Двуглавый. Книга вторая

У ротмистра Чадского, как, в общем, и ожидалось, с перестраховкой всё оказалось в порядке. Во-первых, он затребовал письменные прошения и от Кривулина, и от тёзки; а во-вторых, ещё до их написания предупредил, что решение вопроса лежит вне пределов его компетенции, и нам придётся подождать пока выскажутся вышестоящие. Что ж, подождём…

Уважаемые читатели!

Со следующей проды на книгу будет открыта платная подписка. В период действия подписки книга будет продаваться за 140 ?, по завершении книги и окончании редактуры — за 150 ?

Ваш автор

Глава 12 Тяжело в учении…

Да, бумажки писать и дело делать, это, как якобы говорят в Одессе, две большие разницы. Уже на четвёртый день после нашего с Кривулиным обращения ротмистр Чадский обрадовал нас дозволением на проведение опытов с телепортацией дворянина Елисеева в незнакомые помещения, похоже, наверху и правда в этом имелась сильная заинтересованность. Вообще, бумага из секретного отделения, которую долго ждать не пришлось, являла собой настоящий шедевр канцелярской словесности, соединённой со стремлением держать язык за зубами даже в служебной переписке. Про телепортацию и внетабельного канцеляриста Елисеева там вообще не было ни слова — дозволялись «опыты, проведение каковых испрашивалось гг. Кривулиным и Елисеевым, входящие номера такие-то от такой-то даты», а ссылка давалась не на санкцию конкретного начальственного лица, а снова на некое письмо с входящим номером и датой. Нет, кому надо, тот знал, что разрешил опыты генерал-майор Дашевич, но не всем же в курсе этого быть положено, так ведь?

Однако же бумага бумагой, а опыты, даже с такой таинственностью дозволенные, пока что проходили с переменным успехом. Если телепортироваться в помещения, знакомство с которыми проходило по фотографиям, тёзке, за исключением нескольких случаев, удавалось, то комнаты, что были ему известны только по своему положению на планах, так и продолжали оставаться недоступными. Один раз даже конфуз случился, когда тёзка решительно шагнул, но не в некую комнату на третьем этаже главного здания института, а в соседнюю с директорским кабинетом, изрядно напугав учёного секретаря господина Янина, и обеспечив ему несколько позже задушевную беседу с ротмистром Чадским, завершившуюся предупреждением под роспись о неразглашении.

Что и почему здесь не так, ни мы с тёзкой, ни доцент Кривулин объяснить не могли, соответственно, не имелось и никакого представления о способах преодоления этих затруднений. В итоге в опытах пришлось сделать перерыв, по крайней мере до тех пор, пока у их участников не появятся хоть сколько-нибудь осмысленные соображения по улучшению состояния дел. По неизвестной пока причине опытами очень заинтересовался надворный советник Денневитц, а уж как сильно переживал Карл Фёдорович из-за неудач, удивило даже меня, про тёзку я и не говорю. Нет, определённо, на такое развитие способностей дворянина Елисеева у Денневитца были очень серьёзные виды… М-да, не хватало ещё своими неудачами испортить начальственные планы.

Ясное дело, мы с тёзкой постоянно думали, что и как нужно сделать, чтобы у нас стало получаться, но при ближайшем рассмотрении ни одна из наших мыслей не годилась пока для того, чтобы послужить достойной причиной для возобновления опытов.

Образовавшую паузу Кривулин решил заполнить другими занятиями. На сей раз ни об интуитивном прогнозировании, ни об ускоренном гипнотическом внушении, как оно предполагалось ранее, речи вообще не шло, и тёзке пришлось вспоминать и оттачивать подзабытые уже навыки пирокинеза, в связи с чем опыты снова ставились в котельной, а не в главном институтском здании. Если я не ошибался, Денневитц испытывал сильное желание проникнуть в некое место, а теперь, когда с исполнением этого желания возникли серьёзные затруднения, собирался устроить в том месте пожар. Зачем? Ну, для того хотя бы, чтобы попасть туда вместе с пожарными или даже под видом пожарных. Впрочем, у нас с тёзкой хватило ума вопросы начальству не задавать, но между собой мы, понятно, всё это обсуждали. С дистанционным поджигательством дело пошло веселее, оставалось лишь дождаться, когда Денневитц пошлёт тёзку использовать этот навык на практике. Однако траектория полёта начальственной мысли обычно остаётся подчинённым неизвестной, вот и мы потихоньку начали недоумевать, почему Карл Фёдорович не торопится. Зато дождались другого — называйте это творческим озарением или чем ещё.

— Слушай, а помнишь, с чего у тебя пошла телепортация? Самого себя, я имею в виду? — кажется, мой вопрос застал тёзку врасплох.

— Ты додумался, что надо шагнуть, — существенным, а по мне, так чуть ли не главным достоинством дворянина Елисеева было всегдашнее признание моих заслуг.

— Во-о-от! — назидательно сказал я. — Тоже ведь представление перемещения, только не мысленное, а действием.

— И что с того? — следить за ходом моих мыслей товарищ не успевал.

— А то, что и здесь надо представить именно само перемещение, раз уж мы не можем представить его цель! — выдал я, и, не давая тёзке времени для проявления непонимания, тут же принялся разъяснять: — Мы не знаем, что внутри и как оно выглядит, но, раз мы знаем местонахождение цели, кто помешает нам представить и путь до неё?

— Хм, — засомневался тёзка, — но нам же нужно другого рода перемещение!

— Нам кто-то запретит мысленно провести прямую линию, минуя спуски и подъёмы по лестницам, движение по улицам в обход домов и прочих препятствий? — задал я риторический вопрос. — Хотя, конечно, всякое может случиться, — я подстраховался, заранее подготовив объяснение вполне возможной неудачи. — В любом случае пробовать надо, — подвёл я итог.

И опять, как говорится в народе, умная мысля пришла опосля. Это я к тому, что разговор у нас состоялся уже в Кремле, ближе к ночи. Что ж, к ситуации тоже нашлась подходящая народная мудрость — утро вечера мудренее — и с утра тёзка садился в «Волгу» ефрейтора Фролова в некотором предвкушении.

Доцент Кривулин тёзкиным предложением не сказать, чтобы так уж сильно вдохновился, но в проведении опыта отказывать не стал, что и понятно — уж быть назначенным крайним за неудачу с развитием этой стороны тёзкиных способностей у него имелись немалые шансы, а тут хоть какая-то, пусть и не особо великая, надежда, что такого поворота получится избежать.

К тому, что с первого раз у нас ничего не выйдет, мы с тёзкой были готовы. Тем сильнее стал восторг, когда именно с первого раза дворянин Елисеев шагнул из кабинета Кривулина в пустовавшую лабораторию, чуть не врезавшись в стол, заставленный химической посудой и непонятного назначения приборами. И какая, к чертям, разница, что лаборатория эта на втором этаже, а директорский кабинет на третьем, кому какое дело до длинного коридора, по которому надо идти до той лаборатории от лестницы, если за дело взялись такие титаны, как мы?! Даже Кривулин, и тот будто стал выше ростом, про сияющее лицо я уж не говорю.

Вторая и третья попытки телепортации тоже прошли с успехом, поэтому, когда на четвёртый раз у тёзки ничего не вышло, мы искренне удивились: да как так-то?! Дальше последовали ещё два удачных перемещения и три провала, на чём пустовавшие и не знакомые ранее тёзке помещения в главном институтском здании закончились, поэтому для продолжения опытов Кривулин привлёк чинов секретного отделения, вежливо, но с настойчивостью просивших обитателей различных кабинетов временно освобождать помещения и проводить ближайшие пять минут в коридоре или чуть больше в буфете. Какую причину таких своих действий называли секретчики, понятия не имею, но в Михайловском институте все уже привыкли их слушаться.

Благодаря такому расширению поля для экспериментов уже довольно скоро удалось разобраться в загадочном поначалу чередовании успехов с провалами. Есть, знаете ли, у человеческого мозга свойство уклоняться от ненужной, по его мнению, мыслительной работы, вот и тёзка несколько раз невольно схалтурил с подробным представлением пути к очередному пункту назначения, и представлял своё перемещение туда, не продумав предварительно нормальный для обычных людей способ движения. Да, соблюдение открытых нами правил требовало какого-то времени, но проходить маршрут мысленно всё равно же быстрее, чем его проговаривать или, скажем, рисовать на том же плане. В общем, соблюдайте, господа, технологию, и будет вам счастье! Я бы даже сказал, что не просто технологию, а аж прямо-таки технологическую дисциплину…

— Отлично, Виктор Михайлович! — как мы понимали, Денневитцу о тёзкиных успехах уже сообщили, так что встречал он подчинённого чуть ли не с распростёртыми объятиями. — Как скоро вы сможете телепортировать вместе с собой других людей в незнакомые помещения?

Да, похоже, степень необходимости таких действий у надворного советника уже приближалась к высшей точке. Что же, чем порадовать начальника, у дворянина Елисеева не то чтобы уже и было, но и каких-то препятствий к тому мы с ним не предполагали.