Элизабет Дэвидсон и Тайна янтарного кулона

Она пролежала без сна час, а может и два. По крайней мере, когда она открыла глаза, горизонт уже приобрел малиной оттенок и последние лучи заходящего солнца провожали учеников школы. А завтра утром это же солнце будет встречать просто городских детей в обычных одеждах и с обычными заботами. Никто уже не вспомнит об уроках, о своих учителях. Все забудут этот учебный год, и будут наслаждаться свободной от науки жизнью, пока не наступил следующий. Но не все…

Этот год Элизабет запомнит навсегда. Слишком уж много связано с ним. Слишком много…

Неожиданно заскрипели петли на двери и Элизабет резко села на кровати, забыв, что ее щеки до сих пор покрыты серебристыми дорожками слез. В дверях стояла Эмма в школьной форме и тихонько сказав, вышла.

— Начинается ужин. Пора.

Элизабет наспех вытерла слезы рукавом мантии и глубоко вдохнув, вышла в гостиную. Все словно находились в мрачном трауре. Не было слышно громких обсуждений и возбужденных голосов, которые так часто разрывали гостиную по швам перед каким-то важным мероприятием. Даже самый тихий шепот тут же умолк когда Элизабет вошла в комнату. Натали Кроус стояла, неподалеку положив голову на плече Валерианы Лагринс. В ее глазах блестели слезы. Эрни Линл сидел в кресле у каминов с мрачным выражением лица и грустными глазами. Лиза Лансвилд как не хотела, не могла скрыть улыбку за печальными глазами. Элизабет почувствовала, как что-то внутри забарабанило о ребра, и быстро пройдя по гостиной, вышла в коридор с живыми доспехами — стражем Даринга.

К чему весь этот их замогильный траур? Неужели никто не понимает, что она чувствует? К чему этот цирк? Яростно поднималась в ней точно рвота. Подавив ужасно сильное желание вернуться и объяснить им, как это смотреть на их притворство, девочка двинулась по коридору рядом с комнатой отдыха подготовительного курса и буфетом. За спиной послышались шаги. Миг и рядом с девочкой появилась Эмма. Они ничего не сказала и они, молча, двинулись в задний холл школы. Огромные двери, в которых виднелся край неба, наполненный сиреневым сиянием, были настежь открыты. Из них можно было видеть школьный стадион, конюшни, открытый загон, класс авродемидии под навесом и площадка для практических занятий по этому предмету. Холл был наполнен приятным ароматом жареного. Желудок Элизабет скрутило, хотя сама девочка не хотела даже смотреть на еду.

Обе вошли в столовую украшенную по-праздничному. На каждом канделябре висела ленточка цвета одного из факультетов. Над каждым столом прямо в воздухе витало знамя, а вокруг него множество маленьких. В центре «ромашки» столов располагалась огромная железная книга. Столы были уже накрыты. Каждый манил разнообразием блюд и напитков. Девочки устроились за красным. Неподалеку с возбужденными лицами сидели одиннадцатиклассники в новеньких школьных формах и шляпами на головах. Вскоре зал пополнился учениками, что галдели в предвкушении чего-то необычного. Такое будничное поведение куда больше понравилось Элизабет.

Стол преподавателей тоже пополнился знакомыми лицами. Профессор Шеррингтон облачившаяся по случаю в парадную черную мантию встревожено разговаривала о чем-то с профессором Трэйд. Профессор Сэйсон что-то объясняла одиннадцатиклассникам и восьмиклассникам, что сидела на краю стола все в тех же причудливых шляпах с кисточками. Профессор ходила от стола к столу, делая то же самое что и за предыдущим, и закончив столом Инвенторнга, направилась к столу преподавателей. Она сказала что-то директору, та кивнула и профессор Сэйсон заняла свое место.

— Добрый вечер, дети! — громко сказала профессор Шеррингтон, поднимаясь на ноги. — Поздравляю вас с окончанием этого учебного года. Надеюсь, все закончили его с хорошими оценками и обретя новых друзей. Но как не печально эта страница нашей жизни вот-вот закончиться и я с большой гордостью хочу представить вам наших выпускников. Итак! — Она развернула длинный свиток, перевязанный золотой ленточкой и громко прочитала: — Выпускники курса колдовства.

Со всем столов поднялись самые высокие и рослые ученики. Ну, еще бы! Им же по двадцать лет или двадцать одному году. Все они выглядели взволнованными и в тоже время безгранично обрадованными. По меньшей мере, пятьдесят учеников встали по обе стороны от стола преподавателей небольшими кучками и возбужденно улыбались залу.

— Байл, Нил! Эйрон, Николас! Нильсон, Катя! Ларонс, Эванжелина!.. — Профессор стала зачитывать имена выпускников, в которые Элизабет особо вслушиваться не стала. Эмма сидела рядом с сияющим взором и разглядывала одиннадцатиклассников. — Питерсон, Тора! — Профессор Шеррингтон скатала пергамент и развернула новый. — Я теперь с превеликим удовольствием хочу представить учеников, награжденных грамотами за отличную учебу в этом году. Марсон, Джерри! Кройс, Эрик!..

Директор стала по очереди вручать ученикам грамоты и пожимать им руки. Ученики возвращались на свои места, и шептаться, показывая друг другу листочки. Наконец-то эта часть награждения была закончена и профессор сказала:

— Поздравляю учеников с новыми наградами, и переходим к медалям за пять лет отличных уровней. Файт, Кристияна! Доринс, Селма!..

Ученики снова подошли к ней. Профессор вещала им на шеи ленточки с серебряными медалями на концах. Возбужденно улыбаясь, они снова образовали две толпы и профессор сияя, взяла следующий свиток.

— А теперь самая важная часть награждения. Хочу с гордостью представить вам троих учеников, что получали оценки «превосходно» по всем предметам на протяжении одиннадцати лет учебы в школе нетрадиционного волшебства, колдовства и магии Энкор, — торжественно объявила профессор Шеррингтон. — Юврис, Пэк! Хойрис, Роза! Вайк, Барти!

Высокая девушка с толстой косой длинных, черных волос, парень с огромными синими глазами и юноша в толстых очках подошли к директору, и она наградила их тремя золотыми медалями на шелковых синих ленточках. Зал зааплодировал, и ученики вернулись в толпу справа от преподавательского стола.

— Вот я представила вам наших учеников, теперь же с большим удовольствием представляю выпускников восьмого курса, — продолжала профессор Шеррингтон, когда толпы стали рассасываться за столы своих факультетов. — В этом году школу решили покинуть тридцать человек. И это: Спелирсинг, Эдвард! Лансвилд, Лиза!..

— Слава Богу, — тихонько шепнула Эмма и заулыбалась пуще прежнего.

Элизабет не очень нравилась Лиза, но такой радости по поводу ее ухода она не почувствовала. В памяти сразу всплыли моменты, когда Лиза выгоняла их с Томом с футбольного поля или когда кричала на Эрни. Впрочем, Эмму можно было понять, ведь именно Лиза не хотела, чтобы в команду приняли первокурсницу. Тем не менее, Эмма забила, чуть ли не все голы сезона.

— … Дейвис, Агата! Ивисин, Летиция! — Профессор скатала пергамент и, улыбаясь, оглядела зал. — Поздравляю вас и желаю, что бы ваша дальнейшая жизнь стала удачной и полной новых достижений. Вот мы и закончили нашу церемонию наград. Я объявляю последний ужин открытым!

Ученики зааплодировали. Официанты в красных мантиях забегали по залу, наполняя столы факультетов и стол преподавателей всякими вкусностями. Элизабет было противно даже просто смотреть на еду, так что она ограничилась лишь стаканом чая и парой долек апельсина. Эмма же уплетала за обе щеки. Она о чем-то оживленно болтала с Джули Бланк.

— Я пойду, проверю чемодан, — сказала Элизабет и ушла в холл.

Она прекрасно понимала, что Эмме известно о том, что вещи девочка перебирала уже раза три, но подруга лишь пожала плечами, словно, говоря: «Ну, раз уж так необходимо!». Элизабет вышла в мраморный задний холл. По дороге от конюшен шла девочка с короткими волосами.