Галя, в деревню!

— Кто?

— Да Петька-два ведра, чтоб ему пусто было! — тетя Люба с грохотом поставила на стол поднос с новой партией пирожков. — Погоди маленько, скоро остынут и перекусим!

— Перекусим? удивилась я. — Мы же час назад всего обедали.

— Правильно, то обед, а после обеда чайку, да с чабрецом, да с пирожками, да во дворе под птичье пение — мило дело!

— Уф-ф, — тяжело выдохнула я. — Вкусно, конечно! Я же так, тетя Люба, первого сентября ни в одно платье не влезу, — рассмеялась я.

— А ты, голуба моя, ходи вечерами да гуляй, так все лишнее и растрясешь, — поддержала мою шутку хозяйка.

Переложив чуть остывшие пирожки в несколько тарелок, тетя Люба сняла фартук и уселась в кресло.

— Уф-ф, ну все вроде, закончила на сегодня. Припозднилась я, до семи утра дрыхла.

— Это называется «припозднилась»? Семь утра — это поздно? — вытаращила я глаза. Сколько себя помню, раньше шести или семи я никогда не просыпалась, даже когда нужно было вставать на работу в ненавистный магазин у дома, которому я отдала тридцать лет жизни.

— А как ты, голуба моя, хотела? Мы тут рано встаем, — снисходительно посмотрела на меня хозяйка дома. Это Вы, в Москве, до восьми почивать можете. Да ты не думай, — ласково сказала она, глядя, что я нахмурилась. — Я ж не в укор, не в лености тебе упрекаю. Завидую я тебе по-доброму. Думаешь, я сама так не хочу? Да я б с радостью, только пятки б засверкали. Да поздно уже, надо было в молодости перебираться. Трудно было тогда — паспорта не выдавали колхозникам. Кто посмекалистее, лазейку-то нашел и давно уехал. Сейчас живут — не тужат, уже квартиры столичные получили. Плохо разве, когда жизнь устроена? Хочешь чаю — пошел, поставил чайник на газ — и готово. Захотел помыться — вот тебе душ. И топить небось печь не надо? Муж мой покойный рассказывал, что в некоторых домах печи еще есть, старые…

— Может, где-то и есть, — пожала я плечами. — Только в квартире, где я жила, отопление центральное, не надо ничего топить. В мае только его отключают. А как холода начинаются, включают снова.

— Красота! — восхитилась тетя Люба. — Всем бы так жить! А знаешь что, Ивановна… — задумчиво протянула она, насыпая в пузатенький заварочный чайник ароматный чай. — Есть у меня идея насчет охламона этого двухведерного.

— Идея, как деньги у него забрать?

— Да шут с ними, с деньгами, — раздраженно отмахнулась тетя Люба. — Пусть подавится. Разве в этом дело? Проучить надо лодыря. Вся башка уже седая, а мозгов так и не нажил.

— А что же тогда требуется?

— А вот что… есть у меня идейка одна. Только нам с тобой не справиться. Помощница нам требуется. О, а вот и она, кстати! Зинка, а ну подь сюды! Подь, говорю! Пирожка хочешь?

Во двор забежала улыбчивая кудрявая девчушка лет одиннадцати, одна из тех, которых я недавно случайно встретила на перроне. Девчушка поставила свой велосипед у забора и, одернув платье, подошла к нам.

— Здравствуйте, тетя Люба, — вежливо сказала она и кивнула мне: — И Вам здоровьичка!

— В дом заходи, — кивнула ей в окно тетя Люба. — Вот, тарелку-то бери с пирожками и во двор на стол ставь. А я сейчас чайник с чашками вынесу. Посидим все вместе да покумекаем. Одна голова хорошо, а у нас целых три, как у Змея Горыныча. Одолеем мы Петьку. Еще век наш урок вспоминать будет. А вот эту тарелку матери отнеси, ее да братьев угостишь.

Девчушка согласно кивнула, забежала в дом и взяла тарелку с пирожками. Я по команде хозяйки расстелила на столе скатерть, а тетя Люба разлила чай. Тяжело плюхнувшись на табуретку у стола, она жестом пригласила нас присоединиться и изложила свои соображения.

— Ну Вы даете, теть Люб! — удивленно воскликнула соседка Зинка, уплетая третий пирожок. — Вы голова! Я б до такого в жизни не додумалась!

— А то! — горделиво приосанилась хозяйка. — Я такая, мне палец в рот не клади. Значится, Зинка, твоя задача — оповестить этого барыгу двухведерного, и завтра днем, часиков в двенадцать, сюды прибегай. Устроим концерт по заявкам телезрителей!

* * *

На следующий день, аккурат в полдень, калитка отворилась, и на пороге садика, окружавшего дом тети Любы, появилась Зинка. Сопровождал ее все тот же Петька-два ведра. Только выглядел он совсем по-другому. Вместо засаленного пиджака он надел новую телогрейку, которая, на мой взгляд, в тридцатиградусную жару была тоже абсолютно неуместна, на брюках отгладил стрелки, а вместо сандалий с дырявыми носками на нем были какие-то стоптанные ботинки со шнурками разного цвета.

— Привет, Ивановна! — буркнул он, обращаясь к хозяйке дома. Увидев меня, он что-то буркнул себе под нос и отвернулся.

— И тебе не хворать, — весело сказала тетя Люба. — Как погулял-то на три рубля? О, чую, хорошо. Полдень на дворе, а от тебя уж несет… С утра, что ли, хряпнул? На шальные-то деньги. Колись, где взял?

— Ясно, — помрачнел дядя Петя. — Опять пристали, как репей к одному месту. Зинка мне все уши прожужжала: кино снимать приехали, режиссер будет, режиссер будет. Тьфу ты ну ты… Ладно, пошел я! Бывай!

— Да погодь, куда намылился? — ласково остановила его хозяйка. — Эй, стой, говорю? Куда попер? Я ж не в обиде! Даша — женщина хорошая, полутезка моя, я ж и комнату ей сдала теперь, у меня жить будет тут целый месяц. Я ж тебя даже поблагодарить хочу, сокол мой ясный, теперь лишняя копеечка в доме будет. Дарья Ивановна у нас и правда из Москвы, у самого главного режиссера там в помощниках ходит. Кино приедут скоро сюда снимать, про деревенскую жизнь. А Дарья Ивановна пока актеров набирает. Конкурс у них там огромный — десять человек на место!

— Да? — вылупился Петька-два ведра, уже собравшийся было катить свой велосипед обратно на улицу. — Десять? Едрит-Мадрид! Значится, не врет Зинка? А то прибежала ко мне с утра, в окно тарабанит, кричит, руками машет: «Дядя Петя, дядя Петя, пойдемте, там приехали кино снимать…!». Правда, что ль?

— Правда, правда, зуб даю, — успокоила я его и сунула под нос Петьке картонную книжечку. Вот, даже удостоверение имеется.

— А, тогда ладно, — расслабился доверчивый деревенский житель, даже не посмотрев на «корочки». — А меня-то че позвали?

— Отблагодарить Вас хочу, за доброту Вашу, — нашлась я, спрятав обратно в карман свой читательский билет из московской библиотеки, который я разыскала на дне ридикюля. Точнее, не свой, а настоящей Дарьи Ивановны. Недалекий Петька-два ведра поверил мне на слово. — И тетя Люба вот «спасибо» Вам сказать хочет, за то, что заработок у нее теперь будет дополнительный. Да, тетя Люба?

— Ага, — кивнула хозяйка дома, удобно устроившись за столом в предвкушении представления, которое нас всех ожидало. — Одна-одинешенька живу, как перст. И денег не хватает постоянно. То крыша прохудилась — подлатать надо, то забор починить. Мужик в доме нужен. У самой то спину скрутит, то давление поднимется… Чай, не девка уже. Ну а коль мужика не имеется, лишняя денежка не помешает — ремонт оплатить.