Гарики на все времена (Том 1)

215

Текучка постепенных перемен потери возмещает лишь отчасти: в нас опытность вливается взамен энергии, зубов, кудрей и страсти.

216

Сижу, работая упорно, и грустно вижу с возмужанием: пока идея ищет форму, она скудеет содержанием.

217

Когда живешь в разгар эпохи высоких слов и низких дел, не оставляй на завтра крохи, которых нынче не доел.

218

Фигура выкажет сама себя под кофтой и халатом, и при наличии ума разумно быть мудаковатым.

219

У нас едва лишь Божья искра пробьется где-то под пером, бежит восторженно и быстро толпа ценителей с ведром.

220

Судьба кидает чет и нечет и делит жизни, как река: кто свиньям бисер пылко мечет, а кто — коптит окорока.

221

Всеведущий, следит за нами Бог, но думаю, вокруг едва взгляну, что все-таки и Он, конечно, мог забыть одну отдельную страну.

222

Больней всего свыкаться с тем, что чудный возраст не воротится, когда могли любой гарем легко спасти от безработицы.

223

Несладко жить в реальном мире, где всюду рыла, хари, суки; блажен, кто булькает на лире и упоен, как муха в супе.

224

Костер любви чреват распадом, но угли я не ворошу: огонь, пошедший серым чадом, я новым пламенем гашу.

225

Живая речь — живое чудо, балет ума и языка, а без нее мудрец-зануда кошмарней даже мудака.

226

А если нас какая сука начнет учить не воровать, то улетит быстрее звука, который будет издавать.

227

По животной, по стадной природе не гуляющий сам по себе, человек, как потерянный, бродит, не найдясь в коллективной судьбе

228

Живя блаженно, как в нирване, я никуда стремглав не кинусь, надежд, страстей и упований уже погас под жопой примус.

229

У Бога нету черт лица, исходной точки и границы, самопознание Творца Его твореньями творится.

230

Среди тревог, тоски и мук на всем земном пути недлинном в углу души стоит сундук с мечтой под пухом нафталинным.

231

Струю вина мы дымом сушим и начинаем чушь молоть, чтоб утолить душою душу, как утоляют плотью плоть.

232

Приметы жизни сокровенны, хотя известны с давних пор: жизнь — это влажность, перемены, движенье, гибкость и напор.

233

В мертвящем климате неволи мы ощутимее живем: чем гуще фон тоски и боли, тем ярче проблески на нем.

234

Не лежи в чужих кроватях, если нету наслаждения, очень стыдно, милый, мять их лишь для самоутверждения.

235

Совесть Бога — это странные, и не в каждом поколении, души, мучимые ранами при любом чужом ранении.

236

Не года вредят горению, а успешные дела: души склонны к ожирению не слабее, чем тела.

237

Весь день дышу я пылью книжной а попадая снова к людям, себя с отчетливостью вижу цветком, засушенным в Талмуде.

238

Мир полон жалости, соплей и филантропии унылой, но нету зла на свете злей добра, внедряемого силой.

239

В меня при родах юркнул бес, маня гулять и веселиться, но так по старости облез, что тих теперь, как ангелица.

240

В чем цель творенья — неизвестно, а мы — не смеем размышлять, хотя порою интересно, зачем то та, то эта блядь.

241

В природе есть похожести опасные, где стоит, спохватясь, остановиться: великое — похоже на прекрасное, но пропасти змеятся на границе.

242

Кто свой дар сберег и вырастил, начинает путь подвижника: ощутил, обдумал, выразил — и спокойно ждешь булыжника.

243

И я познанием увлекся бы, но плохо с умственной поэтикой: Создатель мыслит парадоксами, а я — убогой арифметикой.

244

Философов труды сильней всего античных мудрецов напоминают: те знали, что не знают ничего, а эти даже этого не знают.

245

В струе синеватого дыма с утра я сижу за столом и время, текущее мимо, своим согреваю теплом.

246

В нас не простая кровь течет, в ней Божий дух, как хмель в вине, нас жар сотворчества влечет к бумаге, женщине, струне.

247

Источник мыслей вулканичен: за изверженьем — вновь ни слова; антракт весьма гигиеничен для заливания спиртного.