Гость из будущего. Том 4

— Товарищи, смертельный номер! Просьба разойтись на четыре метра! — заорал я, достаточно далеко удалившись от сцены.

И слава советской молодёжи, что народы попался понимающий, и через пять секунд мне высвободили небольшой пятачок. Однако прежде чем снять свою белую водолазку я прыгнул на центр этого пятака и сделал под зажигательную музыку «Ша-ла-ла-лы» один за другим три сальто назад, а затем показал прыжок с ног на руки и обратно. И уже потом моя мокрая от пота водолазка полетела в сторону Савы Крамарова.

— Давай-давай! Давай-давай! — принялись скандировать развеселившиеся горожане.

И я не заставил себя ждать. Сначала показал стойку на руках в виде «крокодильчика», потом перешёл на гимнастические махи ногами, словно в данный момент находился на гимнастическом коне, и наконец, стал крутиться на спине с переходом во вращение на плечах.

— Давай-давай! — неслось со всех сторон, а я вертелся и крутился, словно Ванька-встанька.

И вдруг к микрофону на сцене подбежал Владимир Высоцкий и захрипел во всю силу своих легких:

Хэй, бросай хандрить, беги скорей сюда!

Танцевать, а не грустить, будем, будем до утра!

Это, конечно же, была импровизация. Однако такой зычный рёв уязвлённого до самых глубин души человека, заставил народ отвлечься от моего гимнастического танца, и посмотреть совершенно в другую сторону. И в этот момент я смешался с толпой, где поймав за руку Нонну, потащил её в самую гущу танцующей молодёжи. Музыканты тем временем продолжали играть «Ша-ла-ла-лу», только пели теперь: басист Женя Броневицкий и Владимир Семёнович Высоцкий. «Отряд не заметил потери бойца», — подумал я, криво усмехнувшись. Но на нашу беду на край сцены выскочил товарищ из КГБ.

— Присели, — шепнул я Нонне.

— А вы почему здесь, а не там? — захихикали три девчонки, среди которых мы случайно оказались.

— Девочки-девочки, — затараторила Нонна, — мы хотим сбежать и ухать на Чёрное море, а вон тот нехороший дяденька нам не даёт.

— Да, ­– буркнул я, — хочет, чтобы мы прямо сейчас поехали на правительственный концерт в Смольный. Поэтому мы и прячемся. Чего он там делает?

— Смотрит, — пискнула одна девчушка. — Ой, кажется, куда-то побежал.

— Да-да, убежал, — подтвердила ещё одна девчонка.

— Тогда и мы пошли, — пробурчал я и потащил Нонну уже в сторону сцены.

«Вот она узкая часть плана, — подумал я, — вдруг остальные рванули за мотоциклом, а этого оставили здесь. И хоть мне совсем не хочется, однако придётся его познакомить с приёмами японского каратэ». Но на нашу удачу, когда мы поднялись и пробежали по сцене, а затем спустились к артистической палетке, этого товарища из КГБ уже и след простыл. Наверно, когда мотоцикл помчался по тропкам и аллеям парка, он побежал следом. Кстати, и черной «Волги», которая перегораживала, выезд на дорогу также больше не было.

— А Савка уже ехал, — усмехнулся Валерий Золотухин, который в данный момент остался в палатке один, где успел ополовинить ещё одну бутылочку красного вина. — И Танька с ним усвистала, ха-ха. Вот девка шальная.

— Всё верно, так и было задумано, — рыкнул я и, раскрыв заранее заготовленную сумку, стал вытаскивать наш новый маскировочный гардероб.

Нонне я вытащил мужской серый пиджак и такие же серые брюки, кроме того моей подруге достались: чёрный мужской парик и черные усы. В общем, из Нонны по моей задумке должен был получиться низкорослый, усатый и симпатичный мужичок. Себе же я взял юбку, которая была мне до щиколотки, белый дамский парик и какой-то женский свитерок.

— Валера, отвернись! — пискнула Нонна, когда она, сбросив юбку, стала натягивать брюки.

— Подумаешь, — криво усмехнулся будущий «Бумбараш». — А тебе, Феллини, титек не хватает, — тут же заметил он, разглядывая мой новый сценический образ.

— Титьки в женщине не главное, — прорычал я.

— А что главное? — подвыпившего Золотухина вдруг потянуло на философские беседы.

— Широта души, — снова рыкнул я, натягивая на голову парик.

Конечно, получалось немного халтурно, но в потёмках такой наряд смотрелся более чем достойно. Тем временем музыканты со сцены объявили десятиминутный антракт, и чтоб народ не эти минуты провёл с пользой, включили мой магнитофон, из которого зазвучала песня «Девчонка-девчоночка». И само собой через пять секунд вся наша творческая бригада ввалилась в артистическую палатку.

— Ну-ка покажитесь, покажитесь! — загоготал Владимир Высоцкий. — Ну и рожа у тебя, Феллини. Ох и рожа. А тебе, Ноннка, кепка нужна на глаза.

— Не подумали про кепку, — проворчала моя подруга, наклеивая усы.

— Что ж ты, Феллини, побриться-то забыл? — хохотнул Леонид Быков. — Где это видано, чтоб баба была с бородой?

— В темноте все кошки серы, — отмахнулся я.

— Дайте, я его хотя бы припудрю, — подбежала ко мне с косметичкой Нина Шацкая.

И вдруг в палатку влетел дядя Йося. По лицу нашего шустрого концертного директора стекал большущими каплями пот, глаза бегали, руки тряслись. А ещё он как бы невзначай одной рукой держался за сердце.

— Кагэбэшник идёт, — простонал он. — Быстро прячьтесь. Умоляю, быстрее!

— Сюда, под чехол, — пришёл на выручку барабанщик Сергей Лавровский.

И мы с Нонной, не теряя ни единого мгновенья, нырнули под большой холщовый чехол, которым Лавровский накрывал скопом все свои барабаны. К сожалению, особой плотностью этот кусок темной ткани не отличался. Поэтому Владимир Высоцкий и широкоплечий Женя Броневицкий прикрыли нас дополнительно своими телами. «Ой халтура, ой засыплемся», –подумал я, готовясь к тому, что товарища из органов всё же придётся вырубить простым и размашистым ударом пяткой в челюсть. И буквально тут же послышался звук открывающегося полога палатки и голос сотрудника КГБ:

— Товарищи артисты, а куда подевались гражданин Ян Нахамчук и гражданка Нонна Новосядлова? Это они сейчас уехали на мотоцикле или кто-то другой?

— Допустим они, — прохрипел Высоцкий. — Вы их в чём-то подозреваете? Они как-то нарушили закон? Что-то украли? Кого-то ограбили?

— А почему вы так со мной разговариваете, товарищ Высоцкий? — завёлся кагэбэшник.

— Володя прав, — вступился за него Леонид Быков. — Если ребята ничего не нарушили, то они имеют права ехать куда вздумается. Тем более режиссёр Нахамчук со следующего дня отправлен в законный оплачиваемый отпуск.

— А давайте лучше выпьем! — картинно хохотнул Валерий Золотухин. — За мир и дружбу между кино, театром и нашей дорогой милицией.

— Я из КГБ, товарищ Золотухин, — прорычал сотрудник госбезопасности и, закрыв полог, судя по быстрым удаляющимся шагам куда-то побежал.

— Пора, — шепнул я Нонне, откинув холщовый чехол. — Где такси? — спросил я у дяди Йоси.

— Ждёт около дворца, — пробормотал мой родственник. — Около «Кухонного каре». Может, передумаешь, пока не поздно?

— Поздно, — буркнул я и, пожимая руки всем своим коллегам, которые меня не сдали, ринулся на улицу.