Эмпат

Лора двигалась впереди, ее хитиновая рука служила и щитом, и буром. Там, где стенки Пуповины смыкались слишком плотно или наросты биомассы преграждали путь, ее когти-лезвия вспарывали живую ткань с хлюпающим звуком, выпуская потоки теплой, светящейся лимфы. Она не оглядывалась. Ее спина, покрытая сетью вздувшихся багровых вен под рваной одеждой, была напряжена, как тетива. Алекс чувствовал через резонанс ее состояние – не боль (боль была приглушена инфекцией и волей Корня), а фокус хищника, направленный вниз, на цель. И под этим фокусом – глухое, постоянное недовольство. Недовольство повреждениями на ее "оружии", недовольство медленным темпом, недовольство его, Алекса, слабостью. Инфекция требовала действия, разрушения, подпитки. Корень сдерживал ее, направляя, но напряжение росло.

«Ускоряйся, Донор.» – голос Корня вибрировал в пульсации канала, совпадая с ритмом шагов. «...Внешние удары ослабляют структуру. Пустота Сердца близка. Она даст убежище... и знания. Но путь хрупок.»

Глава 25 Хранитель

Путь вниз по Пуповине был не спуском, а погружением в чрево безумия. Слизистые стенки трубы сужались, сжимаясь в болезненных спазмах после ударов по Собору извне. Воздух превратился в кипящий бульон спор и токсичных испарений, обжигающий легкие, даже при поверхностном вдохе. Багровый свет стен пульсировал хаотично, отливая черными прожилками тревоги, исходящей от раненого Ядра. Алекс шел за Лорой, его шаги были тяжелыми, механическими, каждое движение давалось усилием воли, подпитываемой тонкой, но жизненно важной струйкой энергии из канала в груди. Он чувствовал себя не человеком, а ходячим швом на теле Собора, биологической заплаткой, едва сдерживающей распад.

Системное Уведомление:ЛОКАЦИЯ: НИЖНИЙ СЕГМЕНТ "ПУПОВИНЫ" (ПРИБЛИЖЕНИЕ К "ПУСТОТЕ СЕРДЦА")СРЕДА:- ДАВЛЕНИЕ: ЭКСТРЕМАЛЬНОЕ (Эквивалент 5000 м под водой). Риск баротравмы: 95%.- ТЕМПЕРАТУРА: 51°C (и рост). Терморегуляция организма Алекса: критически нарушена.- СОСТАВ ВОЗДУХА: КИСЛОРОД 8% (падает), СПОРЫ "КРОВАВАЯ ПЫЛЬЦА" 48% (нейротоксин, кумулятивный паралич), ЛЕТУЧИЕ ТОКСИНЫ "ПОСЛЕДНИЙ ВЗДОХ" 32% (галлюциноген/подавитель сознания), ИНЕРТНЫЕ ГАЗЫ 12%.- БИОЭНЕРГЕТИЧЕСКИЙ ФОН: ХАОТИЧНЫЙ/ДЕСТРУКТИВНЫЙ (Эхо агонии Ядра). ЭФФЕКТЫ: Спонтанные мутагенные всплески (+0.1% нагрузки/мин), Неконтролируемые мышечные спазмы, Пси-мигрень.- ГРАВИТАЦИОННЫЕ АНОМАЛИИ: Сильные, хаотичные рывки (Риск травм: Высокий).СТАТУС: АЛЕКСHP: 5/150 (СТАБИЛЬНО НА ИСКУССТВЕННОЙ ПОДПИТКЕ).МУТАГЕННАЯ НАГРУЗКА: 71.5% (МЕДЛЕННЫЙ РОСТ). УЗОРЫ: ПОКРЫЛИ ВИСКИ, ВОЛОСЯНУЮ ЧАСТЬ ГОЛОВЫ. "ПОЧКИ" РОСТА НА ПРЕДПЛЕЧЬЕ ПУЛЬСИРУЮТ, ФОРМИРУЯ НЕЧТО ПОХОЖЕЕ НА МЕЛКИЕ ШИПЫ.СОСТОЯНИЕ: "БИО-ИНТУБАЦИЯ" (ПОЛНАЯ ЗАВИСИМОСТЬ). КООРДИНАЦИЯ: НИЗКАЯ. ПСИХИЧЕСКИЕ ИСКАЖЕНИЯ: 92% (ВОСПРИЯТИЕ ВРЕМЕНИ/ПРОСТРАНСТВА НАРУШЕНО).

Лора двигалась впереди, ее хитиновая рука служила и щитом, и буром. Там, где стенки Пуповины смыкались слишком плотно или наросты биомассы преграждали путь, ее когти-лезвия вспарывали живую ткань с хлюпающим звуком, выпуская потоки теплой, светящейся лимфы. Она не оглядывалась. Ее спина, покрытая сетью вздувшихся багровых вен под рваной одеждой, была напряжена, как тетива. Алекс чувствовал через резонанс ее состояние – не боль (боль была приглушена инфекцией и волей Корня), а фокус хищника, направленный вниз, на цель. И под этим фокусом – глухое, постоянное недовольство. Недовольство повреждениями на ее "оружии", недовольство медленным темпом, недовольство его, Алекса, слабостью. Инфекция требовала действия, разрушения, подпитки. Корень сдерживал ее, направляя, но напряжение росло.

«Ускоряйся, Донор.» – голос Корня вибрировал в пульсации канала, совпадая с ритмом шагов. «...Внешние удары ослабляют структуру. Пустота Сердца близка. Она даст убежище... и знания. Но путь хрупок.»

Еще один отдаленный удар, глуше, но мощнее предыдущих. Труба содрогнулась, как змея под колесом. Со стен сорвался крупный ком светящейся слизи, обдав Алекса липким, обжигающим душем. Он пошатнулся, едва удержавшись на ногах. Внезапный гравитационный рывок вниз пригвоздил его к полу на мгновение, затем отпустил, заставив споткнуться. HP: 4/150. Предупреждающая боль пронзила грудь – канал держал, но на пределе.

Впереди Лора остановилась. Не из-за преграды. Она замерла, ее хитиновая рука опущена, когти слегка втянуты. Она смотрела вниз, в конец Пуповины. Алекс, превозмогая головокружение и слабость, подошел, встал рядом.

Труба обрывалась. Не в пропасть, а в... ничто.

Перед ними было пространство, которое мозг Алекса отказывался обрабатывать. Оно не было темным. Оно было отсутствующим. Как дыра в самой реальности, затянутая вуалью мерцающего, нестабильного тумана, в котором мелькали проблески невозможных цветов – не багровых, а ультрафиолетовых, рентгеновских, цветов, которых не должно существовать. Ни звука. Ни вибрации. Только тихий, нарастающий звон в ушах и ощущение ледяного ветра, дующего из пустоты, хотя воздуха не двигалось. Это была Пустота Сердца. Не место. Состояние. Предел.

«Порог.» – голос Корня звучал с необычной... осторожностью? Близостью к страху? «...Граница, где плоть Собора встречает то, что было до него. Что питает его. И что может уничтожить. Знания там... но они опасны. Как открытый нерв.»

Алекс почувствовал, как его Метка на руке и груди заныла – не болью, а тревожным зудом, тягой к этой пустоте и одновременно ужасом перед ней. Узоры пульсировали неровно. Лора издала низкое, недовольное рычание. Ее багровые глаза сузились, хитиновая рука непроизвольно сжалась в кулак. Она чувствовала угрозу. Инфекция не понимала пустоты – она понимала только плоть, энергию, разрушение.

«Как... войти?» – мысль Алекса была слабой, продирающейся сквозь туман галлюциногенов и боли.

«Ты уже вошел. Ты связан. Но чтобы увидеть... чтобы взаимодействовать... нужен ключ. Проводник.»

И тут Алекс почувствовал его. Не увидел. Почувствовал. В самой пустоте, на границе мерцающего тумана, лежал небольшой, темный комок. Он излучал слабое, знакомое биение – испуганное, но упорное. И он был... изменен. Шерсть Пепла была не просто опалена – она казалась спекшейся в черную, блестящую корку, местами прорастающую тонкими, как проволока, багровыми жилками. Лапы были деформированы, удлинены, с когтями, напоминающими обсидиан Лоры, но мельче. Глаза... глаза светились тем же безумным багровым светом. Он был жив. Он мутировал. И он был здесь, на краю Пустоты, словно сторож или... приманка.

«Биомасса озера... вытолкнула его сюда. Слишком нестабильный паттерн для ассимиляции. Слишком ценный, чтобы уничтожить. Он стал... стражем Порога. Мостом.» – объяснил Корень. «...Он может провести вас через вуаль. Но он напуган. Поврежден. Ему нужен... сигнал. Знакомое.»

Пепел поднял свою измененную голову. Багровые глаза уставились на них. Не с узнаванием. С дикой, животной настороженностью. Он зарычал – звук был хриплым, электронным, как помехи. Он поджал свой мутировавший хвост. Он был не другом. Он был еще одним порождением Собора, потерявшим себя.

«Подойди, Донор.» – приказал Корень. «...Дай ему почувствовать связь. Твой канал... его мутация... они резонируют с Пустотой. Успокой его. Направь.»

Алекс сделал шаг вперед, к самому краю разрыва. Ледяное дыхание Пустоты обожгло его лицо. Звон в ушах усилился. Он протянул руку – не к Пепла, а в пустоту, ладонью к мерцающей вуали. Он сосредоточился на канале в груди, на пульсации Метки. Он представил не силу, не приказ. Стабильность. Тот слабый якорь, который Корень вбил в него самого. Он направил это ощущение – не как волну, а как слабый маяк – через свою плоть, через канал, в пространство перед собой.

Пепел вздрогнул. Он втянул голову в плечи, но не отпрянул. Его багровый взгляд замер на руке Алекса, на пылающих узорах. Рычание стихло, сменившись тихим, прерывистым поскуливанием. В резонансе, который теперь связывал всех троих (Алекса, Лору, Пепла) через Корень и Ядро, Алекс уловил отголосок – не памяти, а ощущения. Тепло руки на шерсти. Тихий голос. Доверие. Что-то глубоко зарытое под слоями мутации и боли.

«Хорошо...» – прошелестел Корень. «...Теперь... веди.»