"Фантастика 2025-92". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
С Алевтиной удалось только одним поцелуем перекинуться — ведьма Настасья, забрав у Алекса книжицу и завернув её в чистый белый платочек, обещалась сразу же отправиться в Москву и передать ценный артефакт с рук на руки Светлейшему князю.
Антигона не вернулась. Думаю, она и вправду подалась домой, в Питер. Алекс, к моему удивлению, ругаться не стал. Развёл руками: дело-то житейское, милые бранятся — только тешатся…
Наверное, все просто устали.
— Да и мы завтра в Москву двинем, — Владимир отечески потрепал по лысой макушке Чумаря. — Ну как,
— Мне понравилось, — не стал чиниться рэпер. — Так что, дядя Саша, низкий вам поклон и уважуха. Умеете веселиться.
Алекс фыркнул и небрежно махнул рукой. Но было видно, что ему очень приятно.
— Мир этому дому, — дверь парадного негромко стукнула и на пороге возник отец Онуфрий.
Выглядел он не так, чтобы очень. Ряса грязная, борода свалявшаяся. Пахло от батюшки гарью и слезами.
Уступив отцу-сержанту своё место за столом, я налил ему огромную кружку малинового чаю, под руку подсунул огромный кусок пирога, а потом подумал, сходил к заветному шкафчику, спрятанному за шторкой с петухами, и достал последнюю бутылку «Арктики».
— Один пить не буду, — строго возвестил батюшка-сержант, наворачивая грибной пирог.
— А давайте-ка мы все выпьем! — встрепенулся шеф. На правах хозяина разлил по расставленным мною рюмкам прозрачную, как слеза младенца, водку, и встав, коротко произнёс: — Ну… Заслужили.
Давно мы не сидели так хорошо. Немного взгрустнули, вспомнив, и рассказав батюшке про гибель старца Нестора. Помянули, не чокаясь, задумались каждый о своём…
— Зато инок Софроний из петли вышел, — вспомнил я и порадовался вслух.
— Из какой петли? — удивился отец Онуфрий.
— Ну как же… Лихо ведь… Я во временную петлю попадал, Алекс, Чумарь… Ваш инок: на острове два года, а кажется, что все десять. Теперь, может, отпустите парня.
Батюшка-сержант крякнул. Не спрашивая, налил себе полную рюмку и опрокинул в рот. Занюхал рукавом рясы…
— Я что-то не то сказал?
Алекс, да и Владимир тоже смотрели на меня, как на дурака.
— Остров окружен защитными плетениями, — тихо и отчётливо проговорил батюшка. — На Валааме просто не может быть никаких петель. Ни временных, ни каких-либо ещё.
— А с чего ты взял, что инок Софроний в петле? — спросил Алекс.
— Да он сам мне сказал, — я пожал плечами. По спине побежал неприятный холодок. — Приплыл, дескать, на пароходе, с экскурсией. А назад и не выбрался.
— Инок Софроний пришел в скит сам, никто его не заставлял, — с расстановкой поведал отец Онуфрий. — Был трудником девять месяцев, почувствовал, что тянется к Богу — перешел в рясофорные иноки. На колокольню допущен не был. Не дал Бог такого таланта: плетения держать.
— Не был? — чувствовал я себя дураком. — Но зачем он мне всё это наплёл?
— Кто знает? — пожал плечами отец Онуфрий. — Кровь молодая. Может, просто хотел весу себе прибавить.
— Он знал о временных петлях, — задумчиво сказал Алекс. — Откуда?..
Зазвонил телефон.
Я уже и забыл, что есть такой полезный девайс — наверное,
сказывается воспитание Алекса.Но трубку, из кармана штанов, достал шеф.
— Алло?
Я надеялся, что это звонит Антигона.
Но судя по лицу Алекса, это была не она.
— Котов, — сказал он вслух. — Из скита. Инок Софроний пропал.
Глава 19
— А пропал ли?.. — Владимир задумчиво вертел в пальцах рюмку. В его широких ладонях стограммовый стаканчик казался напёрстком.
— Может, просто сбёг чувак? — высказал версию Чумарь. — Намаялся в скиту по самые помидоры, да и решил на большую землю податься. Я бы сбёг, — он искоса посмотрел на батюшку, и извиняюще пожал плечами. — Извините, если что не так сказал.
— Каждому — своё, — не стал обижаться бывший сержант.
Лихо обезврежено, — думал я. — Дурное влияние схлынуло, книжица и череп едут в Москву. Так что и вправду не о чём беспокоиться. Подался парень в свой Воронеж, к родителям и девушке. Ну и правильно.
О звонке майора как-то быстро забыли. За окнами терема стояла ночь, глухая и непроглядная, как ватное одеяло. А у нас было тепло, уютно. Тлели уголья в печи, перед иконой Николы-чудовторца горела свечка, на столе попыхивал самовар…
Спать почему-то никому не хотелось, и мы продолжили посиделки. «Арктику» допили, и на столе откуда-то появилась пятилитровая бутыль самогону, настоянного на сосновых шишках — смолистого, терпкого и забористого, как наждачная бумага.
После бани, горячей еды и спиртного усталости я уже не чувствовал, только гулкую пустоту где-то внутри головы. Порывался вскочить, бежать куда-то, и приходилось напоминать себе, что всё кончено. Убийцу Нестора и других монахов отыщет майор Котов — у него на преступников особый нюх. На «раз» вычислит.
Чумарь начал напевать что-то себе под нос — на удивление, очень разборчиво, без всякой каши:
На земле весь род людской
Чтит один кумир священный
Он реальный царь вселенной
Тот кумир — телец златой…
И вдруг припев подхватил Владимир, ожидаемо густым басом:
Сатана здесь правит бал
Здесь правит бал
Люди гибнут за металл
За металл!
Воздвигшись над столом, держа рюмку «по гусарски» и чуть покачиваясь, Алекс подхватил мотив, но куплет повёл совсем другой:
Много крови, много песен
За прекрасных льётся дам,
Я же той, что всех прелестней
Песнь и кровь свою отдам…
Песнь и крооовь… Свою отдам!
Залихватски опростав рюмку, он грохнул её об стол, и оглядел собрание: кто, мол, принимает вызов?..
Но никто не принял. Я петь не умею, а батюшка-сержант сидел отстранившись, задумавшись о своём, и только отщипывал мякиш от румяного бока грибного пирога и катал из него шарики…
А потом я отключился. Положил руки на стол, а на них — голову, и провалился во тьму. Снилось, что меня замуровали в каменном мешке, и он такой тесный, ровно гроб, опутанный серебряными цепями.