"Фантастика 2025-104". Компиляция. Книги 1-36
Шрифт:
— Да Володя этот… Каким-то мрачным и нелюдимым он мне показался в прошлый раз. И в гости он не хотел нас вести совершенно, я по глазам его поняла, просто, видимо, при Але своей побоялся отказать.
Николай усмехнулся.
— Ты, Дарьюшка, приметливая, в людях хорошо разбираешься. Это очень полезное для жизни качество. И про Володьку ты правильно подметила. Он и правда нелюдимый, но нам не откажет.
— Почему? — точно следователь, продолжала допытываться я.
— Если хочет сидеть со своей зазнобой на хорошем месте в партере и получить когда-нибудь работу в театре, то не откажет, — спокойно, но очень уверенно произнес Николай. — Я обещал ему, что через отца попробую договориться. —
Дверь нам открыла улыбчивая Алевтина в халатике и бигуди, которая, едва заметив меня, просто расцвела.
— Дашка? — выпалила она. — Во дела! Заходите скорее. И Кольку притащила. Сейчас, погодите, пойду приоденусь.
— Николая, — чуть нахмурившись, деликатно поправил ее мой спутник.
— Ой, да ладно! — не приняла всерьез Колино замечание Аля и продолжала тараторить со скоростью пулемета. — Тоже мне, интеллигенция… Проходите в комнату, я сейчас чаек поставлю. А это брат твой, Дашка что ли? Похож… Я, Дашка, кстати, забыла у тебя телефон в прошлый раз взять. Сижу тут, со скуки помираю. Так бы позвонила, сама позвала в гости… А Володька нахмурился, как обычно, и сидит, газету читает. На улицу его не вытащишь, прямо сыч какой-то. Туда не хочу, сюда не хочу…
Володя пребывал в привычном мрачном расположении духа. Встретив нас коротким: «Привет!», он не выказал ни радости, ни досады, только удивленно взглянул на Сережку и спросил:
— Это кто?
— Эээ… — замялась я, не знаю, представлять Лютикова то ли своим братом, то ли проштрафившимся подшефным пионером.
— Это Дашин подопечный. Дело есть к тебе, Володя, — уверенно начал Николай и вкратце объяснил Володе, в чем заключается просьба.
Может быть, хозяин комнаты и удивился, но виду не подал. По его лицу вообще мало что можно было понять.
— Садитесь, — небрежно кивнул он на стол, стоящий в центре комнаты, и достал из тумбочки затертую колоду.
— Нам не просто надо научить парня играть, — уточнил Николай. — Надо чтобы этот Гвоздь напрочь отказался впредь садиться с ним за карточный стол.
— Садитесь, — повторил Володя уже с плохо скрываемым раздражением. — Я не репетитор и не нянька. Чем смогу, помогу. Если у Вашего Сереги сообразительности с гулькин нос, тут я бессилен.
Серегины кулаки сжались. Я даже испугалась: не хватало еще, чтобы пионер кинулся с кулаками на взрослого. Однако спустя всего пару секунд парень успокоился, видимо, наступив на горло собственной гордости и поняв, что выхода у него особо-то и нет. Он молча кивнул, сел за стол и принялся слушать объяснения Володи. Николай сидел рядом, наблюдая, а мы с Алей, разлив по кружкам чай и закусывая его ирисками, мило болтали о всяких женских делах.
Надо сказать, что сам факт того, что Володя мастерски умеет играть в карты, меня не удивил. В Советском Союзе переброситься в карты было обычном делом. Играли почти все. Карты обязательно с собой брали на дачу, в командировку и на отдых. Милое дело — сыграть партейку, пока пережидаешь в тени под зонтиком на пляже самый пик солнца. Перекидывались картишками и пациенты в больничных палатах, и даже пионеры в своих лагерях, разумеется, пряча карты от вожатых. Если же вожатые все же находили карты, то изымали и позже с удовольствием резались в них сами.
Правила карточной игры знали и рабочие, и интеллигенция, дети и их родители, бабушки и дедушки, мужчины и женщины, школьники и студенты. Играли везде: дома, во дворе, на работе во время перерыва. Один мой товарищ, чье детство тоже пришлось на восьмидесятые, рассказывал, что едва дожидался конца последнего урока и пулей несся домой, чтобы сыграть партейку с любимыми бабушками. Карты в отбой он научился
сбрасывать потихоньку и незаметно для остальных, а посему постоянно выигрывал.У каждого возраста и у каждой социальной группы были свои игры. Школьники, только начинавшие знакомиться с картами, предпочитали «пьяницу» и «Акулину». Девушки использовали карты не только для игр, но и для гаданий. Так, например, когда я жила в общежитии, почти все девчонки бегали гадать на суженого к Катюшке на третий этаж. Говорят, все, что она кому-либо когда-то нагадала, сбывалось. А наша вахтерша Зинаида Петровна могла сутками напролет раскладывать пасьянс.
В «пьянице» каждому игроку раздавалась поделенная поровну колода. Чтобы выиграть, нужно было собрать полную. Игроки по очереди снимали верхнюю карту со своей стопки. У кого была карта старше, тот забирал все остальные и клал их в низ своей стопки.
А вот «Акулина» была чуть-чуть сложнее. Колода в этой игре также делилась между игроками поровну. Любые парные карты сбрасывались, кроме дамы пик. Затем игроки вытягивали случайную карту у друг друга и снова сбрасывали парные. Это повторялось, пока кто-нибудь не оставался с одной лишь пиковой дамой. Он и становился «Акулиной».
Студенты и интеллигенция чаще всего играли в другие игры — «покер» и «преферанс». В удовольствии сыграть в «преф» не отказывали себе порой даже уважаемые на самой верхушке люди. В первой игре требовалось собрать самую высокую комбинацию и выиграть партию, во второй — набрать больше всего очков. Обе игры были азартными, и ставки делались порой очень крупные.
Наверное, я не ошибусь, если самой распространенной карточной игрой в советское время был «подкидной дурак». За ним шли «переводной дурак» и «девятка», в которую охотно играли и в семьях, и в гостях. Про «дурака» я знала всегда и даже успела сыграть много партий в этой игре со своей горячо любимой бабушкой.
А вот про «девятку» мне впервые рассказал Николай. В этой игре нужно было скинуть на кон все свои карты, начиная с девятки бубен, и не забывать при этом строить преграды соперникам, чтобы они не сбрасывали свои карты. Если скидывать было нечего, то ставили сумму денег, равную первоначальной.
— Ну в преферанс вы вряд ли играете, — протянул Володя, глядя на заробевшего пацана. — Во что режетесь? В «очко», в «свару»?
— В «буру», — промямлил Сережка.
— Ну в «буру» так в «буру», — пожал плечами Володя. — Раздавай.
— Что такое «свара»? — полюбопытствовала я.
Володя недобро зыркнул на меня и ничего не ответил, а вот Николай охотно пояснил:
— Смысл игры «свара» — в том, чтобы с тремя картами на руках победить с тем количеством очков, какие имеются. Когда у двух игроков накапливается одинаковое количество очков, начинается «свара».
— А ты откуда знаешь? — удивилась я.
Николай рассмеялся.
— Ты думаешь, если я из интеллигентной семьи, то только в преферанс умею играть? Можно подумать, я во дворе никогда не гулял… Играли мы во всякое, не только в лапту, «чижик-пыжик» и «штандарт». В картишки тоже перебрасывались, конечно, в укромном месте, подальше от взрослых. Давно, правда, не играл…
Спустя три часа, когда за окном уже стояла беспроглядная темень, Володя одни движением руки сгреб колоду и бесцеремонно сказал:
— Все, ступайте домой… Что смог, объяснил. Завтра нам с Алей рано вставать. А парнишка-то ваш смышленым на редкость оказался.
Глава 15
Когда мы вышли на улицу, Сережка сказал:
— Дарья, Ивановна, я побегу! Спасибо Вам.
— Куда? — тормознула его я. — Погоди, доставлю тебя до дома.
Сережка вспыхнул.