"Фантастика 2025-92". Компиляция. Книги 1-26

Двустворчатая дверь открылась во всю ширину и мы оказались в обширном, освещённом свечами зале. Пахло горячим воском, свежей краской и… человеческими телами. Разгоряченными, вожделеющими, похотливыми телами.

Наверное, всё-таки это был клуб. Или скорее, бордель.

По всему залу были разбросаны низкие кушетки, диваны и широкие, усыпанные подушками ложа. Старинный пол из наборного паркета устилали толстые ковры, в которых ноги утопали по щиколотку. Золочёные рамы зеркал и картин в простенках, бархатные портьеры, высокие шандалы на сотню свечей — всё здесь дышало варварской роскошью.

На кушетках, диванах и даже на полу были люди. Обычные люди, не стригои, не оборотни, и даже не маги. Все они были раздеты и все были в масках. В-основном, мужчины: молодые, старые, толстые, мускулистые… Белые и смуглые тела женщин, одетые лишь в украшения и перья на головах, извивались среди мужских.

В первый миг я оцепенел от этого размаха непристойности и похоти. Алекс подтолкнул меня в спину — ливрейный слуга, умело лавируя среди тел, удалялся.

— Что бы ни случилось, оставайся спокойным, — шепнул шеф. — От этого зависят наши жизни.

Признаюсь: раньше такое я видел только в кино. «С широко закрытыми глазами» и всё такое. Искренне думал, что столь варварские развлечения — лишь вымысел досужих киноделов с воображением не по разуму, и неприлично раздутыми бюджетами.

Но сейчас, продвигаясь в этом море обнаженных тел, не всегда — красивых, явно подверженных излишествам, я начал понимать, что мир, даже не имея представления о долгоживущих магах, стригоях, оборотнях и вурдалаках, всё равно выходит далеко за рамки разумного.

Здесь правило бал расточительство. Пирамиды из шампанского, тазики чёрной икры, крошечные жареные птички, экзотические фрукты… Женщины не скрываясь ласкают мужчин, мужчины, не стесняясь, обнимают женщин и друг друга. Целые группы, свиваясь в один копошащийся клубок, стонут и вскрикивают в порывах страсти.

Запретные удовольствия. То, о чём мечтают многие, но далеко не всякий решается попробовать.

Слуга подошел к широкой лестнице и начал неспешно подниматься по мраморным ступеням. Ноги его ступали беззвучно по красной ковровой дорожке, удерживаемой металлическими стержнями.

Я вздохнул с облегчением, когда мы миновали зал разврата.

Нет, я вовсе не ханжа. Взгляд, брошенный на некоторых женщин, будил абсолютно несвоевременные мысли. Я даже на секунду представил, как это: быть там. Неузнанным, раскрепощенным…

Но в-основном, дело было в эмоциях, густым облаком витающих над толпой. Зачерпнув лишь чуточку, по самому краю, я понял: если погружусь в них с головой, перестану себя контролировать.

И ещё: эта энергия очень сильно отличалась от той, что была в цирке. Там эмоции были чистые, я бы сказал, искренние: восторг, интерес, испуг, радость, восхищение…

Здесь же находились люди, которым простые эмоции давно перестали приносить удовлетворение. Пресыщенные, витающие «над» миром простых граждан, эти люди ценили совсем другое: в-основном, власть. Власть над другим человеком, над его свободой. Способность даровать боль или наслаждение. Жгучее желание управлять, унижать и любым способом доминировать.

Очень сильные эмоции. И в каком-то смысле — привлекательные.

Но в энергии этого места присутствовал какой-то изъян, эдакий душок гнильцы, тлена и разложения.

Словом, на любителя.

Каковыми, наверное, и являлись местные стригои…

Путешествуя сквозь незнакомый доселе мирок, я так увлёкся анализом эмоций, и природы их энергии, что совсем забыл о цели нашего прихода. И самое главное — о хозяевах.

Очнулся, когда Алекс незаметно толкнул меня в бок.

Наверху лестницы нас ждали. Высокая девушка в старинном платье стиля «ампир». Сложная причёска, длинные белые перчатки, настоящие украшения… Эдакая Наташа Ростова, повзрослевшая и пресыщенная.

Она была намного младше Аллегры, но куда старше меня. И она не была сильной. Скорее, хотела таковой казаться.

— Свободен, — бросила она ливрейному слуге, когда тот дошел до верхней площадки и подобострастно поклонился.

Приказ стригойки подействовал на слугу, как хлыст: тот ретировался с удивительной скоростью.

Девушка посмотрела на нас и улыбнулась. Она даже не пыталась скрыть клыки — что в мире стригоев, я так понимаю, расценивают, как оскорбление.

— Человек, — бросила она презрительно в сторону Алекса.

— И горжусь этим, мадемуазель, — поклонился шеф.

— А ты… — не обратив на слова Алекса никакого внимания, стригойка сделала одно движение, просто дёрнулась, и вдруг оказалась рядом со мной. — Тебя я раньше не видела.

Одна её рука уже обнимала меня за шею, а другая устремилась к ремню на брюках. Я инстинктивно её перехватил, но под шелком белой перчатки ощущалась непреклонность стальной балки. С тем же успехом я мог пытаться удержать стрелу подъёмного крана.

Игнорируя моё сопротивление, она рванула ремень и потянулась к пуговицам на ширинке.

Я бросил панический взгляд на шефа, но тот лишь шепнул одними губами и едва заметно шевельнул правой бровью.

— Не поддавайся, — напоминал Алекс. — Будь спокоен.

— Софи! — резкий окрик не заставил девицу замедлиться и на миг. Выше, на следующей площадке, стояла Аллегра. — Оставь гостя в покое.

Старая стригойка сразу стала нравиться мне гораздо больше.

— Он всего лишь новичок, — не поворачиваясь, бросила Софи. — Я имею право с ним поиграть.

Сквозь пальцы на перчатках прорезались когти и прочертили ощутимые дорожки внизу моего живота…

Я почувствовал, как в ладонях теплеет — сила пришла сразу, стоило немного напрячься. С пальцев потёк фиолетовый поток энергии, и я с трудом удержался, чтобы не впечатать ладонь в напудренную грудь стригойки. Если бы не своевременное предупреждение Алекса — я бы так и сделал.

Но что дальше?..

— Этих гостей пригласил Мастер, — сказала Аллегра. — Они под его защитой.

— Но папочка всегда разрешает мне поиграть, — капризно топнула ножкой Софи. Тем не менее, руку из моих штанов вытащила. Я молниеносно застегнул все пуговицы, заправил рубашку и одёрнул пиджак.