было даже заморозить и прикладывать к ожогам.
Положив малую корзину в большую, Есения поспешила обратно в дом, обняв тяжёлую плетёнку и держа её у живота. Солнце уже было достаточно высоко, отчего можно было понять, что уже за полдень. Святогор уже заканчивал возится с Вороном, расчёсывая тому аккуратно гриву. Кажется, мальчик с конём подружились за всё время, раз спокойно вели себя. Есения кивнула и улыбнулась их компании, вызвав радостное фырчание у Ворона и улыбку у мальчишки. Яромир уже проснулся, когда девушка, аккуратно за собой закрывая ногой дверь, вошла с огромной корзиной наперевес.
— О, доброе утро! — привычно поздоровалась Есения мимоходом, унося корзину в ванную.
Оставив большую на полу, с маленькой она вернулась обратно и протянула мужчине несколько помидоров.
— Что это? — недоумённо посмотрел
он на плоды. — Откуда они посреди зимы?— Как откуда? Выращиваю в тёплом доме. Там как летом круглый год, вот и помидоры растут.
Яромир принял из рук девушки ягоды, осмотрел их внимательно и в конце концов откусил от одного немного.
— Вкусно! — на его лице возник какой-то поистине детский восторг. — И так можно сделать где угодно? Я про тёплый дом.
— Конечно. Только это очень дорого. Примерно… — Есения на мгновение задумалась, прикидывая примерную цену, всё же камни тепловые она делала сама, а они очень дорогие. — От четырёх с половиной до пяти тысяч золотых монет.
— Это как купить пять десятков жеребят, — перевёл на свой манер Яромир. — Недурно, недурно. Но откуда столько у деревенской травницы денег? Ссуду взяла?
— Чтобы потом разориться на доплате сверху? Нетушки! — девушка поставила всю корзину на колени к мужчине, мол, подержи пока, и приступила к накладыванию завтрака. — Очень долго мы с наставницей деньги собирали, а потом с ранней весны до первых заморозков осенью делали. Больше всего мы отдали стеклодуву, он таких толстых и при этом прозрачных стёкол никогда больше не делал. А тепловые рунные камни все сделала сама.
— А есть то, что ты не умеешь? — Яромира, кажется, уже не удивляло, что эта молодая женщина могла буквально всё.
— Что не умею, за то и плачу, — она забрала помидоры и поставила на их место мягкую рисовую кашу с тыквой и изюмом. — Моё дело — людей лечить да лекарства делать. А для остального есть деревенские.
Они оба услышали ржание сначала неизвестной им лошади, а после и Ворона. Есения поспешила выйти наружу, встретить неизвестного гостя и застыла на выходе из сеней. Это был гонец. Этих нельзя было не отличить от кого-то другого, они повсюду носили тёмно-алые, как спёкшаяся кровь, плащи и большие сумки, куда всё помещалось. Это бы уже начавший стареть жилистый, сухой мужчина, который всё ещё казался крепким и бодрым.
— Приветствую, — он слегка поклонился, опустив голову и приложив руку к груди. — Травница Есения, я так понимаю?
— Всё верно. Прошу пройдите в мой дом, будете добрым гостем, — так было принято встречать дальних путников и гонцов в любом доме, лишь формальность, поэтому Есения так и говорила с мужчиной.
Они прошли в дом, где гонец увидел поглощающего завтрак Яромира. Тот даже отложил еду, приветствуя того крепким рукопожатием. Гость даже просветлел лицом, стоило ему увидеть князя живым и вполне здоровым. Есения на правах хозяйки усадила гонца на стул и поспешила вручить ему кружку с горячим сбитнем, который приготовила поутру, дожидаясь его прибытия.
— Я рад вас видеть в добром здравии, князь.
— Да какое уж тут доброе здравие, — отшутился Яромир. — Хожу с костылями, из дома не выхожу.
Гонец натянуто улыбнулся, как бы поддерживая шутку. Ему явно было неловко из-за нахождения в небольшом доме с достаточно важными людьми, да и ему нужно было по-хорошему уже мчатся обратно, но нарушить гостеприимство — грешно. Есения немного суетилась, упаковывая небольшие гостинцы в дорогу и боярышник в предоставленную сумку. Она также вышла во двор и попросила Святогора накормить и напоить коня гонца. Когда всё было готово, Яромир ещё и вручил письмо для отца, которое гость пообещал вручить лично. Он коротко поклонился князю и неспешно вышел из дома. Следом последовала и Есения, желавшая проводить гостя. Мужчина остановился за калиткой возле ожидавшего его коня и повернулся к девушке.
— Благодарю за гостеприимство, — тоже была лишь формальность. — Царь попросил передать вам это в качестве его сердечной благодарности, — и протянул ей туго набитый кошель, который достал из-за запазухи.
Приняв его в ладони, Есения удивилась его тяжести. Там были монеты и их явно было много. Девушка привязала его на свободный крючок на поясе и кивнула мужчине, как бы принимая дар.
— Передайте мои пожелания доброго здоровья.
Гонец коротко кивнул, вспрыгнул с какой-то поистине молодецкой резвостью на коня и, сказав твёрдое «Но», помчался на коне обратно, в столицу. Есения провожала его взглядом до тех пор, пока он не скрылся из виду, слившись с теменью лесов.