"Фантастика 2025-92". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
С ума они меня сведут со своими традициями…
К моему облегчению, на репетиции никто надо мной смеяться не стал. Тут все были такими.
Повелителя царства мёртвых, величественного Аида, изображал давешний здоровяк. Без легкомысленной гавайки, в золочёной короне и с кровавым плащом за спиной он действительно внушал трепет. Персефону играла незнакомая мне золотоволосая дама, очень красивая, в просторной, но совершенно прозрачной хламиде… Эвридикой была Зоя. А Орфеем — кто бы вы думали?.. Ну конечно же, Махендра, теперь уже не тигр, а высокий и гибкий альбинос, с жгучими чёрными глазами, бровями и тонкой фигурной бородкой.
Мы с Алексом исполняли роли рядовых чертей, слуг Аида — ему,
Честно говоря, такого я не ожидал. Современная цирковая культура — акробатика, эквилибристика, даже фокусы — ушли далеко вперёд с тех пор, как я смотрел представления в детстве.
К тому же, «Вертеп Демидова» был не совсем обычным цирком…
В роли фокусника здесь был настоящий маг — Силантий Евграфович Кио. В помощниках у него ходил тот самый маленький мальчик, которого я видел вчера на арене — Боже! Казалось, с тех пор прошло не меньше недели…
Секундра Дасс оказался гигантским удавом — оборотнем. В образе змея он очень эффектно обвивал кольцами трон Аида — прямо мурашки по коже.
Воздушные гимнасты казались нормальными ребятами, без заскоков, но как они летали под куполом цирка! Каждый раз у меня захватывало дух.
— Почему нельзя поставить страховку? — спросил я шепотом у Алекса.
Он усмехнулся — в гриме шеф напоминал Мефистофеля — и похлопал меня по плечу.
— Если на репетиции будет страховка, артисты расслабятся, и им будет сложно выступать на публике. На генеральной репетиции всё должно быть по-настоящему.
— Но почему нельзя натянуть сетку и во время выступления?
— Нынче публика уже не та, что во времена твоего детства, мон шер ами. Или, если уж на то пошло, и моего тоже. Она жаждет подлинных чувств. Восторг, ужас — цирком правят эмоции. И им подвержены все — публика, а самое главное — сами артисты. Кураж, бравада — они просто жить не могут без этого. Но самое главное в цирке — страх.
— Но чего бояться артистам цирка?
— Видишь ли, мы не похожи на обычных артистов — таких, которые выступают в театрах и мюзиклах, — бесшумно подъехал в своём кресле директор. — Посмотри на них, — он кивнул на арену, где десяток девушек в прозрачных костюмах нимф, подруг Эвридики, исполняли зажигательный танец. — В обычном театре с возрастом актёры приобретают вес и уважение. С годами они только ОТТАЧИВАЮТ мастерство. Но если ваша профессия — полёты под куполом цирка, головокружительные трюки и акробатические номера — время наступает на пятки каждый день. Время — это враг. Признаки надвигающегося возраста могут проявится внезапно. И вместе с ними придёт неуверенность. Страх, что сегодняшнее выступление может стать последним ИДЕАЛЬНЫМ выступлением. С возрастом приходит немощь, суставы перестают гнуться, силы заканчиваются, и артист выходит в тираж… Что ему остаётся? Идти в униформисты, в буфетчики, в уборщики звериных клеток… В администрацию, — директор бросил короткий взгляд на свои, прикрытые пледом ноги. — Но ведь это уже не жизнь.
Я вспомнил, что говорила Зоя пару часов назад: цирк — это единственное, чем стоит заниматься.
— Все постоянно на нервах, — продолжил говорить Ефим Демидов. — Потому что ЗНАЮТ: каждое выступление может оказаться последним. И не только из-за возраста. Может оборваться трос, могут соскользнуть плохо натёртые мелом руки… На цирковой арене может случится ТЫСЯЧА несчастных случаев, и невозможно предугадать, какой настигнет тебя. Вот почему все так ищут удачи. Вот почему мы все так суеверны. Вот почему мы верим в Призрака. Все эти мысли о том, что он нас покинул, и поэтому премьеру ждёт несчастье…
— Люди действительно так думают? — вставил
вопрос шеф.— О, не сомневайтесь, — директор грустно улыбнулся. — Все, от акробатов до последней судомойки уверены, что на сегодняшней премьере случится что-то плохое.
— Но они всё равно готовы выступать, — заметил я.
— Шоу должно продолжаться, — пожал плечами директор. — Разумеется, мы сделаем всё возможное, чтобы ничего не случилось. Именно поэтому я и обратился к вам за помощью…
— Мы будем готовы, — заверил его Алекс.
— Извините, — я притронулся к плечу собирающегося отбыть директора. — Зачем тогда нас включили в программу? Может, было бы лучше, если бы мы следили за шоу со стороны? Тогда была бы возможность пресечь саботаж…
— Ни о каком саботаже речи не идёт, — покачал головой директор. — Я точно знаю: на цирке лежит проклятье.
Глава 7
И вот он — вечер премьеры.
Снаружи цирк полыхал огнями, как рождественская ёлка. Сидя на подоконнике нашей с Алексом комнаты я наблюдал, как к ступеням стекается разряженная публика, а бедолаги, оставшиеся без билетов, толпятся у кассы отказников.
В толпе сновали перекупщики — куда ж без них?
Посадочных мест в цирке две тысячи пятьдесят, — вспомнил я почерпнутое из ознакомительного буклета. — Сейчас на улице народу гораздо больше…
— А это местечко пользуется успехом, — детей в толпе почти не было. Выступление для взрослых. Не зря заведение называется не «цирк», а «вертеп». И начинается оно не в шесть тридцать, как это принято, а в десять вечера… — Я это вот к чему, — продолжил я в спину Алекса. Тот, сидя за столиком, накладывал дьявольский грим. — С постоянным аншлагом у них не должно быть финансовых трудностей. Но директор всё время жалуется на огромные долги… Может, ему просто-напросто не стоило взваливать на себя управление цирком?
— Ефим — отличный руководитель, — не оборачиваясь, промычал Алекс сквозь сжатые губы — он как раз рисовал дьявольскую ухмылку. — Ты заметил, как тепло о нём говорят артисты?.. А то, что ему не слишком хорошо удаются финансовые расчёты — у всех свои недостатки. Я вот тоже не вижу смысла копить или зарабатывать. Деньги — тлен.
— Так обычно говорят те, кто никогда по-настоящему не нуждался.
Я вспомнил свои полугодичные блуждания по Питеру, и ночёвки на вокзале — до того, как попал в «Петербургские тайны».
— Ха! — шеф закончил с гримом и вскочил с табуретки. — Да знаешь ли ты, что нам с Ефимом приходилось есть, когда мы ещё были бродячим цирком? Похлёбка из змеи — это ещё не худший вариант. Но зато какой мы работали номер… — он мечтательно закатил глаза.
— Номер Бегемота? — мне было страшно любопытно, что это такое, но Алекс не кололся.
— И его тоже, — кивнул шеф и указал мне на своё место на табуретке. — Садись, мон шер, лицо само себя не нарисует.
Я сел и со страхом оглядел баночки, кисточки и карандаши. А потом беспомощно воззрился на Алекса.
— Ладно, так уж и быть. Показываю один раз, — он щедрой горстью зачерпнул какую-то серую замазку. — Но имей в виду: цирковые всё делают сами. Прислуга здесь не в чести.
Как я и ожидал, все места были заняты. Публика сидела даже в проходах, на приставных стульчиках. На сцене творилось Действо.
Орфей знакомился с нимфой Эвридикой, та, покорённая его волшебным пением и игрой на лире, беззаветно влюблялась в героя…
Декорации были потрясающие: золотые и хрустальные деревья «райского» сада, движущиеся мостики и решетки, на которых нимфы в полупрозрачных одеяниях исполняли головокружительные трюки. В какой-то момент вся сцена встала вертикально!.. Вот это да, теперь я понимаю, куда уходят все заработанные деньги…