Галя, у нас семидесятые!
Шрифт:
— Дарья Ивановна! — вдруг окликнули меня.
Глава 5
Я обернулась и попятилась, не узнав незнакомца. Ко мне быстрым шагом приближался длинноволосый и очень странно одетый парень. Откуда он знает меня? И что ему нужно? Может, городской сумасшедший?
В тот воскресный поздний вечер я возвращалась домой от Катерины Михайловны. Ее новоиспеченный супруг Климент Кузьмич заночевал на своей даче — нужно было закончить кое-какие работы по хозяйству и заколотить на зиму ставни старого деревянного дома, которому, как и лысому вождю коммунизма, уже стукнуло под сотню лет. Дом этот построили еще бабушка и дедушка Климента Кузьмича, как только поженились. Там он родился незадолго до революции, там же прошло его детство. Эта постройка пережила уже две войны. Много раз ее переделывали, перекрашивали,
— Мне, Дашенька, проще мешок картошки на рынке купить, чем буквой «зю» все лето стоять, — доверительно сообщила она мне.
— А почему Вы так напрямую и не скажете Клименту Кузьмичу? — удивлялась я.
— Не поймет, — вздыхала новоиспеченная жена. — Он же там вырос. Там и юность его прошла. А как с фронта вернулся, в Москву приехал, на завод устроился, общежитие дали… Но все равно — каждые выходные он как штык там. Вот и придумываю отговорки.
И в эти выходные, когда Климент Кузьмич отправился «стоять буквой "зю», Катерина Михайловна позвала нас с Софьей Исааковной в гости. До позднего вечера мы пили чай и рассказывали друг другу разные истории из жизни. Я была невероятно рада видеть обеих своих приятельниц, а посему домой не спешила. А когда Катерина Михайловна достала ликер и коробку дефицитных шоколадных конфет, уходить и вовсе расхотелось.
— Ежели не хотите домой ехать, то оставайтесь, Дашутка, голубушка, — любезно предложила мне хозяйка дома. — Только нужно будет потесниться. Второго дивана у нас уж, извините, нет. Придется Вам либо валетом со мной спать, либо, если хотите, матрас могу надуть, на полу ляжете.
— А Софья как же? — полюбопытствовала я. — Может, тоже хочет остаться?
Тут я внезапно обратила внимание, что на вешалке в прихожей висели только моя куртка и плащ Катерины Михайловны.
— А где же твои вещи, Соня?
Софья благодушно рассмеялась.
— Так мне идти-то недалеко, Даша. Квартиру в этом же доме дали, я тебе не рассказывала разве? Выхлопотала наконец-то. Тремя этажами выше живу в этом подъезде.
— Здорово, — порадовалась я. Наверное, государство все-таки оценило по достоинству заслуги Софьи Исааковны. Еще бы: именно благодаря ее настойчивости и целеустремленности милиция и вышла на след неуловимого «Мосгаза».
От ночлега я решила отказаться, понимая, что Катерина Михайловна предлагает его, скорее, из вежливости. Квартирка у них с Климентом Кузьмичом была маленькая, тесная — всего тридцать метров, стандарт, немногим больше современных квартир-студий, коих полно в «человейниках» на окраинах больших городов. Да и уставала очень теперь моя коллега на работе. Еще бы! Столько хлопот навалилось! Скорее всего, она, украдкой поглядывая на часы, уже мечтает выпроводить гостей и попросту завалиться спать.
— Нет, я все же домой, наверное, поеду, — решительно сказала я. — До метро не так уж далеко, пешком через дворы быстро дойду. Да и район уже обжитой, бояться нечего.
Новый район, куда переехали обитатели расселенных в шестидесятые годы московских коммуналок, и впрямь уже мало напоминал новостройки. За семь лет он превратился в обжитое место. Появились детский сад, поликлиника, не один продуктовый магазин…
— Ну как хотите, Дашутка, — быстро ответила Катерина Михайловна, будто боясь, что я передумаю. — Вы уж извините, что давно Вас с Софочкой не приглашала. — Дел навалилась куча, да еще и жизнь семейная…
— Так семейная жизнь — это же хорошо! — снова подала голос Софья. Она, как и моя давнишняя подружка Вера, обычно говорила мало.
— Хорошо-то хорошо, — вздохнула Катерина Михайловна. — Да хочется иногда просто одной побыть, понимаете, девочки? Раньше у меня как было? Иду вечером с работы, кое-какую еду готовую захвачу себе в кулинарии, приду домой, разгорею и сижу, телевизор смотрю или радио слушаю. Захотела — в девять вечера спать завалилась. Захотела — в воскресенье гуляю по городу целый день или дома телевизор смотрю, никто и слова не скажет.
— А теперь что изменилось? — полюбопытствовала я, застегивая осенние сапожки. Их, к счастью, покупать не пришлось — они обнаружились в моей комнате, в шкафу. Там же нашлось и легкое
пальто. Это было очень кстати, потому что не пришлось тратиться. Да и тратить, собственно, было пока еще нечего. Свою зарплату я еще не заработала, а мелочи в карманах Дашиной одежды не обнаружилось.— А теперь я, придя с работы, на вторую вахту заступаю, — сокрушенно сказала Катерина Михайловна, машинально покручивая золотое кольцо на безымянном пальце правой руки, как будто пожалела о принятом когда-то решении и ей отчаянно хотелось его снять. — Климент Кузьмич парочкой готовых котлет из кулинарии не обходится. Он в деревне вырос, в многодетной семье. Там было принято готовить сразу и много. Если котлеты — то сразу четыре противня минимум. Если борщ — так в кастрюле размером с бак, в котором я белье кипячу. Я ему уж говорила, говорила: «Клим, дорогой, ну не могу я неделю есть борщ, понимаешь?». А он уперся в свое и талдычит: «Ничего ты не понимаешь, еды должно быть много. А если гости придут?». Ну так для гостей я и шарлотку могу сделать. К нам голодная рота солдат не приходит. А еще я раньше двенадцати теперь не ложусь — то планы учебные проверяю, то родителям домой звоню, если учителя жалуются. А ему, видите ли, очень нужно, чтобы я рядом с ним сидела в обнимочку и выпуск вечерних новостей смотрела.
Я грустно улыбнулась, чуть отвернувшись, чтобы расстроенная новоиспеченная жена меня не видела. Да уж, знакомо. Любовная лодка разбилась о быт. Такое часто случается, когда взрослые уже не молодые люди начинают жить вместе, особенно — если у одного или сразу двоих не было опыта совместного быта. У каждого человека уже к тридцати годам, как правило, есть определенный набор бытовых привычек, от которых он отказывается или вовсе не собирается, или делает это, но крайне неохотно.
Мы с Георгием поначалу тоже ссорились из-за невынесенного мусорного ведра или забытой в раковине грязной тарелки, а потом, разбив парочку тарелок в пылу ругани, решили не испытывать больше наш союз на прочность и обратиться за помощью к психологу. И нежданно-негаданно спустя пару-тройку месяцев наша пока еще не очень крепкая семейная лодка перестала биться о быт и начала тихо-мирно покачиваться на волнах. Нет, ее, конечно, иногда потряхивает, но мы с этим справляемся. А ссоры из-за грязной посуды вообще сошли на нет, как только мы купили посудомоечную машину. Вообще, как я поняла, многих конфликтов можно избежать, если проблемы сразу обсуждать, а не замалчивать.
Но Катерина Михайловна со своим Климентом Кузьмичом живут, к сожалению, совсем в другое время. Ни она, ни он, ни даже Лида к психологу не пойдут — тогда это просто было не принято. Вот и жили семейные пары годами и даже десятилетиями, копя обиды друг на друга. Ну ладно, не мое это дело. Молодые бранятся — только тешатся. Катерина Михайловна с Климентом Кузьмичом — люди пожилые, опытные, мудрые. Разберутся и без меня. А вот подруге Лидочке надо как-то помочь…
— Здравствуйте, Дарья Ивановна! — повторил длинноволосый парень в джинсах, неожиданно подскочивший ко мне. — Не узнали? Извините, не хотел напугать.
Я опустила сумку с тетрадями, которую прижала к груди, приготовившись к обороне, и вгляделась в его лицо. Длинные рыжие волосы обрамляли плечи, а руки с тонкими музыкальными пальцами держали какой-то круглый длинный футляр, который я издалека приняла за палку. С такими обычно ходят художники.
— Сережка? — облегченно выдохнула я. — Вот так вымахал! Ну точно! Ты же говорил, что тут где-то живешь!
— Ага, — рассмеялся бывший школьный «хулиган» Сергей Лютиков. Он был одним из восьмиклассников, шефство над которыми мне поручили во время моего прошлого путешествия в Советский Союз. Почему-то моя реакция не вызвала у него удивления. Может, мы и впрямь давно не виделись? Скорее всего, так и есть… Школу-то он давно окончил. Бывшие выпускники не захаживают к своим учителям каждый день.
— Тыщу лет Вас не видел, — затараторил парень, осторожно беря у меня из рук сумку. — Я помогу? Ого, тяжеленная какая! Опять «кирпичи», то есть тетрадки носите? Пойдемте провожу до метро! Уж извините, что первого сентября к Вам не зашел, на работе допоздна засиделся.
И он уверенно двинулся вперед. Я засеменила следом.
— Расскажи хоть, как жизнь у тебя сложилась, — поинтересовалась я. — Слышала, в Суриковском институте учился?
— Да, поступил, правда, не с первого раза. Пришлось попотеть, чтобы пробиться. Окончил год назад, работаю вот в театре художником-оформителем, — охотно откликнулся Сережка. — Живу тут же, с мамой и отчимом… Скорее бы съехать, что ли. Надоело…