Элизабет Дэвидсон и Тайна янтарного кулона

Но тут произошло, то, что обозначило настоящее героя. Лед водяной дорожки треснул, и карета утонула. Какие глупцы! Они думали, что лед сдержит магическую силу дорожки. Но они ошибались. Какой бы толщины лед не был дорожка, она никогда бы не пропустила в школу чужака.

И тут я увидел ее, наконец. Ее яркие глаза. Ее бледный губы. Ее прекрасные черные волосы. Она тонула. Она видела только Дэвидсона, так как он стоял рядом, и тянула руки, взываю о помощи. Мы оба растерлись. Дэвидсон бегал, словно маленький ребенок, которого испугала пара пауков в чулане, а я просто не знал, как поступить. Что же сделать ведь по легенде не одни чары не могли разрушить поверхность дорожки. Я предпринял отчаянную попытку. Я вытащил ее. Но она была уже без сознания. Последнее что она видела это вспышку яркого света. Дэвидсон увидел, что я ее спас. Он снова растерялся. Но, тем не менее, это не лишило его ума. Он оттолкнул меня от нее. Сказал, что бы я убирался, ведь никто не поверит что я — шестнадцатилетний парень сумел разрушить вековые чары и все поверят ему. Но я сопротивлялся. Я не хотел наград или всенародного признания. Я хотел только, что бы знала она. Но Дэвидсон оказался слегка умнее, чем я ожидал, и он ударил меня Заклинанием ножа и оставил вот этот шрам. Я упал. Мне глаза залило кровью, и я не мог ничего различить. Он отбросил меня в кусты, а сам предстал героем перед ней. Перед моей возлюбленной. Я знал, что она очнулась, так как четко слышал ее голос, но так и не смог подать свой.

Он привел ее в школу и моментально стал героем. Профессор Гра не наказал его за то что он гулял по территории школы в такой час, а даже поблагодарил его за спасение королевской дочери. А ведь если бы она утонула, какой бы это был скандал! С той поры она так и увивалась за ним сверля восхищенным взглядом. А мне пришлось все каникулы отлеживаться в лазарете с завязанными глазами и изуродованным лицом.

Они ходили под руки. Он рассказывал ей о школе, и она вскоре выиграла свой конкурс. Но самым шокирующим стало, то, что они вместе пришли на Рождественский бал. Девочки с нашего курса готовы были ее убить. Но не у одной не поднялась рука на королевскую дочь. Конечно это ведь не обычная Оливия Спайн. А ведь она умерла, Дэвидсон. Она любила тебя и так и не смогла пережить того, что прочитала в газете через пять лет. Именно в этот день. Твоя неожиданная помолвка с дочерью короля. Я всегда думал, что король не даст вам своего благословления, ведь все очень хорошо знали тебя. Но я ошибся. Он видимо закрыл на все глаза, поставив перед собой только тот случай.

Я знал, что вы вместе учились в Государственном Университете Аладонии. Я знал, что вы после этого стали вместе на службу в Министерство Волшебства, но такого я никак не ожидал. Я просто горел от гнева, но было поздно.

Элизабет стояла, прижавшись спиной к холодной стене зала, и слушала все это словно содержание страшного сна. Перед глазами то и дело мелькали картинки, которые ей никогда не приходилось видеть. Светловолосый парень с залитым кровью лицом, прекрасная девушка что тонет и тянет руки, к поверхности пуская пузыри воздуха, юноша, что жадно смотрит на нее и ловит ее улыбку как подарок небес. Она широко раскрыла глаза и уставилась на отца. Нет! Этого не может быть! Это был не Уильям! Нет, он должен все это опровергнуть! Должен запротестовать и кинуться в бой, защищая свое имя. Но он стоял, опустив виноватый взор на полированный стол, и тихо дышал.

— Нет! — выкрикнула Элизабет. — Это не правда! Ты все лжешь!

— О, нет, моя юная девочка, — сказал Макриди. — Это чистейшая правда. Любовь это удивительное чувство. Оно может дать человеку то, что он не ждет. Вот я, например не ждал, что моя дочь родиться точной копией моей возлюбленной. Той, которую я люблю до сих пор. Но моя любовь оставила след и на тебе. Ты ведь тоже вытащила мальчика из водяной дорожки…

— Пусть я и совершил ужасную ошибку, но в моих детях нет, ни капли тебя и своей проклятой любви! — яростно закричал Уильям. Выражение его лица сменилось на жестокое. Полное решительности и тихой ярости.

— Но твоей любви там тоже нет! — ответил Макриди. — Ты никогда ее не любил. Ты воспользовался ее как всеми другими.

— Я люблю ее, так как тебе и не снилось! — закричал Уильям. — Просто мне потребовалось время, что бы это понять. Она знает, что не я ее спас. Я все ей рассказал, перед тем как простить благословения у ее отца. Но она не обвинила меня во лжи, хотя и должна была. Она любила меня и я ее и именно поэтому мы все-таки пошли к ее отцу.

— О, избавь меня от этой речи в духе «Прости, я был не прав», — театрально положив руку на грудь, детским выговором сказал Макриди. — Тем не менее, я исправлю ошибку, которую допустил. Я должен был прийти к ней. Пусть даже в бинтах и натыкаясь на каждую стену в школе. Я должен был все ей рассказать.

— Мсти! — сказал Уильям. — Но лишь мне. Зачем тебе дети?

— О, если я хочу вернуть ее я должен уничтожить все препятствия, включая ваших милых деток.

Элизабет пронзила невероятная тревога и страх. Но не за себя. А за Даниэля и как ни странно за Кэтрин.

— Она никогда не будет твоей! — яростно закричал Уильям, сжимая кулаки.

— Будет! — Макриди улыбнулся своей ужасной улыбкой. — Она сказала мне, что любит меня. Элизабет помнит, когда это случилось. В тот день, когда она назвала ее «монстром в юбке» и сказала, что ей придется принести мне свои извинения за тот случай в ТридиСайте. Но она не извинялась, она сказала, что любит, но у нее семья и она не может быть со мной. И тут я понял, кто стоит у меня на пути. Она умоляла больше не трогать вас во имя нашей с ней любви.

Уильям побелел от ужаса. Даже в тусклом свете факелов его глаза блеснули слезами. Он плакал. Первый раз в жизни Элизабет видела, что он плакал. Горькие слезы бежали по его лицу, оставляя блестящие дорожки на щеках. Он без сил упал на колени и, закрыв лицо руками, еле слышно вскрикнул.

Элизабет только сейчас заметила, что и сама плачет. Содрогая всем телом и прерывисто дыша.

Это не правда! Это просто сон! Она скоро проснется в теплой кровати в спальне, за коридором с верхней одеждой и, позавтракав в светлой столовой отправиться, домой, где ее будет ждать сестра, брат, мать и отец. Но на краю сознания она понимала, что это не сон, а самая настоящая реальность. Это реальный отец, реальный Макриди и ранения Тома и Эммы тоже реальные. Все события этой ночи никогда не были страшными снами, которыми вскоре станут.

Девочка болезненно сглотнула и смахнула слезы с лица. Она обернулась в поисках друзей. Может они скажут, что это сон или шутка. Но лица их не говорили ничего похожего. Эмили плакала у Джеймса на плече. Эмма сидела с таким видом словно сейчас упадет в обморок, а Том… Ох, Том! Вылечат ли его?! Если нет, она больше никогда не сможет посмотреть ему в глаза. Ведь это ее вина и только ее.

— Ну, хватит! — неожиданно свирепый голос Макриди наполнил зал, и Элизабет вздрогнула от неожиданности. — Пора заканчивать этот вечер откровений. Встать, Дэвидсон. Рыдания твои никого не тронули. Плачем, ты ни себя, ни своих выродков не спасешь! Ну же, будь хоть раз в жизни мужчиной. Хотя бы перед смертью.

Уильям замер. На миг Элизабет показалось, что он готовиться к броску. Но он не предпринял попытки обезвредить Макриди и лишь встал, слабо покачиваясь и глядя прямо в глаза противнику.

— Я победил тебя! — холодно сказал Макриди. — Я, наконец, победил тебя, Дэвидсон! Страдания истощают силы, а страх перед смертью тем более.

— Пока я жив… ты никогда… не получишь… ее! — прошептал Уильям не в силах даже поднять ладонь.

Элизабет было очень хорошо знакомо это ощущение. Она впервые его почувствовала, когда лежала в охотничьей яме на медведей, и понимала, что вскоре умрет. Она словно видела, как волшебная сила утекает вместе с кровью из порезов и царапин. Это было невыносимо.

— О, это очень легко исправить! — мягко произнес Макриди и злорадно улыбнулся, отвечая Уильяму тем же глубоким взглядом. — Куарас!

— НЕТ!

Элизабет видела все как в замедленной съемке. Макриди поднял белую ладонь и направил ее на Уильяма, что был лишен сил, даже среагировать на это движение. Золотой луч вырвался из ладони. Блики тут же запрыгали по полированной глади стола. Луч пронесся по залу с легким шелестом и поразил Уильяма прямо в грудь. На миг на его лице застыло выражение неожиданности. Затем он медленно пошатнулся и отлетел на несколько метров от стола.

— НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Т!

Элизабет снова закричала что есть мочи. Она была обездвижена. От ужаса не могла пошевелить не одним мускулом. Нет! Нет! Нет! Это точно сон! Плохой сон! Очень плохой сон! Сон на нервной почве!

Но горячие слезы хлынули из глаз, и попали на кожу лица. Если бы это был сон, она не смогла бы так ясно это ощущать. Значит это просто очень крепкий сон! СОН!

Элизабет сорвалась с места и подбежала к отцу. Он лежал, распластавшись на полу. Лицо было серым с пустым выражением ужаса. Яркие голубые глаза широко распахнуты. Он смотрел куда-то в потолок. Девочке захотелось закричать, подергать его за руку, что бы он обратил на нее внимание. Но она снова стала обездвижена. Нет! Он просто в обмороке! Это обморок и она сможет его вернуть! Как вернула Эмму и исцелила афтора.