Двуглавый. Книга вторая

По прибытии в Кремль Денневитц распорядился водворить арестантов в Комендантскую башню, полицейских и гвардейцев отпустил отдыхать, а тёзку вызвал к себе.

— Скажите, Виктор Михайлович, вы посчитали необходимым остаться с товарищами или и правда не могли телепортировать хотя бы арестованных из квартиры Бакванского? — подчёркнуто бесстрастно спросил он. — При штурме укрытия мятежников вы же никаких препятствий к телепортированию не увидели?

— Там, Карл Фёдорович, были солдаты, — напомнил дворянин Елисеев. — Дисциплинированные солдаты, гвардейцы. Я, мягко говоря, не был уверен, что люди сугубо штатские смогли бы одновременно шагнуть в ногу, тем более, когда рядом стреляют.

Прямо и беззастенчиво врать начальству тёзка не стал, но и признавать правильность догадки Денневитца тоже не имел никакого желания. Похоже, получилось. Ну, или надворный советник понял подчинённого правильно.

— Идите, Виктор Михайлович, отдыхать, — уже вполне человеческим, а никак не начальственным голосом сказал Денневитц. — Завтра будем всех их допрашивать, всё завтра.

По привычке тёзка уснул почти сразу после контакта головы с подушкой, я, тоже по привычке, перед сном погрузился в размышления. Размышления, прямо скажу, невесёлые. И вовсе не то меня печалило, что кто-то помимо Денневитца смог узнать о хранившемся у Бакванского компромате, нет. С этим сам же Денневитц разберётся, тёзка ему поможет, и кем бы ни оказался тот, в чьих интересах действовали налётчики, я ему не завидовал — власть уже успела наглядно показать, что с мятежниками и заговорщиками церемониться не станет. Тут, конечно, не мятеж и не заговор, но нападение на представителей власти тоже, знаете, не настолько уж сильно меньшее преступление. И где только таких отмороженных ухарей набрали-то? Далеко не каждый уголовник, даже из самых отпетых, решится первым стрелять в полицейских… Ладно, с опытом Денневитца и способностями дворянина Елисеева скоро всё станет понятным.

А вот мне уже сейчас понятно, что у нас с тёзкой очень-очень большая проблема. Ранен Воронков тяжело, сколько времени пройдёт, прежде чем он сможет вернуться к полноценному исполнению службы, я и представления не имел, но вот что без него поиск заказчика покушения на дворянина Елисеева резко затормозится, если вообще не застынет на месте, это, как говорится, к бабке не ходи. Нет, к жизни в Кремле мы оба почти привыкли, с тем, что сдавать экзамены и за текущий семестр тёзке придётся экстерном, тоже свыклись, и вовсе не эти особенности нынешней нашей жизни нас напрягали. Но ведь пока не найдут заказчика, никуда не денется и вероятность очередной попытки тёзку убить, а вот это уже совсем никуда не годится. Да, с выбором исполнителя неведомый заказчик в этот раз эпично облажался, но что везение, что невезение вечными не бывают, поэтому для нас с тёзкой единственным приемлемым тут решением представлялось выявление заказчика с его последующей нейтрализацией. А человек, который только и может в этом профессионально поспособствовать, из дела теперь выбыл, и выбыл надолго. Тут сон начал одолевать и меня, но я успел сделать в памяти зарубку — надо тёзке посмотреть, можно ли будет как-то ускорить окончательное выздоровление Воронкова, когда его выпишут из госпиталя. Кстати, к этому и Эмму можно будет привлечь, если вдруг какие сложности возникнут…

[1] Воздухо- и водонепроницаемая повязка, используемая в оказании первой помощи при открытых ранениях грудной клетки

Глава 14 Бывают в жизни совпадения

Утром Карл Фёдорович порадовал сообщением о том, что Воронкова прооперировали и прогноз врачи дают благоприятный, хотя и осторожный. Что ж, если день начинается с хорошей новости, он и дальше должен быть хорошим. Таким он и вышел, хотя легко не было. Весь день продолжалось прямо-таки какое-то допросное пиршество, и внетабельному канцеляристу Елисееву пришлось принять в нём самое активное участие, отслеживая степень правдивости собеседников надворного советника Денневитца. Первыми стали налётчик, что попал к нам живым и относительно невредимым, а также непосредственный наниматель этих молодчиков. С нанимателем, правда, разговора не получилось — он так и продолжал молчать, поэтому Денневитц приказал принудительно его дактилоскопировать, вернуть в камеру и разослать запросы по взятым отпечаткам пальцев, чтобы хотя бы личность арестованного установить, если получится. Зато налётчик рассказывал настолько интересное, что Денневитц не поленился проехаться в лазарет Бутырской тюрьмы, чтобы допросить тех двоих его подельников, которые пока отлёживались там. Тёзке, ясное дело, пришлось надворного советника сопровождать.

Одного налётчика допросить не вышло, он пока не пришёл в себя после операции, да и вообще врачи не обещали, что придёт, вероятность выжить у него шибко высокой, по их словам, не выглядела, а вот второй показания подельника полностью подтвердил, так что мы теперь хотя бы знали, кто на нас напал.

В Москву эти бандиты прибыли из Одессы, где промышляли разбоями и вымогательством. Там на них и вышел некий заезжий персонаж, которого свели с бандитами местные «деловые люди». Увы, что-то внятное сказать о нанимателе налётчики не могли — с ним имел дело только их главарь, сейчас в прямом смысле прохлаждавшийся в тюремном морге. Однако же оба соглашались в том, что манерами своими он больше всего походил на военного. Денневитца такие показания обнадёжили, поскольку офицеры и профессиональные (сверхсрочно служащие, как здесь говорят) унтера в обязательном порядке дактилоскопируются, стало быть, установить по отпечаткам пальцев их личности трудностей не составляет.

Подрядил одесских бандитов их наниматель на убийство всех, кто будет в момент налёта в квартире, и поджог библиотеки, выноса и разбора её содержимого не предусматривалось. Карл Фёдорович сделал из этого вывод, что истинный заказчик налёта не собирался иметь с коллекции Бакванского доход, ему было нужно уничтожить компромат как минимум на себя, а возможно, и на остальных ещё не выявленных лиц, имевших отношение к заговору и мятежу. Тоже, в общем, какая-никакая зацепка для установления того заказчика, пусть и не особо многообещающая.

Вдохновившись первым успехом, мы с Карлом Фёдоровичем пообедали, и на сытый желудок взялись за Бакванского и его людей. Отставной коллежский советник Аркадий Кириллович Бакванский линию поведения на допросе выбрал куда более разумную, чем неустановленный пока наниматель одесских налётчиков, и сразу признался, что компрометирующие разных людей материалы собирал исключительно для продажи.

— Я, господин надворный советник, по натуре своей мягкосердечен и не злобив, — разглагольствовал Бакванский, — жизнь люблю тихую и спокойную. Потому и сведения эти только собирал да проверял их подлинность, сам же никогда ими не пользовался.

— Зато шантажистам продавали, — напомнил Денневитц.

— Ну почему же обязательно шантажистам-то? — Бакванский не то постарался убедительно изобразить обиду, не то и вправду обиделся. — Мало ли, может, кому деловая репутация человека интересна, ежели совместное дело вести есть от него предложение, или ещё что знать надобно о людях… Почему бы и не посодействовать, тем более с пользой для себя? Я, знаете ли, слухами и клеветою никогда не занимался, у меня всегда всё проверено и доподлинно установлено было. А ежели кто приобретённые у меня сведения в нарушение законов использовал, так это не ко мне…

— А к кому ещё? — деланно удивился Деневитц. — Считать продажу преступнику орудия преступления соучастием или нет, это, конечно, суду решать, но тут же и разобраться надо, насколько соответствуют закону способы, каковыми вы те сведения собирали. А ещё много интересного вас ждёт, когда выяснится, что вы не доносили властям о нарушениях закона, ставших вам при этом собирании известными, на такое соответствующие параграфы в Уложении о наказаниях обязательно найдутся, уж в этом даже не сомневайтесь.

Бакванский тяжко вздохнул. Понимал, значит, что оно так и будет. Ну так-то да, дураком надо быть, чтобы не понимать.

— Но на вашем месте, Аркадий Кириллович, я бы не о том беспокоился, — усмехнулся Денневитц. — Точнее, не только о том.

— А о чём же? — насторожился Бакванский.

— Нам доподлинно известно, что часть проданных вами сведений использовали заговорщики, понуждая военных и чиновников к участию в мятеже. Уж не знаю, насколько вашему адвокату удастся защитить вас от обвинения в соучастии в подготовке мятежа, но суд в любом случае обратит пристальное внимание на то, в отношении кого именно вы собирали порочащие сведения и утаивали те сведения от властей, — изложил Денневитц.

На Бакванского было больно смотреть — он, бедный, аж позеленел от страха. Ну да, суд над заговорщиками и мятежниками все ещё помнили, и суровость назначенных судом наказаний Аркадий Кириллович, надо думать, невольно примерил на себя.

— Прошу прощения, господин надворный советник, — отставной чиновник всё же взял себя в руки, — что я должен сделать, чтобы суд проявил снисхождение?

— Правильный вопрос, — Денневитц поощрительно кивнул. — Правильный и своевременный. Вам надлежит переписать всех ваших покупателей, указав всё, что вы о них знаете. Имена, даты, кто их с вами свёл, что именно купили, словом — всё.