"Фантастика 2025-92". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— Нарисовали бы квадрат, всего-то делов, — пожал плечами шеф. — Главное здесь не количество углов, а сила намерения. Усёк?
— Понял, ваше святейшество, — было видно, что Котову все эти фокусы сильно не нравятся. Мне кажется, будь он один, и имей задачу вытащить мощи — он бы просто сдвинул крышку и вытащил. И никакая магия ему бы не помешала…
Но Алекс любил поиграть. Театр одного актёра — его любимое хобби. И кто я такой, чтобы отказывать шефу в развлечении? Тем более, что он прав.
Потому что вытащить-то майор бы вытащил. Но с какими последствиями —
Итак. Мы встали в лучах воображаемой пентаграммы. Алекс, разумеется, в вершине центрального луча. Дальше он велел выбросить все мысли из головы и сосредоточиться на пустоте… Ага. Не думай о белой обезьяне.
Ознакомившись с оглавлением, шеф полистал книжечку, нашел нужную страницу, бегло проглядел текст глазами и объявил:
— Как я и думал, ничего сложного. Любой хорошо образованный ребёнок справится!
На его щеках горели красные пятна. Я чувствовал: шеф поймал кураж. Это означало, что он боится. Жутко боится. Но всё равно будет делать то, что должен. А там — будь, что будет.
Это качество мне в нём очень импонировало. Сам такой. И поэтому прекрасно понимаю, каких усилий и душевных мук стоит шефу его кураж.
Алекс начал распевно и не торопясь произносить незнакомые фразы. Во французском я был не силён: после универа налегал на языки иранской группы, но отдельные слова и общий смысл улавливал.
Голос его креп, густел, отдаваясь эхом под высоким пещерным сводом. Затихло всё. Суетливые стрижи прижухались в своих гнёздах под потолком, ветер перестал свистеть в каменных сталактитах. Мы перестали дышать.
В словах, произносимых шефом, я уловил мрачный ломаный ритм, и невольно стал ему вторить. Слова грохотали, перекатываясь на языке, как камнепад, рождая незнакомую вибрацию.
Бросив взгляд на саркофаг, я чуть не сбился с ритма: цветные нити расплетались. Они поднимались над каменным ложем, подобно веткам молодого плюща, но каждая ветвь вилась отдельно от других.
Постепенно я вошел во вкус: поймать ритм фонем, выстроить общий рисунок языка было не сложно. К тому же, латынь, прародитель всех европейских языков, давала чёткие отбивки в корнях и окончаниях слов.
Владимир смотрел на меня с удивлением. Майор напротив, ушел в себя, сцепил руки и стоял в позе готового на всё телохранителя.
А Чумарь помогал. Изо рта его, как всегда, летела каша, но в ней угадывался тот же ломаный рваный ритм, что и в стихах Алекса…
И тут до меня дошло! То, что делал шеф, было удивительно, уникально, офигенно круто! Глазами он водил по строчкам древнефранцузского текста. Но тут же, на ходу, перестраивал, перекраивал его, создавая причудливую стихотворную вязь. На древнем чужом языке!
Он слагал стих, как дышал, поэзия билась в ритме его сердца, его дыхания, в ней чувствовался ток его собственной крови.
Вот это талант! Вот это настоящее мастерство!.. — чувства захватили меня настолько, что на глазах выступили слёзы. Я чуть не сбился, но вовремя взял себя в руки, подхватил нить — мне досталась синяя — и удержал.
Как-то так получилось, что рэпер взял желтую нить. Но шеф, со своей красной нитью заклинания,
без сомнений, вёл первую скрипку. Он был великолепен. И знал это.Летели, разметанные невидимым ветром, тёмные кудри, голос стонал и вибрировал, и сам чёрт в этот миг был ему не брат.
Но всё когда-нибудь заканчивается.
Расплелись, одна за другой, все три контура заклинаний, и тут же рассеялись в воздухе, рассыпались снопами огненных искр.
Я как подрубленный упал на колени. Чувствовал себя промокашкой, в которую сначала впитали пролитую воду, а затем хорошенько выжали.
Чумарь шатался, как пьяный, глаза его сползлись к переносице, но на губах блуждала мечтательная улыбка.
— Какой прекрасный день! — возвестил он севшим голосом. — Какой замечательный отпуск! Дядя Вова! У нас в Москве так весело никогда не бывает. А давайте к ним в Питер переедем!
С этими словами он закатил глаза и обрушился на пол.
Алекс стоял на месте, тяжело дыша. Руки его, с зажатой в них книжкой, дрожали, и были бледны, как старый сигаретный пепел. В волосах тоже прорезалось несколько седых прядей… И они были настоящими.
Как только шеф захлопнул гримуар и опустил руки, раздался гром среди ясного неба. Крышка каменного саркофага лопнула по всей длине, разрывая изображение рыцаря надвое.
Все ахнули от неожиданности. Кроме рэпера, который в это время мирно почивал на полу.
А потом мы, словно притягиваемые магнитом, подались к саркофагу… Что-то шевелилось в его глубинах. Клубилось, перекатывалось и почему-то пищало.
— А ну, навались, — скомандовал Владимир и они с майором Котовым одновременно сдвинули половинки крышки в стороны.
Из саркофага брызнули бурые меховые комки. Мы все четверо синхронно отпрыгнули.
Крысы! Это были живые крысы…
Они переливались через край саркофага, бурой волной стекали на пол и исчезали в щелях. Как они выжили, как уцелели столько лет под каменной крышкой?..
Но дальше нас ждало ещё одно чудо: рыцарь в саркофаге был жив! Доспехи, инкрустированные драгоценными каменьями и эмалью, облегали могучее мускулистое тело, длинные пшеничные волосы стекали из-под шлема на выгнутые наплечники, глаза, опушенные густыми светлыми ресницами, были закрыты.
Казалось, он спит. Щеки покрывает чуть заметный румянец, губы сжаты плотно, но не жестко. Лишенный растительности подбородок очерчен твёрдо, мощно.
Это некромант! — вдруг, как молния, сверкнула догадка. — Древний повелитель нежити. И мы его разбудили…
Рыцарь принялся просыпаться. Затрепетали веки, дрогнули крылья прямого носа… Мы все затаили дыхание.
И тут Алекс резко, громко выкрикнул Слово. Оно хлестнуло, словно бичом — я даже ощутил ожог на щеке, словно мне дали пощечину. Вздрогнули все.
Рыцарь распахнул глаза, открыл рот в немом крике… И начал тлеть. Кожа на его лице истончилась, покрылась налётом трупной плесени, почернела и рассыпалась пеплом. Волосы пожухли и превратились в серую паутину. Грудная клетка провалилась. Доспехи, негромко звякнув, потеряли целостность и свалились с голых желтоватых костей.