Домой
Шрифт:
– Ты туда не бегаешь? – нахмурился дед.
Володя помрачнел:
– Нет. Пойдемте домой?
– Пойдемте, – сразу согласилась бабушка, – мы отдохнем теперь с дедом, а ты тоже устал, наверное.
Дома Володя ушел в глубину сада, сел на траву и задумался. Папа ведь тоже был ребенком. Интересно, как он был с дедом Моисеем? Тот с виду такой суровый, но Володя же знает, какой он на самом деле добрый. И папа добрый… да, конечно, но почему с ним так тяжело?
Он очнулся, когда услышал за кустами голоса.
– Я его не обижаю, папа, почему ты решил… да, с ним я строже,
– А что мне говорить? Ты отец, тебе виднее. Я сказал то, что вижу.
– Но он действительно перебил взрослого человека!
– Он спросил свою бабушку, какой был вагон.
– Он мог подождать, когда она закончит!
– Наша бабушка никогда не закончит, Яков, она будет говорить, пока ее не зароют в землю. Что же, мальчику ждать ее похорон?
Отец негромко рассмеялся.
– Что за история с железной дорогой?
Отец замялся:
– Ну… Я не знал, что Соня послала его меня встречать. Выхожу с поезда – вижу: висит на решетке, один. В прошлом году ему было запрещено подходить к железной дороге. Схватил его за шиворот, сдернул с решетки. Он, видите ли, обиделся! Вот и вся история. Что ты молчишь?
Они ушли. Володя перевел дыхание. Слава богу, если бы заметили, получилось бы, что он подслушивал. Он перебрался через забор и вошел через калитку. Мама сидела в гамаке:
– Где ты был, Володя?
– Гулял. Я тут, недалеко. Бабушка с дедушкой отдыхают?
– Дедушка с папой гуляют по саду, бабушка с девочками. Ты рад, что бабушка с дедушкой приехали?
– Конечно! Они долго у нас будут?
– Неделю или две.
– Как хорошо! – обрадовался Володя, – а ты рада, мамочка?
– Рада, сынок. А вот и папа с дедушкой.
Володя обернулся. Дед строго посмотрел на него:
– Ты целыми днями болтаешься без дела?
– Да нет, папа, он читает много и по дому помогает – тут вот шпингалет на окне починил, – сказал отец.
Дед покачал головой:
– Смотри у меня.
И ушел в дом. Отец подмигнул:
– Попало?
Володя кивнул:
– Попало. Пойду читать теперь.
– Что ты читаешь?
– Майн Рида. «Всадника без головы».
– Нравится?
– Да, конечно. В Америку очень хочется. Тебе хочется?
– Ну, я же был.
– Был?
– Конечно. Ты малыш был совсем, я ездил оборудование смотреть. Помнишь паровозик, у тебя был? Это я тебе оттуда привез.
– А я и не знал, – удивился Володя, – а расскажи? Про Америку?
– Пойдем к морю с тобой? Там погуляем, поговорим. А бабушка с дедушкой отдохнут как раз до ужина.
– Пойдем! – обрадовался Володя.
Отец рассказывал про огромный пароход, который вез его в Америку, про город Чикаго – с высокими домами, огромными фабриками и заводами. Рассказывал о том, как там отличался английский язык, но слава богу, нашлись люди, которые говорили по-немецки, а то бы пришлось тяжело. О том, как его отвезли на берег огромного озера.
Они вернулись, когда уже темнело. На веранде уже зажгли лампу. Володя с отцом поднялись по ступеням.
– И где вас носило? – спросил дедушка.
Он сидел во главе
стола. Бабушка смирно сидела рядом. Увидев сына и внука, она вскочила:– Пришли! Сонечка, они у нас голодные! Скорее на стол ставь.
– Нечего! – отрезал дед, – опоздали – без ужина.
– И что ты говоришь, Моисей! – рассердилась бабушка, – пусть мальчики едят когда хотят.
Она собрала им ужин в пустой столовой, только им двоим. И сама кружилась рядом, бегала в кухню, приносила то хлеб, то компот, то что-то вкусненькое.
– Кушай, Володенька, кушай, мальчик. Яков, и ты ешь.
Вошел дед, посмотрел строго:
– Сплошное баловство, Зоя.
– И что ты говоришь, Моисей? Сказать по-твоему, так мальчик должен остаться голодным оттого, что заигрался на улице?
– А второй мальчик тоже заигрался?
– Ступай на веранду, Моисей. Ты мешаешь мне кормить детей…
Дед с бабушкой уехали через две недели. То время, что они были в гостях, показались Володе самыми прекрасными за лето.
Они уехали, и лето шло своим чередом. Отец приезжал со службы то довольный, то встревоженный, иногда они о чем-то подолгу шептались с мамой, но Володя ничего не замечал. От Нины пришло письмо, которое занимало теперь все его мысли.
Володя, здравствуй!
Я так тебе ничего и не писала, потому что случилось очень много событий. Разных. Я не знаю, с чего начать, я уже испортила три листа бумаги! Я буду писать все подряд, ты поймешь.
Ты знаешь, что мы на даче. Тут хорошо: есть и море, и парк. Иногда мы с тетей Лидой берем извозчика и едем в большой парк, туда, где царский дворец. Не могу понять, что там теперь – кажется, пусто, а тут получилось, что нас туда не пустили.
Мы вернулись домой, а там папа. Очень встревоженный. Он сначала не хотел рассказывать при мне, а потом рассказал. Случилась ужасная история.
У моей мамы в Галиче была подруга, она из богатой семьи, у них было имение недалеко от Галича. Она была очень деятельной, устроила в деревне библиотеку, преподавала в деревенской школе. И вот ее убили – какие-то бандиты. То есть не бандиты, а крестьяне… в это невозможно поверить, потому что она столько для них делала! Вроде как они сказали ей убираться из усадьбы, а она отказалась… и они ее убили.
Папа сначала сказал, что нам надо немедленно собираться в город, потому что он боится нас тут оставлять. Но тетя Лида ему возразила, сказала, что мне надо побыть на воздухе, набраться сил и здоровья, потому что наступают тяжелые времена.
Папа уступил, но сказал, что если будут какие-то волнения в нашей деревне, то он нас сразу заберет.
Я не очень верю в тяжелые времена, и иногда я даже думаю, что, может быть, те люди, которые написали папе про мамину подругу – ошиблись… Но ты, на всякий случай, тоже набирайся сил и здоровья.