"Фантастика 2025-92". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Тем не менее, смутный призрачный «знак» повис между мной и шефом, слабо светясь и переливаясь, как новогодний дождик.
— Ух ты, — восхитился Алекс. — Растёшь над собой, мон шер ами.
— Расскажите нам всё, — попросил я, не глядя на Гоплита но зная, что он прекрасно всё понимает. — Иначе я… Сам не знаю, что я сделаю.
Маша, — билось у меня в голове, как набат.
Маша. В плену.
А они сидят, и рассусоливают о Вечном.
Да катись оно всё конём…
— Ну хорошо, слушайте, — вытащив из кармана парки небольшую коробочку, Гоплит запустил в неё пальцы, а потом сунул щепоть себе в ноздрю. В
— А Котов? — не выдержал Алекс. Но этим высказыванием и ограничился.
— А зачем его убивать? — Гоплит пожал плечами. — Ваш майор куда полезнее живой. Поэтому его душу Шаман не увёл совсем, а как бы… придержал у Завесы. Там, где она становится уязвимее всего, и ей можно приказывать. НАПРЯМУЮ.
— Это вы узнали из тетради? — подозрительно спросил шеф.
— Записи подтвердили мои предварительные выводы, — холодно кивнул Гоплит. — Эту способность Шамана обнаружил один из членов Совета, — добавил он. — Как — не знаю, да это и не важно. Но обнаружив, решил найти ей практическое применение. То есть, с помощью Шамана, организовать Совет так, как хочется именно ЕМУ.
— Но… — начал Алекс.
— Стойте! — перебил я. Полосу уже почти расчистили, огни бульдозера мельтешили совсем близко. — Быстро отвечайте: ЗАЧЕМ похитили Машу?
Глава 19
Море с высоты птичьего полёта было серым и скучным. Как брошенная на снег плащ-палатка, в которую предстояло завернуть труп.
«Гольфстрим» высадил нас на небольшом частном поле, неподалёку от Глазго, там ждал угрюмый валлиец на рейнджровере.
Поездка до замка Айлин-Донан заняла четыре часа…
Теперь мы смотрели на это самое море с вершины меловой скалы, а оно морщилось волнами и грохотало, как брезентовый тент на ветру.
— Вот ты мне скажи, поручик, — Алекс подтолкнул ногой камешек и тот полетел в пропасть. — Как так выходит: пересечь два моря и кусок суши, в три раза превосходящий этот паршивый остров, за три часа… А потом трястись ЕЩЁ четыре часа в разбитой колымаге без всяких признаков подвески?
— Аэродром, на которые могут приземляться частные самолёты, есть только рядом с Глазго, — терпеливо, насколько позволяли обстоятельства, ответил я.
— Да ты посмотри, сколько здесь ровного места! — шеф широко повёл рукой. — Космодром построить можно.
Я посмотрел. Заросли вереска тянулись до самого горизонта, кое-где вспучиваясь небольшими холмами и серыми, похожими на кучки камней, фермами.
Холмы покрывали овцы. Объедая зелёные побеги, они бродили по пустошам, и ни пронизывающий ветер, ни снег не были помехой их броуновскому движению.
— Закон запрещает перемещение по торфяникам, кроме как пешим ходом, — сказал я, копнув носком ботинка тонкий слой почвы. Обнажился мел: рыхлый, сероватый, пропитанный водой, как губка.
Всё это Алекс прекрасно знал. Просто… Шефу требовалось прийти в себя.
Новый опыт, в виде перелёта на скоростном частном самолёте, не доставил ему никакого удовольствия. А мысль,
что и домой придётся как-то добираться, выводила из себя.Ну и то, что по суше до искомого замка потребовалось добираться дольше, чем лететь… Вверх-вниз по холмам, по утопленной на полметра в мел колее, которая под дождём превращалась в натуральную молочную реку.
Метель, из которой мы вылетели на Гольфстриме, здесь перешла в холодный и нудный дождь.
Валлиец довёз нас до вершины холма — с него открывался великолепный и величественный вид на фьорд, в центре которого, на небольшом острове, притулилась кучка камней, сложенная в невысокую башенку.
— Туристы, — тыкая в остров заскорузлым коричневым пальцем сказал валлиец. — В Каэр-Донен всё время приезжают туристы…
Говорил он на жутком валлийском диалекте, и даже англофил Алекс понимал его с пятого на десятое.
То, что мы должны заявиться в замок в качестве туристов, меняло многое.
Во-первых, мы не могли взять никакого оружия, даже любимого револьвера шефа. В самолёте, пока Алекс спал, я нашел статью в Википедии и прочёл, что всех туристов, прежде чем пустить внутрь, прогоняют через металлодетектор…
Славился Айлен-Донан своими живописными видами, а ещё тем, что в замке хранилось знаменитое «полотно сидхе» — на фото оно выглядело, как кусок старой, застиранной половой тряпки.
О тряпке было известно, что когда-то она служила плащом самому Мерлину, который, накрывшись ею с головой, мог становиться невидимым.
Брехня, — решил я. — Современные стэлс-покрытия дадут этой ветоши тысячу очков вперёд.
Глядя сверху, со скалы, я понимал: прикинуться туристами — это единственный способ попасть в замок. С берегом остров соединял лишь мост, и о том, чтобы проникнуть на территорию тайно, не шло и речи.
— Идём, — шеф ступил на тропу, которая, попетляв меж мшистых камней, должна была свести нас к началу моста.
— Интересно, лорд Фрэнсис тоже будет в замке? — спросил я.
Мысль одновременно пугала и вызывала вполне обоснованные опасения.
Фрэнсис Бэкон…
В рамках образовательной программы Алекса, я проштудировал эту его «Новую Атлантиду» от корки до корки — даром, что повесть так и не была закончена.
Впрочем, узнав об этом человеке чуть больше, я начинаю понимать, почему его так тянуло на создание Утопии.
По-сути, Совет должен был стать её прообразом. На нём Бэкон задумал обкатать идеи, которым он посветил страницы своей Атлантиды.
«Мудрый порядок», установленный благодаря просвещённому монарху — в бессменной роли которого, разумеется, он видел себя — должен поддерживаться Сенатом, высокородными и образованными существами из сверхъестественного сословия…
Обычным же людям отводилась крайне незавидная роль. Плебс, естественно, должен работать, не жалея живота, дабы способствовать процветанию Атлантиды.
Всё это я вспомнил, пока мы летели, и невольно улыбнулся: вот почему Гоплит воспринял в штыки мои восторги по поводу Атлантиды… Наслушался уже, спасибо большое.
По-моему, именно Бэкона обвиняли в присвоении Шекспировских пьес. Доказать ничего не смогли, и выдавать себя за великого драматурга это не мешало.
Словом, аппетиты у Старца были те ещё. И если он сейчас в замке — даже не знаю, что сможем противопоставить ему мы, два скромных петербургских дознавателя.