"Фантастика 2025-104". Компиляция. Книги 1-36
Шрифт:
— Ладно, — вздохнул Николай. — Не знаю, зачем тебе это нужно, но, кажется, для тебя это важно. А ради тебя я готов на все. Пошли. Но если сама когда-нибудь сядешь играть, то учти, Дарья: карточный долг — дело чести!
Глава 14
До квартиры, где жили Володя с Алей, мы добрались довольно быстро. При чужом парне Николай, видимо, постеснялся брать меня под руку, поэтому я просто шла с ним рядом. Ухажер, конечно, был расстроен тем, что у нас не получится пообщаться наедине, но виду не подавал и бодро вышагивал вперед, о чем-то беседуя с юным карманником. С Сережкой Николай быстро нашел общий язык: выяснилось, что оба они любят рисовать, а мама Коли работает художником-оформителем в театре. Сережка, идущий рядом, пока совершенно
Так понемногу я выудила чуть побольше информации о своем новом ухажере. Кстати, выяснилось, что я не ошиблась, изначально предположилв, что Николай из семьи интеллигенции: оба его родителя работали в крупном столичном театре. Более того, отец, ни много ни мало, был известным режиссером, который поставил множество спектаклей. Сам Николай не пошел по протоптанной дорожке, хотя благодаря связям мог поступить и в «Щепку», и во МХТ, а предпочел заниматься музыкой, которую с детства любил еще больше, чем рисование. Поэтому Николай, отслужив два года в рядах Советской Армии на Дальнем Востоке, вернулся в Москву, поступил в консерваторию и потом пошел работать в столичный театр.
Определять, кто, что и откуда я научилась давно, благодаря своей более опытной подружке. Глаз на советских мужчин у меня еще с прошлого раза был наметан. Деловая и практичная Лида, которая любила временами поучить жизни меня и Веру, считая нас обеих кем-то вроде младших сестер, научила меня безошибочно отличать рабочих заводских парней от интеллигентов, а приезжих лимитчиков — от москвичей.
— Московских парней-интеллигентов издалека видно, — вещала Лида, елозя мокрым платьем по стиральной доске, поставленной в таз. — Ботинки у них начищенные, рубашки — отглаженные, накрахмаленные.
— А те, кто в общежитии живут, что, разве не могут сами себе рубашку постирать да погладить? — недоуменно спросила я.
— Ты, Дашка, все мимо ушей пропускаешь, — беззлобно попеняла мне подруженция. — Стирают, конечно, раз в неделю или две. Отбеливать да крахмалить им некогда. Побултыхали в тазу, отжали да повесили. Сама не видишь, что ли, какие воротники у них серые да засаленные? И майки заношенные. Я тебе давно еще говорила: по мужику сразу видно, один он живет или нет. Москвичи как сыр в масле катаются: отцы им деньги на одежду дают, матери за ней следят. Работа у них непыльная, у станка не стоят, поэтому в удовольствие занимаются домашними делами. Когда эти парни женятся, за их внешним видом начинают следить жены. Жили бы они одни — давно бы коней двинули.
Волей-неволей мне пришлось согласиться с Лидой. Нет, конечно, не стоит всех чесать под одну гребенку: есть и хозяйственные, и очень чистоплотные, и вполне себе самостоятельные мужчины. И вообще все люди разные. Я не склонна делить бытовые хлопоты на мужские и женские. Моя подруга Иришка, например, за двадцать лет замужества так ни разу и не подошла к плите. Точнее, подошла пару раз — во время медового месяца. Ее муж Игорь, попробовав яичницу со скорлупой, как ни странно, ни стал скандалить, а попросту начал готовить сам и очень в этом преуспел. Признаться, готовит Игорь просто виртуозно и получает от этого колоссальное удовольствие. При этом готовит он не какие нибудь макароны по-флотски, а блюда, ради приготовления которых надо заморочиться. Как ни приду к ним в гости, у них то фетуччини с пармезаном, то утка в яблоках, то какой-нибудь слоеный английский пирог. За границей я, конечно, еще не успела побывать, но почему-то абсолютно уверена: ни в одном ресторане мира не подают такой еды, которую готовит Иришкин Игорек.
Разумно рассудив, что к плите ей лучше не соваться, Иришка взяла на себя другие бытовые хлопоты. Выяснилось, что Игорек, мастерски орудующий огромными кухонными ножами и способный за полчаса разделать, выпотрошить и прокрутить в мясорубке кабана, а потом всего часа за три соорудить вкуснейшее блюдо, тающее во рту, и ничуть не устать, просто теряется, когда надо починить
розетку, подключить стиралку или собрать шкаф. Поэтому всем этим в их семье занимается совершенно не пригодившаяся в кулинарном искусстве Иришка. А еще она отлично водит машину.А вот как до сих пор не двинул коней мой бывший сожитель Толик, для меня — загадка. Когда лет пятнадцать назад я прямо из магазина отъехала в больничку с перитонитом, Толька всю неделю названивал мне с вопросами:
— Галь, а носки чистые где?
— А что я всю неделю есть буду?
— А булгур — это семечки такие, да? В шкафу нашел. С пивом пойдут?
— Галь, а ты когда из больнички домой поедешь, можешь заодно на авторынок заехать? Мне там аккумулятор надо купить. Он не тяжелый, донесешь?
В конце концов я перестала отвечать на звонки, а вернувшись домой, наврала, что телефон разрядился в ноль, а зарядка сломалась. По возвращении из больницы меня, как и ожидалось, встретил неубранный кошачий коток, полностью загаженная комната и кухня, где на столе стояла батарея пустых бутылок и лежала на газетке гора рыбных очисток.
Но все это было в той, прошлой жизни. А тогда мы с подружкой, полоща белье, рассуждали о классификации и недостатках сильной половины человечества.
— Эх, — подытожила Лида, — не подфартило нам сегодня с погодой, Дашка, а то устроила бы я тебе ликбез на практике. Ладно, что стонать, пойдем белье развешивать.
В то воскресенье, к сожалению многих, на улице стояла дрянная погода, какая бывает обычно в конце ноября. Небо затянула серая пелена, сквозь туман на улице было совершенно ничего не разглядеть. Поэтому впервые со дня моего попадания в пятидесятые мы решили в свой выходной остаться дома.
Все несколько месяцев, что я прожила в общежитии для рабочих, я не переставала удивляться тому, как быстро семнадцатилетняя девочка Лида успела освоиться в Москве. Ее способностям быстро адаптироваться к любым обстоятельствам, заводить новые знакомства и располагать к себе людей любого возраста, достатка и сословия я отчаянно завидовала. Мне даже иногда казалось, что Лидок, попав на необитаемый остров, не заскучает: мгновенно подружится с папуасами, построит себе шалашик на ветках и заживет припеваючи, собирая дань от преданных поклонников. А может, и вовсе обменяет у них какие-нибудь завалященькие совдеповские бусы на пару-тройку островов, найдет там золото, откроет прииски и разбогатеет.
Со временем я поняла, почему подружка так тяготилась жизнью в провинции и едва ли не с раннего детства грезила Москвой: ее удручал не столько тяжелый быт (носить воду, колоть дрова, ухаживать за скотиной), сколько отсутствие размаха и возможностей для общения. А с кем там общаться? Судя по рассказам Лиды и Веры, которые я жадно впитывала, чтобы как можно скорее сойти за свою, в городке, где мы жили, все знали всех. Все учились в одной школе — другой в городе просто не было.
По окончании семилетки девочки и парни, кто побойчее, уезжали в крупные города. Те, кто оставались, жили жизнью, которую до них уже давно расписали наперед: шли работать на местную птицефабрику, женились на девушках, живших по соседству, особо не выбирая, лишь бы своя была, знакомая. Девчонкам и вовсе выбирать не приходилось — их было намного больше. За каждого мало-мальски симпатичного и непьющего парня шла прямо-таки война. Многие парни, не выдерживая скуки, спивались, дрались, попадались на кражах и разбое, получали срок, отсиживали и возвращались домой. Жена, которой надоедало быть одной, на тот момент уже уходила к соседу… Женщины, умученные тяжелым трудом и постоянными склоками и разборками, махали на себя рукой и жили так, как живется. В итоге многие и в сорок уже выглядели пожилыми.
От такой унылой, скучной, серой и беспросветной жизни и сбежали в свое время Лида, Вера и настоящая Даша. Сбежала от похожей судьбы и Галочка, только, к сожалению, не в семнадцать, а почти в пятьдесят… Ну да это, как говорит обаятельный Леонид Каневский, «уже совсем другая история»…
— Слушай! — вдруг осенило меня, когда мы добрались до нужного дома, зашли в парадную, где жили Володя с Алей, и остановились у двери их квартиры. — А не прогонит он нас?
— Кто? — изумился Николай.