Дождись лета и посмотри, что будет

Нет, снова я что-то не то описал. Есть многослойный пирог, в разных слоях которого — разные присутствия. В одном из них преодоления, становления и захват ресурсов. В другом — распознавания. В третьем — просто красота.

Отец как-то увидел меня на улице с Аладдином и его друзьями, вечером побеседовал. Спросил, знаю ли я, что такое тэтэ. Ответил ему, что знаю, стрелял по банкам. Нет, тэтэ — это тупые торпеды. А тупые торпеды оказываются рано или поздно в грядке. Все оказываются, конечно, но тэтэ — раньше остальных. И перспектив никаких там нет и быть не может. Конечно, я взрослый человек и сам должен понимать. Он посоветовал просто присмотреться.

Как все устроено «на самом деле»? Меня этот вопрос уводил в головокружение. Казалось, что оказываюсь в мягком автобусе, плавно и бесшумно заворачивающем за угол. А там — зеленый деревянный дом, из-за которого тошнит. Это повторяется снова и снова. Каждый поворот — «на самом деле». Сейчас мы повернем, и на самом деле откроется зеленый дом. И ведь это происходит со всеми. При встрече они объясняют, как все устроено «на самом деле», а когда остаются в себе — закрывают глаза, чтобы не видеть, как все принятые суждения ввинчиваются в воронку.

А еще надо как-то зарабатывать — это такой нюанс взрослой жизни, сильно усложняющий существование. И ясно, что лучше не на рынке грузить коробки.

В один день Аладдин сказал, что дядя Сережа попросил съездить пообщаться кое с кем. Сейчас все заняты, поедем вдвоем. Ничего особенного. Там какие-то видеосалоны давно не платят, а им услуги оказываются. Мы зашли в видеопрокат. Нас явно уже ждали, трое крепких. Скорее всего владельцы позвали своих друзей. Дальше все произошло быстро, и я даже не понял, почему так отреагировал. Аладдин перекинулся несколькими словами с ними, после чего зарядил одному из них хуком, от чего тот громко шлепнулся на пол.

В то же мгновение я выхватил незаряженный ствол, направил в сторону остальных двух, попеременно целясь то в одного, то в другого, и сказал, что сейчас разложу их мозги по витрине. Эта фраза, как и действие, случились сами, без продумывания и замедления. Даже Аладдин не ожидал, с ухмылкой оглянулся. В общем, они вернули долг, мы сели и поехали. Аладдин отсчитал несколько купюр и протянул мне «на чипсы». Примерно мою недельную зарплату на рынке.

Дома подошел к зеркалу и покрасовался в спортивных штанах и дермантиновой куртке, приставляя невидимый ствол к своему отражению.

16 июля. Середина лета. Через два дня мне исполнится семнадцать.

Где-то в час дня зашел на хату. Там была какая-то новая девочка, видимо, подруга Светы, и двое уже подгашенных типов. Кто там уже жил, что варил — я не представлял. Ни одного из них не знал по имени. Кого там Митя подселил за последние месяцы? Один из типов постоянно чесал и тер лицо. Он набрал какую-то муть в шприц и протянул мне. Сказал ему, что вообще не представляю, как они все эти адские смеси себе в вену запускают. Можно и выпить если что. Но мне было как-то не очень — что за понос они туда налили? Они предложили покурить, сказали, что все готово, уже скручено и лежит как конфетка на тарелочке. Мы покурили, включили видос. Спустя минут десять в хату вломились. Куча резких ментов. Нас уложили на пол, животом на ковер, головой на бок. Меня немного дернуло, что это может быть из-за того случая в видеосалоне. Но нет, конечно, кто-то напел, что здесь винтовая хата. Слышимость хорошая. Менты постучали в квартиру напротив. Типа будьте понятыми. Я представил, что сейчас сюда ввалится Карапуз, распихает ментов, растопчет нас, эта мысль породила сначала легкий смех где-то в глубине горла, а затем уже и не легкий — я принялся ржать, лежа на полу. Остальные типы и девочка сходу заразились и тоже захохотали. Недовольный мент пнул одного из типов ногой в живот, тот закашлял, а у остальных от этого смех только еще больше разошелся. И в этот момент я, лежа на полу, посмотрел на полку в шкафу. Куча книг. Они все время стояли здесь. Потянулся к ним, мент заметил, пнул и меня в живот, завопив при этом что-то невнятное, я показушно заскулил типа ты ребро сломал, затем он подошел к шкафу, взял книги и начал их пролистывать обложками вверх, пытаясь вытряхнуть содержимое. Эта картина — мент, вытряхивающий из книг пылинки и крошки, усилила приступ смеха. Даже стало не хватать воздуха и полились слезы. Менты судорожно шерстили по кухне и комнате, а я так же судорожно трясся от нервного внутреннего веселья. Действительно, все происходящее казалось крайне нелепым и смешным. В шутку сказал типам, что зря они прятали гер под ковром. Менты нас спихнули с ковра, подняли его, проползли по полу будто с лупой. Они вежливо, по-мусорски, объяснили, что теперь нам конец. От этих слов нервный смех затряс еще сильнее. Они с той же вежливостью рассказали что-то про боевых гомосексуалистов в камерах и обрисовали наше будущее, типа мы покончим жизни изощренными самоубийствами. Реально, показалось, что все это крутится на зажеванной кассете, и звук идет не от ментов, а из телевизора. Вспомнил рассказ отца о том, как менты вваливаются со шмоном и что это часть спектакля. Усомнился, что все это происходит «на самом деле». Скорее всего я соблазнился ягодным сиропом или еще какой-то дрянью, лежу на полу и произвожу вслух всякий бред.

Следующие три дня я провел в комнате без окон, сначала лежал и сплевывал кровь, потом ходил от стенки к стенке, вспоминая, как Ласло рассказывал о долгих прогулках по коридору — можно гулять по лесу, вдоль завода, поворачивать и останавливаться, где надо, обходить заборы. Меня избили не сильнее, чем на дискотеке — ничего страшного. Думал, что такого дня рождения еще не было, и это хороший опыт. Но всеми силами захотелось оттуда выйти. Замкнутость и беспомощность показались частью нервной болезни, следствием того нездорового хохота. Наверняка из таких мест сбегают, нужна лишь внимательность.

К концу третьего дня зашел мент и махнул головой, чтобы я выходил.

Аладдин сказал, что меня вытащил дядя Сережа, что он не бросает хороших людей. Подвез до дома. Договорились, что на днях свидимся, а пока отлежусь дома, отдохну. Представлял, что скажет мама, каким криком будет объяснять, до чего я докатился. Отец скорее всего будет просто улыбаться и доверительно кивать, типа надо по-другому жить. Когда подошел к дому, с радостью и легкостью выдохнул. Ласло стоял у подъезда и ждал меня.

Попросил его пойти со мной. Потом расскажу обо всем, что произошло за последние месяцы. А пока зайдем, и когда мама начнет кричать, Ласло что-нибудь придумает, чтобы сбавить ее гнев.

Так и вышло. Как будто я заранее все увидел, промотал в воображении. Мама с порога строго высказала «ну, с днем рождения, Руслан», а дальше погнала. Отец же растолковал, что нужно серьезно поговорить, так нельзя, судя по моей разукрашенной наружности — дело времени, когда меня убьют.

Ласло стоял в коридоре и молча выслушивал этот маленький судебный процесс. Когда мама начала кричать, что я стал бандитом и что она надеялась на другую участь, Ласло, наконец, высказался:

— Он не бандит.

Мама подскочила к нему и крикнула ему в лицо: «А кто?»

— Научный сотрудник.

Мама замолчала, они с отцом переглянулись. Отец подошел к Ласло и переспросил. Кто? После чего отвел меня на кухню и спросил про Ласло, что за кент. Ответил ему, что мой хороший друг.

Мама отошла от Ласло и начала орать на отца, обвиняя его почему-то в том, что я стал наркоманом и все друзья у меня тоже наркоманы. Отец успокаивал как мог, повторял «погоди», недовольно на меня поглядывая. Подумал, что надо как-то разрядить обстановку, ни к чему хорошему этот разговор не мог привести:

— А я решил жениться.

Родители одновременно дернулись и посмотрели на меня. На ком? Я ответил, что ее зовут Оля. Мама спросила:

— Наркоманка?

— Нет.

Тогда она подошла к Ласло и спросила у него. Ласло тоже сказал «нет».

— Ты бы хоть познакомил с родителями.

Сказал, что скоро познакомлю. Подумал про себя «а вы знакомы», но не стал говорить, чтобы не пугать лишний раз. Отец тем временем захохотал на кухне, повторяя «научный сотрудник», подошел, похлопал Ласло по плечу. Классные у меня кенты, да? А потом обратился ко мне серьезно:

— Ну правда, познакомил бы, если реально невеста. Не самые чужие люди. Приводи, не стремайся.

— Конечно.

— С днем рождения, сынок.

Вечером спросил отца, не хотел ли он сбежать из колонии. Он ответил, что думал об этом практически каждый день, но это нереально. Даже если сбежишь, полноценной жизни не будет. Находиться в розыске — это значит, что не сможешь прийти к жене и сыну, придется постоянно гаситься где-то, таиться. Ради чего? Общался ли с теми, кто сбегал? Да. Была интересная история. К ним подселили деда. Ну как, деда — лет шестьдесят на вид. Дед как дед, запрыгнул и стал тихо жить. Молчал, никому ничего не рассказывал, никто и не докапывался. Мало ли, случайные попадаются. Ну, могли там перекинуться обычными фразами, ничего не значащими. По какой статье — никто даже не интересовался. И вот в один день все встали на уши, приехал знаменитый вор — хочет поговорить с одним из арестантов. Все об этом воре слышали, думают, к кому он приехал-то? И менты отводят этого деда. Они о чем-то перетирают с этим вором, много часов. Всем стало ясно, что этот дед не такой простой. А как-то раз пошли в баню. И оказалось, что у этого деда лицо старое, а тело — как у гимнаста, все в мышцах и кубиках, как будто живет в спортзале. Вот это уже совсем подозрительно. Кто такой — так никто и не понял. Вот у него и было две попытки побега. Первый раз быстро поймали. А второй — никто не знает, что с ним дальше вышло.