Домой
Шрифт:
– Что случилось? Сколько раз тебе запрещали ходить на станцию?
Это было совсем несправедливо – в этом году такого запрета не было.
– Меня мама послала тебя встречать!
– Не ври мне!
Володя вырвался и бросился прочь.
Добежав до моря, он с размаху бросился на песок и закрыл лицо руками, стараясь удержать слезы.
Почему самое плохое с папой происходит тут?
Ночи еще были светлыми, солнце стояло над морем. Володя знал, что уже поздно, надо идти домой, но никак не мог себя заставить. Не пойду, думал он яростно.
Но дома волновалась мама, и надо было идти. Про себя Володя решил – если отец попробует его тронуть, он убежит, а потом напишет маме письмо.
Мама встречала его у калитки:
– Ну что же ты поздно?
Володя ничего не ответил. Мама протянула руки:
– Володя, папа не знал, что это я тебя отправила. Это я виновата.
– Нет, – угрюмо отозвался Володя, – не ты. Это он виноват.
– Не говори так про папу. В конце концов, ничего не случилось!
– Не случилось? – крикнул мальчик, – он меня за шиворот сдернул! И потом тащил!
– И что? Если он беспокоится за тебя?
– Ничего, – буркнул Володя, – ничего.
И пошел к себе.
С отцом он увиделся следующим утром в столовой, поздоровался, и отец ответил ему привычным:
– Доброе утро.
Выскочила Эля, за ней Анюта:
– Папочка, мы пойдем тебя провожать на станцию. Володя, ты идешь?
– Нет, – ответил мальчик и вышел из столовой.
Он ушел в сад и сидел там, пока отец с девочками не ушел, потом вернулся в дом. Мама была сердита:
– И долго ты будешь обижаться?
– Я не обижаюсь, – сдержанно сказал Володя.
– А почему ты не пошел провожать папу?
– Не захотел. Можно мне пойти к морю?
Мама пожала плечами:
– Иди.
Теперь Володя старался выйти из своей комнаты попозже, когда отец уже уезжал. Почему же он сегодня так долго?
Наконец папа ушел. Володя вышел, выпил молока, взял кусок хлеба и пошел к морю. Мама с девочками, наверное, уже завтракала, она не возражала, что Володя чем-то перекусывал сам, главное – явиться к обеду.
Возвращаясь с моря к обеденному времени, мальчик увидел отъезжающий экипаж. Кто это мог быть? Отец со станции всегда приходил пешком, да и рано ему. Он открыл калитку, навстречу выскочила Эля:
– Где ты болтаешься? Ты знаешь, кто приехал?
– Кто?
– Иди, смотри!
Володя поднялся по ступенькам, остановился и прислушался. Низкий мужской голос говорил:
– Ничего, Сонечка, не так уж было трудно добираться. А видеть вас хотелось.
Не может быть. Он недоверчиво улыбнулся и открыл дверь.
– Володенька! Маленький мой!
Володя бросился к бабушке. Она обняла его, прижала к себе:
– Мальчик! Маленький мой мальчик! Ты посмотри, Моисей, какой он у нас красавец! Какой большой! Мальчик мой, мальчик…
– А мне-то дай моего мальчика посмотреть…
Но бабушка не выпускала Володю из объятий, и дед обнял их обоих. Володя повернулся,
одной рукой обхватил деда, другой продолжал обнимать бабушку.– Пойдемте обедать теперь, – сказала мама, – только тебя и ждали, Володя.
– А что его ждать? – нахмурился дед, – не пришел – без обеда…
– И что ты говоришь, Моисей? – возмутилась бабушка, – пусть мальчик кушает, когда хочет.
Володя улыбнулся. Родители, переезжая в Петроград, оставили его на полгода у бабушки с дедушкой. Как его баловали! Как любили, как нежили! Дед пытался притворяться строгим, ругал, но это было как-то несерьезно, нестрашно, и Володя знал, что стоит подойти, обнять деда, как тот мгновенно размякнет, обнимет в ответ. Отец приехал за ним, и хоть Володя и скучал по маме, но так не хотелось уезжать, даже плакал на вокзале. Отец строго спросил, почему он ревет, как девчонка, но дед тут же отца одернул:
– А что ему, уже и плакать при тебе нельзя? Следи за собой, Яков!
Отец уже был в столовой. Все стали рассаживаться, бабушка поманила Володю:
– Иди со мной сядь, мальчик. Анечку с другой стороны посадим, а Элю вот к дедушке.
– Как вы доехали? – спросила мама.
– Прекрасно, Сонечка, прекрасно! Яков послал столько денег, что нам хватило на такой вагон, в каком мы и не ездили никогда…
– А какой вагон? – спросил Володя.
Отец нахмурился:
– Не перебивай.
Дед Моисей поднял тяжелый взгляд, пристально посмотрел на отца и повернулся к Володе:
– Вагон – как международный, ну вот такой, в каком вы, наверное, в Берлин ездили. Два дивана, сеточка для вещей… Я тебе потом расскажу, как там все было.
Володя кивнул.
Бабушка продолжила рассказывать про путешествие, про ресторан, в котором они обедали, про то, как она купила по игрушечке всем детям. Потом она стала выяснять цены, попутно обращаясь к детям:
– А ты что, Элечка, ешь плохо?
– Я не люблю такой суп.
Дед хотел что-то сказать, но посмотрел на сына и промолчал.
– А ты, Володенька, любишь?
– Люблю.
– Он у нас все любит – все ест, умница, – сказала мама.
– Умница, – подтвердил дед.
После обеда Володя потащил бабушку и деда к морю:
– Пожалуйста, пойдемте? Тут лодки, и такое море! Оно мелкое, конечно, не так, как в Кенигсберге, но тоже хорошее! Пойдемте?
– Бабушке и дедушке надо отдохнуть, – сказала Эля.
– Да? – огорчился Володя, – ну… тогда потом.
– Да что ты, Володенька, – тут же встала бабушка, – мы и не устали совсем – в таком вагоне ехали! Пойдем, мальчик, покажи нам что хотел, и ты, Моисей, вставай.
– Мама, может быть, все-таки отдохнете с дороги? – спросил отец.
– Нет, Яков, пойдем погуляем… Пойдем, Володенька!
Володя протащил деда с бабкой по всей Оллила – показал и море, и футбольное поле, и большой парк.
– А там – железная дорога, – показал он.
– Знаем, Володенька, мы же приехали оттуда, – сказала бабушка.