Элизабет Дэвидсон и Тайна янтарного кулона

Но край сознания упорно твердил об ином. На Элизабет накатила волна ужаса. Она отчетливо слышала холодный смех, от которого мурашки пошли по коже, и ей захотелось тут же его прекратить. Убить, оглушить того, кто его издает.

Элизабет не смогла сдержать вопль, который засел в груди с того момента как Уильям упал и он вырвался. Он закричала. Закричала так громко так пронзительно, что показалось, словно сейчас полопаются гланды.

Вдруг она почувствовала толчок. Он исходил из нее. Словно круг на воде от нее стал отбегать огромный золотистый круг. Он плыл и плыл по залу. Словно пыль прошел сквозь рыдающую Эмили и Джеймса, что ее поддерживал. Сквозь Эмму, что все-таки упала в обморок, сквозь Тома, что даже не предполагал, что происходит. Не предполагал, что произошло!

Но Макриди он не обошел. Он ударил его в грудь и отбросил к стене. Элизабет было все равно. Смех прекратился и теперь все хорошо. Только нужно было поскорее привести Уильяма в чувство, что бы он мог окончательно его убить. Отомстить за все. За ту ложь, которую он тут наплел, за попытку убийства, за то, что какими-то средствами одурачил Елену. Но он не поддавался заклинанию. Да что же такое? Неужели Элизабет разучилась это делать?

Неожиданно на краю стола появилось лицо Макриди. Оно было полно ужаса. Светлые волосы растрепались, губы дрожали, а руки тянулись к кому-то. Только сейчас Элизабет заметила, что они уже не одни. Над мужчиной возвышалась женщина с длинными черными волосами и яростным выражением прекрасного лица.

— Елена! — прохрипел Макриди, пытаясь ухватиться за ее мантию, но она резко отошла и его ладонь схватила воздух. — Не уходи. Я так тебя люблю!

— А я тебя ненавижу! — дрожащим и, тем не менее, полным злости голосом сказала женщина. — Ненавижу всей душой! Ты чудовище!

— Нет! — закричал он, еще резвее пытаясь за нее ухватиться, словно бы это сумело ее переубедить. — Ты же сказала, что любишь меня!

— Я сказала это, что бы ты оставил в покое мою семью! — безжалостно ответила она. — Моего мужа и моих детей! И меня тоже!

Она развернулась и сказала кому-то:

— Забирайте. В Куарскую тюрьму его. Детей в больницу, кажется, есть раненые. Скорую помощь, скорее! Пойдем, Элизабет.

Девочку почувствовала, как кто-то взял ее за руку и тянет от отца. Нет! Она не может его оставить! Она должна его спасти! Она должна привести его в чувство! Но человек был сильнее и потянул девочку к маленьким дверям, подальше от отца и от его голубых бездонных глаз.

— Нет! — закричала девочка, стараясь вырваться. — Нет! Я должна привести его в чувство! Я делала это уже четыре раза! На пятый раз получиться! Я ДОЛЖНА ЕМУ ПОМОЧЬ!

— Ему уже не поможешь.

— НЕТ! ТЫ ЛЖЕШЬ! ОН ЖИВ! ЭТО ВСЕ ИЗ-ЗА ТЕБЯ! ТЫ ЕГО НИКОГДА НЕ ЛЮБИЛА! ТЫ ИСПОЛЬЗОВАЛА ЕГО! Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ!

— Выпей! — сказала Елена минуту спустя, когда все-таки притащила дочь в просторный кабинет с множеством стеллажей с папками и большим столом. Женщина сунула дочери в руку стакан с каким-то темно-коричневым напитком и села напротив.

Элизабет дрожащими руками поднесла стакан к губам и тут же закашлялась. Напиток обжег их, словно к ним поднесли горячую кочергу.

— Виски! — ответила Елена. — Пей!

Элизабет с огромным усилием проглотила питье и резко поставила стакан на стол, щурясь и кашляя. Девочка подняла на мать глаза. Елена сидела на мягком стуле, слегка пошатываясь и нервно дыша. Лицо ее блестело от слез.

— Как это произошло? — спросила она, схватившись за край стола, чтобы не упасть вовсе.

— Он ударил его Убивающим… я ничего не смогла сделать… он рассказал какую-то гнусную историю… сказал, что ты его любишь… именно из-за тебя все произошло… ты во всем виновата… ТЫ ЕГО УБИЛА!

Злость поднималась в девочке словно рвота. Она резко встала со стула и побежала к двери. Она летела по каким-то коридорам, не обращая внимания на возгласы людей, что только что пришли на работу. Девочка все бежала и бежала. В воздухе иногда появлялись папки с бумагами или чьи-то портфели. Неожиданно она остановилась. Ее принесло на крыльцо огромного здания. Элизабет присела на одну из ступенек длинной лестницы. Ее била невероятная дрожь.

Прямо напротив нее за широкой дорогой, на которой к счастью почти не было карет, раскинулся парк. Высокие железные ворота были еще закрыты. Рядом на тротуаре стоял газетный киоск, щедро разрисованный граффити. Неподалеку почтовый ящик. Его тоже не обошли уличные художники. Верхушки дубов и кленов золотились в свете раннего утреннего солнца. Медленно наступало утро. Город просыпался окруженный прохладным воздухом и приятным свечением рассвета. Это было прекрасно. А он больше никогда этого не увидит.

========== Глава 35. После ==========

Афтор резко пошли на снижение. В карете было тихо. За пол дня полета никто так и не проронил ни слова. Дверцы открылись, впустив внутрь свежий воздух и яркие лучи полудневного солнца.

— Выходите! — скомандовала профессор Сэйсон. Ее мелодичный голос был немного мягче обычного.

Джеймс, молча, вылез из кареты и помог выйти подругам.

— Мистер Энтон, я так полагаю, остался в больнице? — спросила женщина, оглядывая детей.

— Да, профессор, — слабым голосом ответила Эмили. — Ему сделали операцию, и он лежит на восстановлении. Слава Богу, все обошлось. Руку восстановили. Только теперь…

— Хвала небесам! — прошептала профессор Сэйсон и повела детей прочь с вокзала по залитой жарким июньским солнцем дороге к школе. Все снова замолчали. В мантиях была жарко и неудобно. Вскоре всем здорово напекло макушки и покрыло потом. Наконец они добрались до водяной дорожки прямо перед стальными воротами Энкора. Ворота легонько заскрипели, и повернулись на петлях, впуская детей и учительницу на территорию школы. Все цвело. Деревья покрылись густыми комками зеленых листьев. Трава поросла по всей земле и заполонила школьный дворик с его лавочками и фонтаном. Они ступили на порог холла огромного здания. Внутри было прохладно и свежо.

— Ваши вещи в спальнях на своих местах. Мы ничего не переставляли и не перелаживали, — сообщила профессор Сэйсон. — Но прежде вас требует к себе профессор Шеррингтон. Срочно! Пароль «Тишина!».

Эмма, Джеймс и Эмили переглянулись. Но никто не ослушался, и направились к лестнице, оставив встревоженную женщину в холле. Дорогу нашли быстро, так как уже приходилось там бывать.

— Тишина!

Двери отворились, впустив детей в просторный класс с большой доской и рядами парт. Четверо прошли вдоль стены, и Джеймс не уверенно поднял кулак и постучал по двери кабинета директора.

— Войдите!

Мальчик толкнул дверь, и та открылась слегка скрипя. Перед ними предстал кабинет с множеством застекленных шкафов с различными приборами, книгами в старых переплетах, старыми тетрадями и журналами. Недалеко стоял письменный стол как обычно заваленный бумагами. За ним в мягком кресле сидела женщина с аккуратно зачесанными и собранными в сеточку волосами, с расстроенным выражением лица и впавшими глазами.

— Садитесь, — предложила она, слегка дрогнувшим голосом указывая на четыре кресла, что стояли у другой стороны стола.