Элизабет Дэвидсон и Тайна янтарного кулона

— Ромб! — неожиданно воскликнула Элизабет. — Точно такой же, как и кулон.

— Да, именно, — подтвердила профессор Шеррингтон, сворачивая карту. — Профессор Макриди все связал с этим кулоном. Кулоном, который твой дедушка подарил твоей матери на шестнадцатилетние.

— Но как он получил его? — безразлично спросила Элизабет, дабы поддержать разговор. — Не мог же он залезть в королевское поместье и украсть его.

— Не мог, ты права. Елена подарила его твоей сестре. Тоже на шестнадцатилетние. А ты прекрасно знаешь, какая у тебя сестра. Так что думаю все и так понятно. Кэтрин его потеряла, и профессор Макриди, наконец, закончил свой проход. Много лет ему не хватало лишь одной вещи. Этого кулона.

Профессор указала на маленький кулон, что все еще лежал перед ней и играл с лучами яркого полудневного солнца. Элизабет почувствовала, как что-то перекрыло ей кислородные пути. Последние полгода ей очень нравился этот предмет. Она носила его на шее как дорогое ожерелье, сейчас, когда она узнала о его подлинной цели, то одной мысли о кулоне ее начинало мутить.

— Профессор, а остальные, ну, тех которых уволили вместе с вами, тоже вернули на прежние места? — спросила Элизабет, дабы отвлечься от мрачных воспоминаний навеянных янтарным кулоном.

— Да, — сказала профессор Шеррингтон. — Все они любезно согласились вернуться на свои прежние рабочие места, когда королева попросила.

— Ни все, — выдохнула девочка тихо.

— Мне действительно очень жаль, — повторила женщина, глотая слезы. — Ты, наверное, хочешь вернуться к своим друзьям?

Элизабет кивнула, хотя хотела единственного — уединения. Девочка уже была у дверей, когда профессор Шеррингтон сказала:

— Ты не думай, что твой отец всегда был хулиганом и обидчиком слабых, — проговорила она словно прочитав мысли Элизабет. — Главное не то, каким он был, а то каким он стал.

Элизабет бросила на женщину, по щекам которой по-прежнему катились слезы быстрый взгляд, и вышла в пустой полный густого воздуха и яркого света класс колдовства.

*

Элизабет не пошла в школьный дворик, так как знала, что именно в это время там будет полно народу. Девочка отправилась в гостиную, предвкушая тишину и прохладу. Миновав коридор рядом с буфетом и комнатой отдыха подготовительного курса и их спален, она остановилась как вкопанная. В коридорчике с живыми доспехами — стражем гостиной Даринга на деревянной лавке сидели Эмма, Эмили и Джеймс. Можно было с точностью сказать, что они только что закончили разговор. И говорили об Элизабет.

— Зря ты так с ней! — возмутился Джеймс, и Элизабет еще больше удивилась.

— Вы что подслушивали?! — воскликнула она, не веря собственным ушам.

— Нет! — быстро стала оправдываться Эмили. — Мы слышали только, как ты стала кричать и все. Тебя даже у лифта было слышно. И ты действительно несправедливо на нее накричала.

— Это почему же?!

— У нее сын умер в трехлетнем возрасте и через полгода муж, — мрачно отозвалась Эмма. — Ей было еще хуже, чем нам.

— Нам?! — прошипела Элизабет. — Да что вам известно о том, что чувствую я?!

— Мы прекрасно это понимаем, — пропищала Эмили, и ее глаза тут же наполнились слезами. — Именно поэтому стараемся тебя поддержать.

Элизабет еле сдержалась от того чтобы не раскричаться еще больше. Но ее словно пронзило током, и она лишь тихо сказала:

— Спасибо.

— Вот тут пришло, — робко начала Эмма и протянула подруге фиолетовый конверт, с красной печаткой, на которой было выдавлено «ВСА».

— Что это? — тупо спросила Элизабет.

— «ВСА» расшифровывается как «Верховный Суд Аладонии», — сообщила Эмили, вертя в руках точно такой же конверт только распечатанный.

Элизабет сорвала печать и раскрыла письмо.

Уважаемая, мисс Дэвидсон!

Согласно нашим данным вы являетесь свидетелем преступления совершенного в ночь на двадцать девятое мая в Министерства Волшебства, в зале под названием Волшебный круг.

Верховный Суд Аладонии настоятельно просит вас явиться 17 июня в 21:00 в Министерство Колдовства в зал суда номер один на судебное разбирательство № 44 по статье 56 и по статье 37 раздел 3 Уголовного кодекса Аладонии — Людвига Макриди.

В этот же день и тоже время будет проводиться разбирательство по статье 37 раздела 3 — Арнольда Франца и Дина Купера.

Искренне ваша

Барбара Эйвинс

Первый заместитель главы Верховного Суда Аладонии

Министерство Колдовства

— Что за чушь? — пробормотала Элизабет глядя на письмо и конверт пустым взглядом.

— Это не чушь, — сказала Эмили. — Его будут судить по двум статьям.

— А ты откуда знаешь? — спросила Эмма.

— Отец нам сказал еще в больнице, — робко сообщила Эмили, и они с Джеймсом опасливо переглянулись.

— Ну что ж, — ответила Элизабет, комкая письмо. — Поедем.

*

Остальное время до праздничного ужина Элизабет провела у потухшего камина в гостиной. Как она и предполагала ученики разбрелись по территории школы и теперь прятались в тени огромных могучих дубов или школьных стен. Эмма решила оставить подругу наедине, за что она была ей очень признательно и пошла с Джеймсом и командой Даринга на стадион, как она выразилась в последний раз в этом году погонять мяч. Эмили вместе с подругами из Бьютинга сидели в буфете, объедаясь мороженым и обсуждая недавние события.

Элизабет свернулась калачиком в одном из потертых кресел и принялась делать, что уже на протяжении нескольких недель делала лучше любого другого человека — думала. Она прекрасно знала, что именно из-за ее глупости убили отца. Что именно из-за ее прихоти Том пролежит все лето в больнице на реабилитации. Что из-за ее заблуждения у Эммы случилось сотрясение мозга, а Эмили заработала огромный шрам от ожога на ноге. Ее просто разрывало изнутри этим жгучим чувством вины. Все органы словно сковало железными цепями и сквозь них проводят разряды тока. Ей еще никогда не было так скверно. На глаза то и дело наворачивались слезы.

Девочка пыталась чем-то себя отвлечь ли ж избавиться от этой ноющей боли, что исходила от сердца. Но, ни чтение книги, ни собирание веще которых казалось так много и так сильно разбросанно так и не стали на первый план. Они словно призраки маячили за тяжестью, поселившейся в душе, и никак не могли ее обойти. В конце концов, Элизабет смирилась и, откинув чемодан, легла на кровать, уткнувшись мокрым от слез лицом в мягкую подушку.

Покидать Энкор пусть даже на несколько месяцев было в сто, а то и в тысячу раз сложнее, чем выезжать из особняка Дэвидсонов. Одна мысль о каникулах в королевском поместье просто убивала девочку. А без человека, единственного человека, который тебя понимал, это было убийственно даже на расстояние.