Good Again
Шрифт:
— Пит?
— Китнисс! — отозвался я, наверняка более нарочито, чем сам того хотел.
Ответом мне было лишь мягкое скольжение руки по одеялу и тихий, похожий на мурлыканье ропот. Он перешел в долгое сонное бормотание, смысла в котором уже не находилось, а потом она вновь затихла. Не знаю отчего, но ее короткий, украдкой вырвавшийся смешок в ответ на то, что я назвал её по имени, когда она блуждала в закоулках своих далеких грез, преисполнил меня безграничным чувством надежды. Я замер, надеясь снова услышать этот волшебный звук, и вновь и вновь прокручивал его в голове, пока ее сонное ровное дыхание в трубке не убаюкало меня.
***
Когда же она стала просыпаться, я сам пребывал в полудреме и только смутно сознавал
***
— Никаких кошмаров? — спросила она, когда услышала, что я тоже проснулся.
— Нет, похоже никаких. А у тебя?
— Было много разных снов, но ничего очень ужасного, — она помолчала, а затем прошептала. — Сегодня пойду поохочусь. Мне помогает. Ненавижу торчать одна в этом большом дурацком доме.
Я лишь прикрыл глаза — она была на грани, и изо всех сил пыталась не ухнуть с обрыва.
— Звучит неплохо. Звякну в пекарню, хочу знать, все ли там в порядке.
— Зачем? То есть звони, конечно, если хочешь, но я тоже туда собираюсь наведаться перед охотой, — сказала Китнисс.
Я улыбнулся про себя. Это был добрый знак.
— И это тоже здорово. Проверь там, не разнесли ли они ещё всё в пух и прах.
Китнисс засмеялась, и мое сердце пропустило один удар.
— Вряд ли. Астер хорошо справляется, а Айрис тебя чуть ли не боготворит. Там все просто отлично. Но им тоже порой не повредит хозяйский глаз, верно? Ну, Эффи не в счет.
— Возможно, — я помолчал и сменил тему разговора. — Сегодня меня собираются тестировать. Позвоню тебе вечером и расскажу, как все прошло.
— Ладно, я буду дома. Тем более что мне Доктор Аврелий тоже должен звонить, — она запнулась. — Мне помогают наши с ним разговоры.
Когда я повесил трубку, щелчок прерванной связи громом отозвался у меня в ушах. С ней все будет в порядке. Я знал это. И повторял все время — с одной стороны, чтобы себя успокоить, но и потому, что и впрямь в это верил. Китнисс сильная; она уже не та сломленная девушка, какой была год назад, хотя до нормальности ей еще ох как далеко. Нам обоим до нее ох как далеко. Но мы не сдаемся. Я понимал, что она старается меня успокоить, уверить, что сдержит обещание не опускать руки, пока меня нет рядом. Хотя говорила она мне это не словами, а по-другому, по-своему, но смысл был все тот же. Мы справимся. И я поднялся и начал приводить себя в порядок перед еще одним тяжелым днем, чтобы тоже быть её достойным.
***
Тесты, казалось, никогда не кончатся. Анализ крови. Опросные листы. Пятна Роршаха**, головоломки, сканирование. Все это утомляло и напрягало неимоверно. Хоть Хеймитч и утверждал, что не собирается торчать возле меня, однако же на самом деле он не отходил от меня ни на шаг и всюду следовал за мной как верный страж.
В больнице была своя библиотека, и в редкую свободную минуту, когда в меня никто ничем не тыкал и ни о чем не
спрашивал, я отправлялся туда, дивясь обилию книг. Откуда у человека может сыскаться столько времени и терпения, чтобы все это прочитать? У нас в Двенадцатом книги были редкостью. В моей семье всего и было что несколько фолиантов с рецептами, да рукописные альбомы с семейной историей, которые все сгинули в огне, за исключением того, что Тому далось найти на пепелище. В других семьях – ну, может, кроме семьи мэра - и того, верно, не было. Прошлый режим не поощрял чтения чего попало. Теперь же теоретически люди могли читать, что хотели, но, если, честно, я все равно почти не видел книг за исключением тех, что мне присылала Эффи.Вскоре я отыскал в библиотеке раздел художественной литературы и так увлекся сборником страшных сказок, что я даже перестал пытаться разговорить Хеймитча, полностью отдаваясь чтению в перерыве между тестами. Доктор Аврелий явился к нам, чтобы извиниться за задержку и причиненные неудобства.
— Нам нужно составить полную картину. Обещаю, скоро все это закончится, — Доктор внимательно посмотрел на обложку книги у меня в руках, — Вижу, ты наслаждаешься Сказками братьев Гримм***. Увлекательно заглянуть на темную сторону коллективного бессознательного.
— Темную сторону, а? Похоже, это как раз по твоей части, — сострил Хеймитч, а я вернулся к одной из захватывающих сцен в этой книге. И расслышал, как Доктор Аврелий, уходя, тихонько хмыкнул.
Еще через час, когда у меня уже начало урчать в животе, Доктор вернулся и сказал мне:
— Мы скоро проведем консилиум и обсудим на нем результаты сегодняшних тестов. Когда закончим, я к тебе приду поговорить. Но есть кое-что насчет яда ос-убийц в твоем организме, что я должен сказать тебе прямо сейчас.
Я выпрямился на сидении. Когда я в прошлом году уезжал из Капитолия, сколько-то яда во мне еще оставалось.
— Его еще много во мне осталось? — испуганно спросил я.
— Напротив. Уровень яда в крови и тканях, кажется, существенно уменьшился, хотя последствия его воздействия еще в течение года могут проявляться в той или иной форме. Я склонен полагать, что твои приступы более не являются результатом в полной мере результатом прежнего химического воздействия на твой организм. Иными словами, не яд их вызывает. По крайней мере, в последнее время, — слова так и сыпались из него, так он был взволнован.
— И что, это хорошо? — поинтересовался Хеймитч, а я лишь растерянно покачал головой.
— Ну, это значит, что лечение Пита теперь находится в уже изученной нами области: посттравматическое расстройство, навязчивые воспоминания, неврозы, даже временный психоз — все это то, с чем мы можем справиться и даже успешно излечить.
— Теперь мы хотя бы знаем, что у тебя не какой-то особый вид безумия, — выдал Хеймитч, вытягивая перед собой ноги.
Я смерил его пронзительным взглядом, который ментору не так-то легко было намеренно проигнорировать, прежде чем сказал:
— Так нам надо ждать окончания вашего консилиума?
— Да. Вам скоро принесут обед, или, если хотите чего-то более разнообразного, чем наше унылое больничное меню, на первом этаже есть кафе с весьма широким выбором недурственных блюд, — Доктор Аврелий улыбнулся нам обоим. — А я вам назначаю наш будущий «разбор полетов» на три часа.
— Так меня можно вылечить? — спросил я, охваченный вдруг душевным восторгом.
— Не могу ничего добавить к уже сказанному, пока не посовещаюсь с коллегами. Однако все это означает, что большую часть произошедшего можно списать на проявления обычной человеческой нестабильной психики — ничего такого, что нельзя было бы подлатать пилюльками и длительной терапией, — и он улыбнулся собственной шутке, которую и я сам на удивление счел довольно забавной — не иначе это тоже было проявлением зарождающейся в моей душе надежды. — Теперь позвольте откланяться. Увидимся после обеда.