Галя, в деревню!
Шрифт:
— Я не справлюсь!
— Так ты же завучем работала? Работала. И в самом Ленинграде! А тут чего струхнула-то? Почему не справишься?
— Так то в городе! — я уже была на грани истерики. Видимо, сказалась бессонная ночь, проведенная в волнении. — А тут село. Тут люди другие, обычаи другие, все другое! Это для меня такая проблема!
— Тю! — точно Катерина Михайловна, всплеснула руками тетя Люба. — Вот когда нашему Палычу на войне осколок в голову прилетел, вот это была проблема. Когда ему на ногу танк немецкий наехал — вот проблема была. А это — так, не проблема, а проблемка. Так он и то — повалялся в больничке, да на фронт скоренько вернулся, до Берлина дошел, орден имеет. В люди выбился, председателем стал. А все потому, что всегда учиться любил, книжный человек.
— Может, другого
— Кого поопытнее? — уперла руки в бока тетя Люба. — Ты думаешь, полно опытных, желающих из Москвы в глухомань ехать? Не дуркуй, говорю, Ивановна! Не пойдешь — буду сама тебя метлой гнать до самой школы. Знали бы, что ты не справишься — не назначили бы тебя. Давай, шевели батонами, звонок поди скоро, ребятишки уже на линейку собрались. Глаза боятся, руки делают! Шагом марш!
И, мягко и в то же время настойчиво вручив мне в руки обычную картонную папку с надписью «Дело №» и тряпичными завязками, тетя Люба выпроводила меня под локоток на улицу. Вздохнув и смирившись, я зашагала по улице по направлению к школе. Как ни странно, простая дружеская встряска, устроенная мне хозяйкой дома, принесла пользу. Я понемногу стала приходить в себя. В папке у меня была заранее заготовленная торжественная речь, а еще расписание на первое сентября, которое я старательно составила вчера вечером. А сегодня мне предстояло учесть все пожелания педагогов и подготовить расписание на целую четверть.
Что ж, чему быть, тому не миновать. В конце концов, мои предыдущие четыре путешествия в СССР закончились хорошо. Так может, и в этот раз будет так же?
Светило яркое солнышко, всюду полно было зелени и цветов. Встречавшиеся мне на пути люди узнавали меня, кивали и улыбались. И я по уже сложившейся привычке здоровалась в ответ. По пути мне встретились десятка три ребятишек в новехонькой школьной форме и с ранцами за спиной. Наверное, съездили с родителями на прошлых выходных в Москву — погулять и закупиться. В нашем селе, кроме продуктового, ни одного магазина не было.
К половине девятого в школьном дворе собралась большая толпа, стоял шум и гам. Собрались все двести человек школьников и родители — те, кому удалось в этот день вырваться с работы. В школе все было готово — еще вчера мы вместе с учителями натянули красивые флажки и торжественную надпись: «Здравствуй, школа!», которую, старательно высунув язык, намалевала соседская девчонка Зинка. Она сегодня шла в шестой класс, а трое ее младших братьев — в первый, третий и четвертый. Держа в руках букеты свежесрезанных цветов, явно выращенных на домашних клумбах, они стояли у школы в компании других одинаково одетых ребят.
Потихоньку подтягивались к школе и учителя. Медленно, с палочкой добрела до школы старенькая Евдокия Никитична, в прошлом — известная певица. Пришел и двухметрового роста учитель физики и химии Григорий Макарович, которого ребятня уже успела окрестить «Циркулем» — шагал он размашисто и широко. Под ручку с Климентом Кузьмичом пришла и Катерина Михайловна, с безукоризненно уложенной прической, благоухающая хорошими духами, от которых Климент Кузьмич, отвернувшись, иногда втихаря чихал.
Спрятался за спины других учителей и молоденький историк Лев Ефимович, приехавший в деревню по распределению, как молодой специалист. На вид он был едва ли старше Артема, старшего сына моей давнишней подружки Лиды, но уже окончил институт и даже для солидности носил усы. Учеников он до жути боялся. Я краешком глаза заметила, что у Льва Ефимовича дрожали руки, точно у меня сегодня утром.
В отличие от него, другой учитель — географ Анатолий Кузьмич, солидный мужчина, выглядел абсолютно спокойно. Он был местным, преподавал раньше в школе, располагавшейся в нескольких километрах от нашего села, со многими был знаком, и все ему было привычно.
Учителя физкультуры нам отдельно не назначили — его обязанности согласился совмещать с работой трудовика Климент Кузьмич. За годы семейной жизни он стал более подтянутым и стройным, сбросил килограмм двадцать лишнего веса. Брак пошел ему на пользу — строгая супруга следила за его питанием и заставляла больше гулять. А в том, что немногословному трудовику удастся заставить ходить по струнке
и отжиматься ораву деревенской детворы, я не сомневалась.— Дарья Ивановна, добрый день! — тяжело обмахиваясь свежей газетой, подошел ко мне Аркадий Павлович, председатель сельсовета. — Заждался. Волновались поди, всю ночь не спали?
— В точку, — сказала я. Мне стало уже гораздо спокойнее. Я была не одна. Этот простоватый и добродушный одноклассник тети Любы, постоянно повторяющий: «Ек-макарек!», излучал уверенность и доброжелательность. И впрямь, чего я так распереживалась? Никто меня тут не съест.
Мои опасения и вправду оказались совершенно напрасными. Школьная линейка по случаю начала учебного года прошла без сучка без задоринки. Моя торжественная речь по случаю открытия школы была встречена бурными аплодисментами. Поддержал меня и председатель школы, который в своем слове поздравил учеников и попросил любить и жаловать учителей и директора. Семиклассник Витя Дробышев под аплодисменты пронес на плечах по двору маленькую девчушку-первоклассницу с косичками, которая что есть силы звонила в колокольчик. О том, что нужен колокольчик, я вспомнила вчера, когда было уже почти девять часов вечера, и тут же побежала за выручкой к Катерине Михайловне. Так растолкала уже залегшего было спать супруга, тот сходил к соседу и временно одолжил сей нужный девайс у его коровы. Корова молча жевала сено, меланхолично смотрела на Климента Кузьмича и совершенно не возражала.
После линейки ребятня гурьбой пошла в школьную библиотеку получать новехонькие учебники, присланные из города. Уроки в первый день учебного года пролетели быстро. Вопреки моим ожиданиям, кнопки на стул мне никто не подложил. Напротив, все ребятишки были очень рады тому, что школа наконец-то будет близко, и с интересом рассматривали новые учебники. Учителя, попив чайку в учительской, разбрелись по своим делам, ну а мы с Катериной Михайловной пошли к ней в гости — обсудить события сегодняшнего дня и заодно совместными усилиями составить расписание на первую четверть.
— Может, алгебру и геометрию тогда поставим после обеда? — предложила я Катерине Михайловне после двухчасового «совета в "Филях», точнее — в деревне Клюевке. У меня уже голова шла кругом.
— Ни в коем случае! — запротестовала она. Над расписанием мы сидели долго и никак не могли свести его воедино. Ее супруг Климент Кузьмич взялся было нам помочь, но, поняв, что двух женщин ему не переспорить, махнул рукой и ушел во двор косить траву, раз уж ему не разрешили заниматься огородом.
Вечерело, начало холодать, хотя было еще очень светло. Катерина Михайловна встала из-за стола, захлопнула деревянные свежеокрашенные ставни и снова повернулась ко мне.
— Почему ни в коем случае? — удивилась я, не понимая, почему приятельница отказывается. Я бы только обрадовалась, если бы мои уроки поставили попозже. — Вам же, Катерина Михайловна, наоборот, хорошо будет. С утра пораньше вставать не надо. Можете вволю спать с утречка, а к часу дня приходить будете.
— Да потому, Дарья Ивановна, — втолковывала мне добросовестная учительница, думающая в первую очередь о школьниках, — что самые сложные предметы надо преподавать с утра, пока еще голова свежая. — Физика, химия, алгебра, геометрия… После обеда спать хочется — естественная человеческая потребность. Поэтому никакая валентность и косинусы с синусами школьникам в голову лезть не будут. А вот историю можно и попозже поставить, думаю, наш Лев Ефимович не обидится. Ему даже хорошо. Он как раз с утречка погулять любит — возьмет корзинку да по ягоды пойдет, порыбачит на озере, потом домой сходит, отдохнет, пообедает, а после обеда и в школе нарисуется. И биологичка тоже против не будет.
— А физкультуру?
— А физкультуру вообще можно последним уроком, — передвинула бумажку с надписью «Физическая культура» в самый низ Катерина Михайловна. — Как раз после «трудов». Климу будет удобно.
— Может, хотя бы часов на двенадцать?
— В самый солнцепек? Вы не учли, Дашенька, что спортзала у нас пока нет. Приседать да бегать школьникам во дворе придется. А пока еще жара стоит под тридцать, духота невероятная. Если это лето будет такое же, как прошлое, то с полудня и часов до трех на улице делать нечего.