Галя, у нас семидесятые!

* * *

В этот раз мне снова довелось руководить восьмым «Д» классом, только был он, конечно, совсем другим. Там были другие ребята, другие девчонки…

Во время переменки, поедая в школьной столовой коржик и запивая его компотом, я как бы невзначай выяснила у словоохотливой Катерины Михайловны судьбу своих выпускников. Выяснилось, что моя воспитательная работа с Сережкой Лютиковым не прошла даром: парень окончил десять классов без троек и, благополучно отслужив в армии, поступил в Суриковский институт, правда, не с первого раза. Он уже отучился, получил диплом и теперь работает в театре художником-оформителем. Туда его пристроил мой бывший знакомый — музыкант Николай. А вот его приятель Володя вместе со своей подружкой Алей пошли по всем другой дорожке… Впрочем, это уже другая история, которая осталась в прошлом.

Шахматист Олег Козырев по прозвищу «Шпала» благополучно окончил мехмат и трудился инженером. Катя Носик из многодетной семьи неожиданно не пошла в техникум, а задалась целью поступить в институт. Окончив школу, она, как и Сережка, пару раз она провалила вступительные экзамены в институт, однако с третьего раза у нее все же получилось поступить, и не куда-нибудь, а в сам МГУ. Во дела! Правду, видимо, говорят, что упорство и труд все перетрут.

Я с удовольствием узнала, что мечты почти всех ребят из моего подшефного класса сбылись. Илья Рейкин, мечтающий стать профессиональным футболистом, уехал в Питер, то есть в Ленинград, и поступил в физкультурный… Митя Гордеев, который фотографировал нас в походе, занялся журналистикой и теперь работает фотокорреспондентом в «Огоньке». Ну а кто-то, повзрослев, просто поменял одни мечты на другие. И это тоже нормально.

— Не забывают они Вас, Дарья Ивановна, — похвалил меня физрук Мэл Макарович, когда мы вместе с другими преподавателями писали учебные планы в учительской. Он чуть изменился внешне, слегка пополнел, но все так же был в хорошей форме и нравился женщинам. — Первого сентября почти всем составом пришли с цветами, поздравить с началом учебного года… Сережи Лютикова, кажется, только не было.

— Жаль, Дашенька, что у Вас с Вашим Николаем так ничего и не вышло, — расстроенно поджав губы, тихонько сказала Катерина Михайловна. — Я же видела, как он на Вас смотрел. И мерзавца этого, «Мосгаза», очень хотел помочь Вам вычислить…

— Не сошлись характерами, — отделалась я шаблонной фразой, не став, конечно, рассказывать милой добродушной женщине о том, как все было на самом деле. Обжегшись один раз, я твердо решила не поддерживать с парнями из СССР ничего, кроме дружеских отношений. А зачем оно мне? Все равно перспектив никаких. Каждый раз влюбляться, страдать и объясняться, «почему нет»? Спасибо, не нужно. Хватило с меня одного неудачного романа, который случился во время моего первого путешествия. Поэтому Николая я вежливо держала во «френдзоне» — на свидания соглашалась через раз, к телефону подходила нечасто, первой не звонила, а если и ходила с ним куда-то, то максимум разрешала иногда брать себя под руку.

Впрочем, интеллигентный юноша, поняв, что прямо сейчас я замуж не собираюсь и ничего, кроме дружбы, предложить ему не смогу, не сильно расстроился и продолжал время от времени меня куда-то приглашать. Может быть, он избрал тактику «стать другом, а потом, авось, что и сложится», а может быть, ему просто было приятно появляться в обществе в моей компании. Правды я так и не узнала. Мы так и остались хорошими друзьями. Благодаря Николаю я побывала несколько раз в театрах Москвы и посетила недавно открывшееся кафе «Молодежное», которое со временем стало культовым.

Почему-то мне захотелось наведаться туда еще раз — наверное, вспомнить былые времена. Дождавшись выходного, я приоделась и снова поехала по знакомому адресу. Однако там меня ждало разочарование — никакого кафе «Молодежное» и в помине уже не было. Поговаривали, что на его месте потом сделали бит-клуб «КМ» (сокращение от «Кафе "Молодежное»), а после чехословацких событий — и вовсе закрыли.

Немного подумав, я признала, что, к сожалению, третье мое путешествие в СССР началось совсем не так весело, как первое и второе. Когда я оказалась в Москве пятидесятых, то у меня сразу были две подружки — Лида и Вера, настоящие, добрые, душевные. То, что нужно, чтобы не грустить, попав невесть откуда в огромную столицу. Во второй раз меня сразу же под крыло взяла словоохотливая и добрейшая Катерина Михайловна, которая, не зная, что по факту я прихожусь ей ровесницей, относилась ко мне как к дочери и считала своим долгом опекать молоденькую учительницу Дарью Ивановну. Николай был всегда готов сопровождать меня в кино, кафе или на каток. А в нашей большой дружной коммуналке тоже всегда было с кем поболтать и чем угоститься.

Нет, конечно, и в этот раз я не осталась совсем одна: живу я в своей прежней комнате в коммунальной квартире, работаю… Даже вот телевизором «Старт» обзавелась, точь-в-точь таким же, на воровстве которого в итоге и попался неуловимый «Мосгаз». И гулять по Москве приятно — как будто погружаешься в компьютерную игру, разработанную на основе реальных событий, с тщательно прорисованной графикой. На площади 50-летия Октября (ныне — Манежная площадь) стоит регулировщик. А на проспекте Калинина, которая сейчас называется «Новый арбат», есть магазин кино- и фототоваров «Юпитер». А вот знаменитый Мавзолей, правда, сейчас он на реставрации. А вот — ларек «Союзпечати» на Большой Колхозной площади около станции метро «Колхозная», которая сейчас называется «Сухаревская». Там еще находится «Склиф» — Институт скорой помощи имени Склифосовского.

Стиляг в Москве уже и в помине не было — появились хиппи, гордо именующие себя пацифистами. Я где-то читала, что в начале семидесятых они даже пикет хотели устроить на «психодроме» (так между собой они называли двор исторического факультета МГУ). Полторы сотни молодых людей и девушек выступили против войны во Вьетнаме. Длился митинг недолго — после того, как был развернули плакат с традиционным лозунгом хиппи «Make Love Not War», собравшихся быстренько задержали и развезли по отделениям милиции.

Не могу сказать, что я чувствовала себя совсем уж брошенной на произвол судьбы. Только поболтать мне в семидесятых было особо и не с кем. Егорка, раньше почти ежевечерне забегающий ко мне в комнату поболтать, попить чаю и почитать «Родную речь», уже вырос в здоровенного двухметрового парня, который вот-вот пойдет служить в армию. Лида, кажется, переживает тяжелейшую депрессию, ей самой нужна помощь. Первой она мне не звонила и в гости не приглашала. Даже не представляю, как она в таком состоянии успевает и работать, и по дому хлопотать. Хорошо, что мальчишки уже не маленькие, частично могут сами о себе позаботиться.

Все изменилось. Мы уже не те беззаботные веселые подружки, которые могли до позднего вечера отплясывать в «Шестиграннике» в парке Горького, а потом, едва успев в общежитие до закрытия, еще проболтать полночи и с утречка бодренько подняться и пойти на работу. Теперь у всех свои дела и хлопоты. Да и Катерина Михайловна теперь гораздо реже остается в учительской вечером, чтобы попить со мной чай. Нет, остается, конечно, но чаще ради того, чтобы разобрать учебные планы, созвониться с отделом образования… В общем, обязанностей у нее теперь — выше крыши.

А еще, как выяснилось, моя коллега обзавелась семьей — трудовик Климент Кузьмич, оказывается, обратил всерьез на нее свое внимание и начал штурм. Поначалу бывшая фронтовичка достойно держала оборону несколько месяцев, но после того как трудовик обучился кое-каким манерам: перестал сморкаться двумя пальцами, смолить дешевую «махру», вычистил ботинки и даже купил два билета в партер на хорошие места, потихоньку стала разрешать тому себя провожать до дома после работы и нести тяжеленную сумку с тетрадями. А незадолго до начала учебного года они в квартире Катерины Михайловны сыграли тихую, скромную свадьбу и зажили у нее.